Нелли Шульман - Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая

— Конечно, — пожал плечами Меир, — боюсь, я там просижу до того, как мирный договор заключат. Он звонко рассмеялся и услышал голос Соломона: "Ты бы разводное письмо тут оставил, Меир, как все наши солдаты и офицеры делают. Мало ли что, все-таки море".

— Мы же вместе плывем, — удивился юноша. "На Синт-Эстасиусе, мистер Соломон, найдется, кому засвидетельствовать, что я погиб, — Меир усмехнулся, — если такое случится".

— Все-таки море, — повторил Соломон. Раввин вышел на крыльцо синагоги и крикнул: "Мистер Соломон, мистер Филипс, чашечку кофе перед хупой?"

Эстер стояла под наброшенным на их головы талитом и вспоминала маленькую, обшитую деревом микву. "Когда за Хаима замуж выходила, — подумала она, — то я в реку окуналась, на рассвете. Одна совсем. А тут — жена раввина за мной присмотрела. Хорошая она, только все время ахала — мол, я худая. Как не похудеть, когда даже сейчас — опять тошнит".

Женщина незаметно подышала. Она поправила еще влажные, выбившиеся из-под чепца пряди черных волос. Ряды деревянных скамеек были пусты, и в открытые окна было слышно, как чирикают воробьи на дворе синагоги.

— Смотри, — донесся до нее голос Меира, — этим кольцом ты посвящена мне по закону Моисея и Израиля, — он коснулся ее вытянутого вперед, указательного пальца, простым, золотым кольцом. Эстер вспомнила: "Правильно, он же с утра сегодня, как приехали — куда-то пошел. К ювелиру".

Она почувствовала на губах вкус вина. Меир шепнул ей: "Вот и все. Дождемся, пока Констанца уплывет во Францию, и сами отправимся на юг".

Эстер отдала ему оловянный стакан: "Я ведь тоже — к Иосифу на свадьбу не приеду, уж больно далеко, до Святой Земли. Ничего, можно будет потом Амстердам навестить, он ведь там жить собирается. Даже смешно — первым рвался в Новый Свет, и вот как получилось".

Раздался хруст стекла, рав Гершом рассмеялся: "Мазл тов!". Эстер, покраснев, выйдя из-под талита, посмотрела на мистера Соломона. "Главный банкир революции, — вспомнила она. Тот погладил полуседую бороду, и наклонился к женщине:

— Я вашего первого мужа, упокой Господь его душу, — тоже знал. Они у меня всей семьей останавливались, четыре года назад, когда Декларацию Независимости подписывали. Мирьям покойница — тоже с ними приезжала. Вы берегите нашего Меира, милая, — мужчина помолчал, — один он из Горовицей остался. Страна наша вам будет многим обязана, — добавил Соломон, — если этот юноша до мирного времени доживет.

Эстер посмотрела в серо-синие, веселые глаза мужа. Она твердо тряхнула головой: "Сберегу, мистер Соломон, обязательно".

За маленьким окошком умывальной уже была видна бледная, летняя луна. Эстер стояла на коленях, наклонившись над медным тазом. Наконец, тяжело дыша, она выпила воды: "Хорошая брачная ночь будет, ничего не скажешь".

— Я сходил к хозяйке, — раздался из-за двери голос Меира, — и заварил тебе твоего имбиря. Еще принес простого хлеба. Пекарь закрывался уже, но я его упросил продать мне буханку. Со скидкой, кстати, — добавил муж и Эстер, несмотря на тошноту, — рассмеялась.

Он отодвинул для Эстер кресло. Сев напротив, муж потянулся за пером и тетрадью. "Занять в одном месте, чтобы отдать в другом, — пробормотал себе под нос Меир и углубился в вычисления.

Эстер посыпала кусок хлеба солью и, запивая имбирным настоем, стала медленно жевать. Она взглянула на сосредоточенное лицо мужа: "Это же будет он. Он будет приносить мне ребенка по ночам, он будет учить его читать и складывать цифры, он будет делать скворечники и стоять рядом с мальчиком на бар-мицве. Или благословлять девочку перед хупой. Он будет отцом".

