Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

Женщина поправила короткую шпагу и усмехнулась: «Да я и сама, дядя Джованни — уже хочу Гренландию увидеть».

— Ну, — озабоченно сказал Питер, — с оружием у вас все в порядке, с провизией тоже, меха есть — так что с Богом.

— Поднять паруса! — низким, глубоким голосом крикнул Генри.

— Мы на марс! — весело сказала Энни, дернув за руку Джона. «До свидания, дорогие, следующей осенью встретимся».

Белла вскинула голову, наблюдая за тем, как кузина ловко карабкается по снастям и чуть вздохнула. Констанца взяла ее за руку и тихо сказала: «Знаешь, ты ведь всегда потом сможешь завести бот и выходить в море. Тетя Мэри так делала».

— Я тоже буду, — твердо сказала Белла. «Обязательно».

— Ну все, — Виллем подогнал детей, — спускаемся, сейчас отдадут швартовы, и мы им помашем с берега.

Марта взяла за руки сыновей и заметила маленькую, изящную чайку, что села на мачту «Открытия».

— Спасибо, — подумала про себя женщина. «Ты не оставляй их, ладно?»

Птица коротко крикнула что-то и, сложив крылья, плотнее устроилась на своем месте.

— Так, — сказала Марфа, стоя под руку с мужем на пристани, следя за медленно уходящим вниз по Темзе кораблем, — вот и все.

Виллем наклонился и вытер прозрачную, маленькую слезу под зеленым глазом жены. «Мы их еще увидим, — прошептал он. Марфа всхлипнула и строго сказала: «Дети, ну не прыгайте вы так, если свалитесь в Темзу, никто вас ловить не будет!»

— Брр, там холодно, — поежилась маленькая Тео и Матвей, подхватив ее на руки, ворчливо заметил: «И вообще, ветер вон, какой поднялся, для парусов — хорошо, а для детей — не очень. Пора и к Марте, что вы там наготовили, внучка? — обернулся он к женщине.

— Баранья нога с устрицами, пироги с дичью и печенье имбирное, его Белла делала, — рассмеялась Марта. «Пойдемте, — она прищурилась, — вон, только мачты их и видны уже.

У ворот верфи послышался стук копыт и Николас, махнув рукой, всаднику, крикнул: «Что такое? У нас на сегодня уже закрыто, если от Виргинской компании распоряжения — в понедельник, в шесть утра привозите».

— Нет, — гонец спрыгнул на землю, — из Мейденхеда, из усадьбы Кроу, мистеру Питеру Кроу, лично в руки. Тут он?

— Тут, — сглотнув, сказал мужчина и принял письмо. Прочитав, он побледнел и повернулся к матери.

— Ты езжай, — сказала Марфа. «Вот сейчас садись в лодку и езжай. Николас тебя перевезет.

Конь твой дома, через два часа и там уже будешь. И не волнуйся, за это время ничего не случится. Мы к вечеру вернемся».

Николас прыгнул в шлюпку, и Питер, спустившись туда, бросив канат отчиму, сказал:

«Матушка…»

— Все будет хорошо, — Марфа перекрестила сына. «Езжай, и будь с ней, слышишь?»

Николас взглянул на обеспокоенное лицо мужчины и сказал: «Садись-ка ты на весла, дорогой мой будущий отец. А то у себя в конторе, с личным лодочником, уже и забыл, как грести, наверное».

— Ничего я не забыл, — отозвался Питер, и лодка, чуть наклонившись под ветром, быстро пошла к северному берегу Темзы.

Ворота усадьбы отворились, и Питер, спрыгнув на землю, тяжело дыша, держа в руках поводья, спросил: «Ну что там, мистрис Доусон?»

Экономка перекрестилась: «Да на рассвете еще началось, мистер Питер. Вы идите, я там вам одежду чистую приготовила, в кабинете вашем, а то с дороги вон, весь камзол в пыли.

Лошадь я поставлю на конюшню, идите».

