Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

— А где все? — тяжело дыша, держась за поясницу, спросила Рэйчел. Она наклонилась, и, взяв его руки в свои, закричала — низко, страдающе.

Питер оглянулся, и, взяв шелковую салфетку, стер пот с ее лба. Жена была в короткой, кружевной рубашке, и он подумал: “Господи, хоть бы скорее уже, миссис Стэнли же говорила, что дети небольшие должны быть».

Рэйчел все плакала — крупными, большими слезами. «Ты подыши, — сказал Питер, целуя ее в ухо. «Подыши и держи меня за руки, вот так. Мэри отплыла, она велела тебе передать, чтобы ты не волновалась. Белла у Марты осталась, погостить, а остальные в усадьбу к дяде Джованни поедут. Джон с Констанцей домой вернулись. А я тут».

— Хорошо, — измученно проговорила Рэйчел, все еще плача. «Больно! — опять закричала она и тут миссис Стэнли, зайдя в опочивальню, сказала: «Вы спуститесь, мистер Кроу, поешьте что-нибудь, там стол накрыт. Тут еще нескоро все случится, — она улыбнулась и погладила Рэйчел по голове. «Но миссис Рэйчел отлично справляется!»

— Иди, — велела жена, все еще не отпуская его руки. «Иди, правда, — она согнулась и, хватая ртом воздух, стала кричать.

— Ну-ну, — ласково обняла ее за спину миссис Стэнли, — это схватка, ты ведь уже знаешь.

Ничего страшного.

Питер поцеловал ее рыжий затылок, и, выйдя из опочивальни, прислонившись спиной к дубовой панели на стене, — сполз на персидский ковер, закрыв глаза, шепча про себя:

«Убережет от всякой беды, убережет от всякой беды…»

Марфа посмотрела на вечернее, холодное, зеленоватое небо, и, соскочив с лошади, — была она в бриджах и коротком плаще, — обернулась к мужу: «Правильно, что ворота открыли. И парадная дверь тоже открыта».

Виллем спешился, и, поцеловав ее в лоб, мягко ответил: «Ты иди. Я сам тут всем займусь.

Иди к девочке».

Марфа стянула плащ и, сняв шляпу, бросив их на сундук, встряхнула косами. «Что там, мистрис Доусон? — спросила она у экономки, что вышла в переднюю.

— На рассвете началось, — вздохнула та. «Мистер Питер так и сидит там, у опочивальни, я ему бокал вина теплого принесла, и бисквиты».

Марфа быстро вымыла руки в кабинете у сына и увидела на столе открытую Библию.

— Поднимаю глаза свои к горам, — тихо сказала женщина, — откуда придет мне помощь? От Господа, создателя неба и земли».

Она перекрестилась, и, взяв подсвечник, — уже вечерело, — пошла наверх.

Сын сидел у двери опочивальни, вертя в руках пустой бокал. Марфа присела и, обняв его, сказала: «Ты не плачь, милый, не надо. Посидите там с Виллемом, я тебя позову».

Питер, как в детстве, вытер лицо об ее руку. «Рэйчел так кричит, матушка, так кричит. А я ничего не могу сделать. Почему так? — он тяжело вздохнул и Марфа ласково проговорила:

«Так только Господь один, может, сыночек. А ты пока вот пройдись, посмотри, — все ли везде открыто, может, мистрис Доусон, забыла что-то».

— Хорошо, матушка, — он сглотнул и поднялся. Марфа проводила сына глазами и подумала:

«Ничего она не забыла, ну мальчик хоть при деле будет».

Она услышала из-за двери страшный, звериный крик, и, перекрестившись, подняв свечу, — зашла в опочивальню.

— Ты выпей, — сказал ласково Виллем пасынку. «Я, как мать твоя Уильяма рожала, тоже выпил — для храбрости. Вы-то все тогда здесь были, в деревне».

Нюрнбергские часы пробили девять вечера, и Питер, приняв бокал, помолчав, ответил: «Уже пятнадцать часов, адмирал, как все началось, ну нельзя же столько мучиться».