Меир погрыз перо: "Сто тысяч. Вовремя Дэниел в Париж едет, ничего не скажешь. И в Марокко — тоже". Он поднял глаза и недоуменно спросил: "Ты что?"

— Ничего, — Эстер сбросила туфли и удобно устроилась в кресле. "Чего сто тысяч?"

— Звонких испанских долларов, раз пока у нас нет своих, — ухмыльнулся Меир. "До конца года нам надо еще сто тысяч. Чарльстон очень некстати захвачен британцами. Вместе с городом они получили все, что там лежало на портовых складах, так, что мы теперь этим табаком не поторгуем".

— Хаим мне рассказывал, как его в Чарльстоне сватали, — Эстер рассмеялась, — за мисс Абигайль Линдо. Интересно, что сейчас с ней.

— Крестилась и вышла замуж за какого-то британского офицера, — рассеянно ответил Меир. "Ее отец как раз умирал от удара в это время. Дама подкупила всех нотариусов города, и они отказались изменять его завещание. Так что все досталось ее мужу, этому майору, или полковнику, — он нахмурился, — не помню. Надо проверить".

— И как ты все знаешь? — Эстер свернулась в клубочек и положила острый подбородок на ручку кресла.

— Мне за это деньги платят, — удивился муж. "Отлично, в июле мы ждем пополнения из Франции, там все добровольцы, слава Богу. Так, — он захлопнул тетрадь, — мне еще надо встретиться кое с кем. Ты спать ложись. Я, когда вернусь, тут, в гостиной устроюсь, на диване".

Меир взял со спинки кресла сюртук. Стоя перед большим зеркалом, он ловко перевязал галстук. Застегивая серебряные пуговицы, Меир обернулся: "Ты же плохо себя чувствуешь".

— Плохо, — робко согласилась Эстер.

— Тем более, — Меир усмехнулся, — отправляйся в постель. Я встречаюсь по делу, это не опасно, незачем за меня волноваться. Имбирь твой я сейчас в спальню отнесу и еще вот это — он вынул из сумы какую-то книгу.

— "Любовь и безумие" Крофта! — ахнула Эстер. "Я о ней только слышала, где ты ее достал?"

— Там и здесь, — муж наклонился и поцеловал ее в лоб. "Ты же говорила, еще в карете, что хочешь ее прочитать. Вот и читай. Доброй ночи, — он подхватил стакан с заваренным имбирем.

— Меир, — женщина внимательно присмотрелась к хорошо скроенному, синему сюртуку, — если это не опасно, зачем ты берешь пистолет? Мы же в Филадельфии, тут патриоты.

— Не все, — коротко ответил мужчина, и дверь за ним закрылась.

Бостон

На большом, покрытом сукном столе были разложены бумаги.

— Так, — сказал Меир, — все, что в этом конверте — для Франклина, сразу по приезду ему передай. Жить будешь у Тео, — мужчина улыбнулся, — ее предупредили уже. Впрочем, ты там ненадолго, осенью тебя уже ждут в Марокко.

Дэниел откинулся на спинку кресла и повертел в руках перо. "Меня, значит, она не любила, — горько подумал мужчина. "А его полюбила, и как быстро. Что делать, — он едва слышно вздохнул и вслух сказал: "Я вам даже подарок не успел прислать".

— Лучшим подарком, — Меир разлил кофе, — будет договор о дружбе с султаном. Тогда к нам начнут относиться, как к государству, а не как к бунтовщикам. Вы это все в Филадельфии обсуждали. Теперь твоя невестка…

— Что моя невестка? — удивился Дэниел. "Она в Париже живет, с ребенком. Они с Мэтью разъехались, многие так делают. Адамс будет следить за делами по имениям, я его попросил. Теодор, — он покраснел, — мой племянник, унаследовал все, но освободить рабов может только после совершеннолетия, надо ждать, — Дэниел развел руками.