Нелли Шульман - Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая

— Красиво, — восторженно заявил Теодор, когда мать вышла из хижины. "Красиво, мама!".

— Вам так идет, — ахнула Салли. "И, правда, в мужском наряде на лошади удобней".

— Потом в почтовой карете поедем, — Марта ловко вскочила в седло. Салли, что уже сидела на лошади, придерживая перед собой Тедди, тихо спросила: "Миссис Марта, что это?".

— Пистолет, — спокойно сказала девушка, убирая оружие в седельную кобуру. "Мой муж, — она сжала зубы, — убил из него моего отца. А я, — она повернулась к Салли, — убью из него моего мужа. Все, — Марта пришпорила лошадь, — поехали, завтра я хочу оказаться в карете, что отправляется на север".

Они поднялись на холм. Марта, обернувшись, посмотрела на большой, белокаменный, с колоннами дом, что стоял неподалеку от реки. "Дальше, — велел Тедди, протягивая ручку вперед. "Дальше, мама!"

— Не остановлюсь, — пообещала себе Марта. "Пока не отомщу — не остановлюсь".

— Конечно, милый, — она улыбнулась сыну. Две всадницы, выехав на дорогу, что вела в Ричмонд — исчезли из виду.

Вэлли Фордж, Пенсильвания

На заваленном бумагами столе догорала чадившая свеча. Дэниел отчаянно зевнул. Потянувшись, в одной рубашке и бриджах, он вышел из палатки. Ровные ряды бревенчатых хижин покрывали склоны холма, из полевых кухонь, — Дэниел принюхался, — тянуло жареным беконом.

Нежное солнце всходило на востоке, лагерь еще спал. Дэниел, умывшись в тазу, поежившись, рассмеялся: "Перезимовали. Когда я с той встречи вернулся, с Шестью Племенами, — так плохо с едой было, что чуть ли не траву из-под снега приходилось в супе варить. А сейчас, — он окинул взглядом палатки, — все пошло на лад. К лету у нас будет настоящая армия, даже уезжать жалко".

— Доброе утро, — сказал над его ухом сварливый голос, по-немецки.

— Доброе утро, господин генерал, — Дэниел вытянулся. Генерал фон Штебен махнул рукой: "Вольно, адъютант, не в строю. Готово? — он погладил короткие, седые волосы и указал на палатку.

— Все перевел, — Дэниел вынес кипу бумаги. "Вот, господин генерал, — юноша улыбнулся. "Устав Континентальной Армии, перо — ваше, перевод мой".

— Отдам Вашингтону и Лафайету, — сказал фон Штубен, — пусть они просмотрят, и будем печатать. Все офицеры получат по экземпляру. Ты бы тоже получил, — серые глаза фон Штебена заискрились смехом, — если бы остался в своей виргинской дивизии. И майором бы стал, к осени.

— К осени мне надо в Форт Питт ехать. Там ленапе собираются, договор с ними будем подписывать, — вздохнул Дэниел. "Это на все лето работа, а потом, я все-таки хочу вернуться к юридической практике. Не всегда же мы воевать будем".

— Ну-ну, — неодобрительно сказал фон Штебен. "А кто индейцев представляет? Тот самый вождь, как его там зовут, — немец пощелкал пальцами. Дэниел помог: "Кочетаджектон, Белые Глаза".

— Язык сломаешь, — пробормотал генерал. "И как ты с ними только разговариваешь, а, Вулф?"

— На встрече Шести Племен у меня переводчик был, и осенью тоже будет. Они, переводчики мои, как раз сегодня с запада должны прийти, принести вести от ленапе. Да и Белые Глаза неплохо по-английски говорит, у него жена — дочь фермера оттуда, из западной Пенсильвании, — ответил Дэниел.

— Надевай мундир, — велел ему фон Штебен, — пошли завтракать, а потом полюбуемся, как твой Фримен солдат гоняет, перед отпуском. Он, хотя бы, в армии остается, отличный сержант. А что это он с тобой в Бостон собрался? — они стали подниматься к вершине холма.

