Нелли Шульман - Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая

— Вы же мне говорили, что не женаты, да? — старший мужчина приставил ладонь к глазам:

— Малик нам от шатра машет. Должно быть, баранина уже готова. Называется — танжия, это как таджин, только готовится не в печи, а прямо в земле, под костром.

— Не женат, — Дэниел задел головой ветку кедра, что висела над тропинкой, и стряхнул хлопья снега с мехового воротника суконного, теплого халата. "У меня есть младший брат, и младшая сестра, они оба — в Париже живут".

Сокол забеспокоился. Мохаммед, вскинул голову: "Журавль. Посмотрите, Даниял, какой красавец. Пусть летит, — он удержал птицу на руке.

Журавль захлопал крыльями, кружась над вершинами кедров. Дэниел тихо сказал: "Мне наставник говорил, еще в Париже. В Индии есть великая поэма, называется "Рамаяна". Ее автор, как говорят индусы, стал писать стихи, когда увидел, как журавль оплакивает свою убитую подругу".

— Какая трогательная легенда, — вздохнул султан. Дэниел решил: "Вот сейчас, пока мы до шатра не доехали. Лучше о таком наедине спрашивать".

— Ваше величество, — осторожно начал он, — скажите, возможно, ли узнать что-то о судьбе человека, если он был захвачен берберскими пиратами? Пять лет назад, — Дэниел взглянул на султана.

Тот недовольно поморщился: "Вы, Даниял, наверное, не представляете себе — что такое работорговля".

— Очень хорошо представляю, ваше величество, — спокойно ответил мужчина, — у нас в Америке она тоже есть, к сожалению. Я просто дальний родственник этого человека, и у нее, — это девушка, — есть семья, она волнуется, хочет узнать о ее судьбе. Ее звали Изабелла Корвино, венецианка, ей тогда было семнадцать лет, — Дэниел помолчал. "Ее привезли в Рабат".

— Не надо ему говорить о том, что Теодор — ее кузен, — подумал Дэниел. "И о том, что брат Теодора спасся — тоже не надо. Мало ли что".

— Ее, скорее всего, продали дальше, — безмятежно отозвался султан, — но я попрошу Малика разузнать — как там все обстояло. К вашему отъезду, думаю, мы получим какие-то сведения.

— Большое вам спасибо, — горячо проговорил юноша. Султан, спешился: "Раз наши страны теперь дружат — за ваших соотечественников можете не волноваться. Буде они попадут в рабство, их немедленно освободят".

— Это все ваш советник, — Дэниел ловко спрыгнул на землю, и взял лошадей под уздцы, — он внес в договор это пункт.

— Советник, — усмехнулся султан, оправляя свой отделанный соболями, бархатный халат. "У него умная голова, Даниял. Ну, — Мохаммед повернулся к Малику, — корми нас, а то мы проголодались на таком морозе.

— Вы не волнуйтесь, — успокоил его Сиди Мохаммед, входя в шатер, — Малик у нас, как говорится, песчинку в пустыне найдет.

Он посмотрел в сине-зеленые, красивые глаза юноши и ласково потрепал его по плечу.

Над горами вставал золотой закат, небо на западе было окрашено в глубокий, темно-синий цвет. Снег в саду искрился под заходящим солнцем.

— Ее высочество уже по дороге в Эс-Сувейру, — султан, что стоял на каменных ступенях, бросая семена птицам, — обернулся. Малик низко поклонился: "Я ей сказал, что у вас неотложные дела, и вы ее нагоните завтра. С ней пять десятков человек охраны, евнухи, — она в совершенной безопасности".

— Да, — пробормотал Сиди Мохаммед, глядя на щебечущих птиц, — воистину, Аллах сжалился над нами, Малик. Очень хорошо, что мы не дали им встретиться.

— Ваше величество, — Малик помялся, — Даниял может не доехать до побережья…, Если вы прикажете.

