Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том I

13 апреля в одной из таких потасовок, по свидетельству Моррисона, коку Томасу Холлу сломали два ребра, а капралу Чарльзу Чёрчиллу ошпарили руку. И только вмешательство «вахтенного помощника штурмана» («Masters Mate of the Watch»; Моррисон не приводит фамилии) предотвратило более серьезные последствия.

Кто же это был? Вахтенный офицер и при этом помощник штурмана, отважно бросившийся разнимать разъяренных матросов? Ответ однозначен: Флетчер Кристиан. Другой помощник штурмана, скромный и незаметный Уильям Эльфинстоун, вряд ли мог возглавлять смену, особенно в тот тяжелый период.

И еще. Почему-то от Блая скрыли причину травмы Холла и даже сам факт драки. Капитану было доложено, что кок упал, не устояв во время шторма, и сломал всего одно ребро. Получается, что начальник смены (кто бы им не был, Эльфинстоун или Кристиан) утаил от командира правду.

Чтобы не огорчать капитана в такой ответственный момент пустяками? Или, наоборот, спасая матросов от гнева Блая и последующего наказания?

Между тем «Баунти» дала течь. Из-за этого все свободные от вахты матросы вынуждены были ежечасно откачивать воду помпами. Верхнюю палубу теперь постоянно накрывало волной, и в трюмах стало не только холодно, но и сыро. Люди начали чихать, кашлять и «жаловаться на ревматизм». Тогда Блай приказал открыть большую каюту — ту самую, которую переоборудовали под будущую оранжерею. Каждое утро промокшие за ночь матросские и офицерские гамаки выносили сюда и вывешивали для просушки, а все пространство между палубами при задраенных люках «проветривали огнем» (по выражению Блая) — обкуривали специальными факелами.

Помимо этого капитан щедро распорядился в качестве профилактики от простуды подавать еще одно средство — горячее пойло под названием «сладкое сусло с солодом», по пинте в день на человека. Моррисон пишет, что это было «приемлемо и питательно».

Но не помогло. Первым от приступа ревматизма свалился опытный канонир Уильям Пековер, за ним — Чарльз Норман, помощник плотника. Таким образом, к середине апреля список нетрудоспособных больных увеличился до восьми человек.

Еще целую неделю несчастное суденышко, буквально треща по швам, пыталось устоять перед ледяным ураганом. Маневрируя галсами, «Баунти» из последних сил старалась удержаться на завоеванных рубежах. Тщетно; ежедневно корабль сносило на несколько миль назад, обратно в Атлантику.

И, наконец, Блай уступил. 18 апреля он собрал всех на нижней палубе и объявил, что «Баунти» прекращает попытки идти на Таити через Мыс Горн. Судно поворачивает на 180 градусов и направляется к цели в обход — через Атлантический и Индийский Океаны, мимо Мыса Доброй Надежды и Новой Голландии. Сообщение вызвало взрыв всеобщего ликования, матросы даже ответили троекратным «ура». Капитан поблагодарил команду за титанические, хоть и безуспешные усилия, и даже — впервые за все плавание! — разрешил зарезать по этому случаю свинью. Она оказалась «кожа да кости, но ее сожрали с жадностью» (дословная цитата из Моррисона). Команда праздновала поражение от всей души.

Впрочем, спустя четыре дня ветер, отнеся «Баунти» на 120 миль на восток, внезапно снова переменился, и Блай предпринял еще одну, на сей раз действительно последнюю попытку прорваться сквозь горнило Горна. Похоже, теперь коварному тихоокеанскому Нептуну надоело играть с настырным корабликом, и он решил погубить его. На судно с удвоенной жестокостью налетел такой шторм, что впечатлительный Моррисон запишет в своем дневнике: «…стихии, кажется, объявили нам войну…».

22 апреля Блай в этой войне капитулировал.

Точнее, справедливости ради стоит отметить, что командир «Баунти» стал последним на борту, кто признался в поражении. Судно, доказав свою выносливость и надежность, изрядно пообтрепалось и теперь нуждалось в серьезном ремонте; экипажу, вымотанному донельзя, были необходимы отдых и лечение; и только капитан до последнего момента отчаянно надеялся, что свершится чудо, и его корабль сможет проскочить Мыс Горн в это время года — в начале антарктической зимы.

Не получилось.

Целый месяц (ровно 31 день) судно на пределе возможностей сражалось со «значительно превосходящими силами противника». В результате было пройдено всего 85 миль…

Можно не сомневаться: честолюбивый Уильям Блай принял решение разворачивать «Баунти» с тяжелым сердцем. Наверняка в глубине души он проклинал бюрократов Адмиралтейства, слишком поздно отдавших приказ стартовать из Портсмута. Наверняка он не ожидал, что погода на пороге Южных Морей окажется такой чудовищной. Наверняка он сетовал на элементарное невезение. Рухнула его тщеславная мечта — обогнуть пресловутый Мыс Горн и тем самым войти в престижный клуб навигаторов, покоривших это самое опасное для мореплавателей место на Земле.

Забегая вперед, скажу, что Блаю, увы, так никогда и не доведется не только пройти Мыс Горн, но и даже совершить кругосветное путешествие…

…Путешествие «Баунти» от Мыса Горн к Мысу Доброй Надежды займет ровно месяц. Судно пересечет Атлантический Океан за 31 день — столько же, сколько длилась неравная битва на пороге Тихого Океана. По сравнению с последними бурными неделями это будет относительно спокойное и даже скучное плавание. Антарктические страсти улеглись, погода стояла превосходная, и прямо по курсу ждала Африка. Правда, течь на ходу залатать не смогли, и потому постоянно приходилось работать помпами. Снова на верхней палубе возобновились танцы.

Два дня, 9 и 10 мая, Блай потратил на то, чтобы отыскать в безбрежном океане группу необитаемых вулканических островов Тристан да Кунья. На существующих тогда навигационных схемах местоположение этого небольшого архипелага было указано весьма приблизительно, и капитан «Баунти», желая внести свой вклад в картографическую науку, решил установить его точные координаты. Ради этого судно даже слегка изменило курс.

Безуспешно. Несмотря на ясную погоду, Блай никаких признаков земли на горизонте не обнаружил, и судно продолжило свой путь к южной оконечности африканского континента. Сегодня, сверяя маршрут «Баунти» с координатами Тристан да Кунья, можно вычислить, что корабль прошел мимо всего в двадцати пяти морских милях к юго-западу [22] В наши дни Тристан да Кунья обитаем. Тамошний поселок под названием Эдинбург Семи Морей занесен в Книгу Рекордов Гиннесса как самое удаленное человеческое поселение на планете: до ближайшего населенного пункта — знаменитого острова Святой Елены — 1311 морских миль. Подробнее об острове Тристан да Кунья, этом «сопернике и собрате» Питкэрна по изолированности и недоступности — во второй части книги. .