Питер поднялся на крыльцо и вдруг обернулся. «Мистрис Доусон, — сказал он тихо, — а если что не так будет?»

Экономка посмотрела на него и подумала: «Господи, да на нем лица нет. А миссис Рэйчел, бедненькая, еще и кричала так, хоть сейчас вроде и легче ей».

Она взяла мужчину за руку и тихо проговорила: «Ты иди, миленький. Иди, она у вас в опочивальне. Даст Бог, к ночи уже и отцом станешь».

Питер вдруг, на мгновение, прижался губами к ее морщинистой, пахнущей свежим хлебом щеке, и сказал: «Спасибо вам, мистрис Доусон».

Он быстро поднялся на второй этаж, и замер — из-за высокой двери опочивальни неслись отчаянные, сильные стоны. «Это старая матушкина комната, да, — вдруг вспомнил Питер. «А матушка, как ее нам отдала, в спальню леди Мэри покойной переехала. Господи, — он перекрестился, — девочка моя, ей же больно сейчас».

Мужчина постучал и услышал уверенный голос миссис Стэнли: «Вот видишь, и муж твой приехал. А ты боялась. Сейчас он переоденется и придет».

— Больно! — крикнула Рэйчел. «Очень больно!»

Питер схватился похолодевшими пальцами за ручку двери и громко сказал: «Милая, ты потерпи, я сейчас».

Он увидел перед собой спокойное лицо акушерки, и, взглянув в серые, обрамленные морщинами глаза, спросил: «Что там, миссис Стэнли?»

— К ночи и родит уже, — хмыкнула акушерка. «Да вы не волнуйтесь, все хорошо».

— Она кричит…, - пробормотал Питер.

— Так все кричат, — миссис Стэнли пожала плечами. «Идите, умойтесь, переоденьтесь, времени еще много».

Питер спустился к себе, и, стоя над серебряным тазом в умывальной, вдруг подумал: «Отец.

Господи, как же это. А если я не справлюсь, если не получится у меня? Вон Дэниел — мог бы в море пойти, у него гораздо больше денег было бы, но отказался — ради Тео. Он хороший отец, а я, каким буду?» Мужчина тяжело вздохнул, и стал тщательно намыливать руки.

Переодевшись, он посмотрел на свой рабочий стол. «Так, — пробормотал Питер, — еще надо посидеть с донесениями об этом Великом Моголе, и с данными о китайских товарах». Он, было, потянулся за пером, но остановил себя: «Потом, все потом».

Взяв с книжной полки Библию, Питер быстро нашел нужную страницу и тихо прочитал:

«Поднимаю взор к горам: откуда придет помощь? Помощь Господня, создателя неба и земли? Пусть Господь будет стражем твоим, пусть Он тенью следует по правую руку от тебя.

Господь убережет тебя от всякой беды, убережет душу твою».

— Убережет от всякой беды, — твердо повторил он и вышел из кабинета.

В опочивальне пахло какими-то травами. Рэйчел, с распущенными по плечам, рыжими волосами, полусидела на кровати.

Питер остановился на пороге и подумал: «Господи, любимая моя, лицо как осунулось. А глаза — светятся».

— Вы побудьте с ней, — приказала миссис Стэнли. «Я вниз спущусь, быстро».

— Ты как? — тихо спросил Питер, садясь рядом, беря ее нежную руку. Рыжие, длинные ресницы задрожали и девушка ответила: «Теперь хорошо, теперь ты рядом и все будет хорошо».

Она внезапно напряглась и сжала его ладонь, часто, мелко дыша, застонав сквозь зубы. «Ты кричи, — сказал Питер, целуя ее пальцы. «Кричи, пожалуйста, я прошу тебя, любовь моя».

Жена заплакала и простонала: «Так больно, так больно! Питер, помоги мне, я встану, легче будет. Я уже ходила, мне так лучше».

Он осторожно снял ее с постели и, поставив на ноги, сказал: «Ты не бойся. Я тут, я с тобой, и матушка уже в дороге, наверное. Все хорошо будет, счастье мое».