— Зачем? — султан поморщился и стянул с пальца перстень с крупным алмазом. "Мне нужен этот договор. Вернее, он нужен Марокко. Если убить этого Данияла — подписание затянется. Мы только согласовали текст, а в случае его смерти опять начнутся какие-то заминки. Отдашь ему кольцо — в знак любви и приязни и скажешь, что Изабелла Корвино умерла, пять лет назад. От лихорадки, — сам не зная зачем, добавил султан.

Серая, красивая голубка запорхала над его головой. Он, улыбнувшись, кинул птице зерен: "Так будет лучше для всех".

— Я все сделаю, ваше величество, — прошелестел Малик, склоняясь в поклоне.

— Она и вправду, — сказал себе султан, оставшись один, — умерла, эта Изабелла. Ее больше нет, и никогда не будет.

Голубка села на заснеженную, качающуюся ветвь дерева, и, отряхнувшись, застыла. Мохаммед полюбовался ей. Тихо ступая, стараясь не спугнуть птицу, он вернулся в дом.

Осколок ядра вонзился в стену дома. Эстер, вскрикнув, прикрыв руками большой живот, выглянула в сад. "Ничего страшного, просто штукатурка осыпалась, — она повернулась к мужу. "Меир, может быть, ты все-таки не пойдешь?".

Он завязал перед зеркалом галстук. Вздохнув, мужчина поцеловал ее в лоб: "Адмирал Родни передает губернатору де Граафу условия сдачи острова. Мне надо быть в резиденции. Но я вернусь, — он прикоснулся ладонью к ее животу: "Как там маленький?"

— Уже скоро, — попыталась улыбнуться Эстер. "Меир, но это, же опасно, они стреляют…"

— Они третий день стреляют, — хмыкнул муж. "Не волнуйся, видишь, десант не высадили пока, и, надеюсь, высаживать не будут. И вообще, — он, на мгновение, обнял ее, — от пули умереть значительно проще, чем от ядра. Тут двести футов пройти надо, за деревьями. Вряд ли в меня попадут. Я скоро, — он вдохнул запах трав и коснулся губами белой щеки.

Посмотрев на разбитую ядром ограду, Эстер помахала мужу рукой. Британский флот окружил гавань, заперев в ней сотню торговых судов. "Тут на три миллиона фунтов товара, — вспомнила она слова Меира. "Господи, только бы без крови обошлось, и так уже — адмирал Родни послал фрегаты в погоню за теми кораблями, что раньше ушли, и расстрелял их, говорят. Адмирал голландский там погиб".

Рядом с торговцами виднелся обугленный остов военного корабля "Марс". Эстер взглянула на лохмотья голландского флага, на развевающиеся под теплым ветром, виднеющиеся вдалеке британские штандарты. Сжав руки, она села на кровать.

Ребенок задвигался. Эстер грустно сказала: "Бедный ты наш. Тебе не нравится, когда стреляют? Никому не нравится. Колыбельку уже сделали, все готово. Давай, — она погладила живот, скрытый просторным, светлым платьем, — папа и мама ждут, появляйся на свет".

Эстер потянулась за оправленным в серебро зеркальцем. Сняв чепец, встряхнув вороными косами, она стала разглядывать свое лицо.

— До прошлого месяца тошнило, — пробормотала женщина. "Конечно, Меиру противно и смотреть на меня. Как спали в разных комнатах, так и спим. Он же не по любви на мне женился, — Эстер, подвинув к себе шкатулку, взяла единственное дошедшее до Синт-Эстасиуса письмо брата.

— Милая моя сестренка! — стала читать она. "Посылаем вам с Меиром наши поздравления. Я очень рад, что скоро стану дядей. Мы с Джо как раз на Хануку вернулись из Святой Земли, и потихоньку устраиваемся в Амстердаме. Ей тут очень нравится. Я вернулся к практике, в том числе, конечно, и к своему старому пациенту — его высочеству штатгальтеру. Он доволен, что ты тоже живешь на голландской земле. Не волнуйтесь, война скоро прекратится. Все говорят, что британцы вот-вот уйдут из колоний…"