Виллем раскурил трубку: «Да, твоя мать как раз тогда у отца мистера Джона была, пришла домой, как раз вечером — уже со схватками. А к полуночи Уильям и появился».

— Ну вот видите, — вздохнул пасынок.

— Да, — усмехнулся адмирал, — ты не забывай, это у нее пятый ребенок был. И у Рэйчел в следующий раз легче все пройдет. Ты мне скажи, что там Дэниел затевает, ну, с землей в Новом Свете — прибыльно это?

Питер вдруг широко улыбнулся и кивнул на клуб дыма. «Сами же курите, адмирал. Сейчас я вам все распишу».

Он взял перо и Виллем облегченно вздохнул: «Господи, ну, успокоился вроде. Хотя что это я — у меня самого руки тогда тряслись, а мне пятьдесят почти исполнилось».

— Вот, — Питер показал ему ровные столбики цифр, — двести процентов доходности, даже учитывая затраты на обработку и перевозку. А цена за фунт табака только поднимается.

Только, — он замялся и, наконец, решительно продолжил, — все равно, адмирал, я тут говорил с кое-кем из Виргинской компании, — они все о рабах думают, ну для обработки земли.

Адмирал сочно выругался, и добавил: «Ну, Дэниел не такой человек, чтобы рабами владеть, уж ты мне поверь. Кстати, — он усмехнулся, — мать твоя, сейчас, как Беллу в Амстердам повезет, заодно, рукопись мою захватит. Ну, — Виллем закинул руки за голову, и потянулся, — сначала все-таки пусть дома издадут. Там и святой отец руку приложил, о Японии, в основном».

Питер вдруг улыбнулся: «А трудно это, адмирал, — отцом быть?»

Виллем встал, и, погладив его по голове, выбив трубку в камин, ответил: «Да нелегко, мальчик мой. Но ты справишься, — он, было, потянулся за табаком, как с порога раздался женский голос: «Сыночек!»

— Иди, — адмирал перекрестил пасынка и подтолкнул его к двери. «Иди, Питер Кроу, вот сейчас отцом и станешь».

— Все хорошо, — сказала мать, быстро поднимаясь по лестнице. «Так и не переоделась, — подумал Питер, увидев засученные рукава ее рубашки. Он вдохнул запах жасмина и решительно толкнул дверь опочивальни.

Внутри было почти светло — вдоль стены были зажжены свечи. Питер увидел открытые крышки сундуков, выдвинутые ящики изящного, лакового бюро китайской работы и, услышав крик, взяв ее за плечи, — она сидела на краю кровати, раздвинув ноги, — твердо сказал:

«Ничего не бойся, милая, я тут, я с тобой».

Она кивнула, не прекращая кричать, и, миссис Стэнли, что стояла на коленях, подняла голову: «Еще немножко девочка, ну, постарайся».

— Я тут, — шепнул Питер, удерживая жену сзади, — я тут, я люблю тебя.

— Головка, — улыбнулась Марта. «Темненькая, доченька, давай, милая, совсем чуть-чуть осталось».

Рэйчел схватила его за руку, и, откинувшись назад, громко застонав, выдохнула. Питер еще не понял, что случилось, как в опочивальне уже раздался другой крик — обиженный, громкий, негодующий.

Миссис Стэнли перерезала пуповину и рассмеялась: «Первенец, мистер Кроу, — мальчик!

Держите внука, миссис Марта. Сейчас легче будет, милая, — она ласково стерла пот со лба Рэйчел и опять наклонилась.

Сын кричал, широко открыв рот, и Питер, протянув руки, приняв его, укачивая мальчика, сказал: «Здравствуй, мой хороший! Здравствуй, пойдем, к маме тебя отнесу».

Рэйчел, плача, устроила сына у груди. «Ты же мой славный, — она всхлипнула. «Мой сладкий мальчик». Ребенок повертел головой. Успокоившись, зевнув, вдохнув запах матери, он засопел.