Дэниел снял треуголку. Вытирая ноги у входа в офицерскую столовую, — генерал требовал в лагере чистоты, — юноша покраснел: "Я же в новые комнаты переехал. Сержант Фримен мне хочет помочь обустроиться".

— В Виргинию я Ната отпускать не буду, — Дэниел уселся за крепкий деревянный стол и принял от солдата оловянную тарелку с беконом. "Слишком опасно, пусть даже и не заикается об этом".

Он потянулся за медным кофейником и услышал сварливый голос генерала: "Давай чашку".

— Ваше превосходительство, — Дэниел зарделся, — не положено, по уставу.

— Твой последний день в армии, капитан Вулф, — фон Штебен стал разливать кофе, — и вообще, — он подмигнул юноше, — я тут решаю, что положено, а что — нет. Еще хорошо, что ты замену себе нашел, а так бы я тебя вряд ли отпустил, — генерал пожевал губами и велел Дэниелу: "Переведи им. Господа офицеры! Еще раз увижу курильщиков в столовой — отправитесь на гауптвахту, невзирая на чины. Быстро вон из палатки!"

— Генерал фон Штебен просит курильщиков выйти на улицу, — вежливо сказал юноша, — и напоминает о возможности дисциплинарного взыскания.

— В дипломаты иди, — буркнул немец. Дэниел удивился: "Вы же не знаете английского, господин генерал".

— Ты у меня два месяца в адъютантах, — немец расхохотался, — я уже начал понимать кое-что.

— А может, — сказал задумчиво Дэниел, разгоняя сизый дым рукой, — и пойду, господин генерал.

Два всадника поднялись на вершину холма. Младший — невысокий, светловолосый юноша в индейской, с бахромой куртке, кожаных брюках и сапогах, присвистнул: "Вот это да, миссис Онатарио, тут их тысячи, наверное".

Индианка усмехнулась. Обернувшись к юноше, она мягко сказала: "Я тебя провожу до моря, Большой Джон".

— Да я бы и сам, миссис Онтарио, — юноша покраснел. "Вам же на запад надо, через горы дорога долгая…"

— Мы с тобой перебрались, — женщина тронула коня, — обратно будет легче. Я хочу на море посмотреть, прежде чем идти Меневу искать. На большую лодку тебя посадить.

Она поехала вниз. Джон, выругался вполголоса: "Да где же его найдешь? Дальше реки Маскингум никто из белых не был, а Кинтейл, судя по слухам — туда ушел, после того, как деревни на Эри разорил". Он поморщился, как от боли, вспоминая жар костра в низком, темном подполе.

— Лежи, — велела ему Онатарио, накладывая какую-то прохладную, пахнущую травами массу на рану в боку. "У тебя пуля между ребрами застряла, я ее вынула. Сейчас будешь лежать, Большой Джон, долго".

Он поднял веки и увидел, что голова женщины замотана какой-то тряпкой. "Оглушили, — мрачно сказала она. "Дубинкой. А когда я очнулась, — уже никого не было".

— Скенандоа, — выдавил из себя Джон. Он вспомнил мушкетный выстрел, разорвавший горло вождя, и вздохнул: "Простите".

— Я тебя на снегу нашла, и сюда притащила, — Онатарио поднесла к его губам глиняную плошку. "Это подпол, его наш дед сделал. Тут теплее. Когда ты оправишься, мы пойдем к Шести Племенам".

— Гениси, — Джон вдруг почувствовал слезы на лице. "Мирьям, Мэри…"

Онатарио помолчала и погладила его по голове: "Их больше нет. Менева не вернется сюда, он взял все, что хотел, мальчик. Воевать с ним никто не будет — для индейцев он слишком силен, а белым все равно — что индейцы делают друг с другом, Большой Джон. Им будет легче, если тут, — она обвела рукой подпол, — никого не останется. Тогда они смогут прийти, и сделать вид, что так было всегда. Что это их земля. Спи, — она ловко взобралась вверх по приставной лестнице.