Анатолий Вахов - Фонтаны на горизонте

А когда на Дальнем Востоке среди моряков объявили, что на советскую флотилию «Приморье» требуются люди, знающие китобойный промысел, Журба вместе с Ли Ти-сяном немедленно подали заявления и были направлены в Ленинград. Но здесь их разлучили. Ли Ти-сяна направили на базу, а Журбу боцманом на китобоец «Труд»,

Журба вздохнул и, оторвавшись от воспоминаний, стал слушать помполита.

— Надо добиваться, чтобы все указания гарпунеров полностью и быстро исполнялись, — говорил Степанов. — Иностранным специалистам мы платим золотом. Вам должно быть понятно, как это дорого обходится нашей стране, занятой выполнением второго пятилетнего плана. Давайте внимательно присмотримся к работе иностранцев, действительно ли они знают какие-то особые секреты. Проверим, так ли это на самом деле. А может быть — и секретов никаких нет?

Курилов заметил, что Степанов сдержанно улыбнулся. И даже этой едва уловимой улыбкой он подтверждал правильность своих слов.

Мы идем охотиться в районы, о которых знаем лишь понаслышке. Карт миграции китовых стад у нас нет, точными данными о местах скопления китов мы не располагаем. На самых важных постах у нас иностранные специалисты. А ответственность за судьбу промысла несем мы! Помните, что за нами сейчас следит вся страна. И не забывайте, с какой издевкой, с какой злобой пишут о нашей флотилии за границей. — Степанов взял одну из лежавших на столе газет. — Вот послушайте, что пишет «Нью-Йорк тайме»: «Советскую китобойную флотилию ждет гибель!» — Отложив газету, Степанов взял другую. — Лондонский «Тайме» утверждает: «Русские по своей природе не могут стать китобоями. Китобойный промысел — дело смелых, мужественных людей». А вот французская газета «Пари суар». — Степанов развернул листы большой многостраничной газеты и прочитал: — «Большевики потерпят неудачу в китобойном промысле. Китовая продукция для них обойдется дороже, чем закупка ее у иностранных китобойных компаний». Глаза пом полит а загорелись гневом:

Ошибаются, господа! Очень уж им хочется, чтобы у нас ничего не вышло. А я верю, что выйдет! — голос Степанова зазвучал еще громче. — Сколько трезвонили они по поводу первого пятилетнего плана, на всех перекрестках кричали, что пятилетка — мыльный пузырь, что Советская Россия не сумеет преодолеть свою техническую отсталость. На деле оказалось, что по плану первой пятилетки на берегу реки Томь, около города Кузнецка, там, где когда-то были владения татарских ханов, третий год идет строительство металлургического завода-гиганта; Днепрогэс имени Ленина дает промышленный ток. А сколько таких фактов можно привести еще?

Верно, помполит! — громыхнул Журба. — Можно мне слово?

Боцману не терпелось высказать что-то свое, важное, наболевшее. Неторопливо подошел он к столу и, положив на него большие узловатые руки, сказал:

— Тут помполит призывал иметь деловой контакт с иностранцами. Но что из этого получается? Когда на нашу коробку пришел Андерсен, капитан мне сказал: «Ты, боцман Журба, по положению будешь ему помогать во время охоты, а раз ты коммунист, то возьми его под свое влияние и найди с ним обилий язык, чтобы этот норвежец набил нам китов больше всех». Отвечаю капитану: «Есть!» — и швартуюсь к Андерсену. Оказался ничего человек, даже по своему почину кита в тропиках добыл. Моих лет, стало быть, сорок шесть — сорок семь. Солидный. По палубе с малолетства ходит. Разговорились с ним...

— На каком языке? — спросил кто-то. — На норвежском или на английском?

— На морском! — отрезал Журба. Его изрытое оспой

лицо покраснело, а глаза сузились от гнева. — Закрой люк, а то плюнет кто по ошибке...

Боцман спохватился, но было уже поздно. Каюта наполнилась смехом. Степанов, прикусив губу, укоризненно произнес:

— Товарищ Журба!

— Понятно! — мрачно согласился боцман и после паузы продолжал: — Так вот, поговорили мы с ним по душам. Он, значит, для знакомства откупоривает бутылочку коньяку, потом вторую, третью... — Боцман вздохнул. — Ну, нарезались мы с ним по первое число, едва-едва я на койку влез. Нехорошо получилось, сам знаю. Но, думаю, проступок небольшой, глядишь, польза будет. Потом убедился — гусь свинье не товарищ. Хлещет Андерсен коньяк! В каюте не продохнешь! Мимо идешь — хмельным духом с ног сшибает. И образумиться человек не хочет! Вот я и спрашиваю: кит покажется, куда Андерсен будет палить, если он образ человеческий потерял?

Запретить ему пить! — сказал кто-то.

У него в каюте горилки на два года припасено, — закончил Журба. — Если ж я буду устанавливать с ним контакт, то в дальнейшем сгорю от белой горячки. Конечно, можно поговорить с ним по-своему, да подданства он иностранного, конфликт может быть... — Журба, провожаемый взглядами и улыбками моряков, вернулся на свое место.

Степанов сказал:

Волнение товарища Журбы понятно. Но он рисует слишком мрачную картину. Гарпунер Андерсен, я думаю, нуждается в нашем влиянии...

Факт, — прогудел Журба.

После собрания Степанов и Северов задержали Можуру и Курилова.

Ты владеешь немецким языком? — спросил Степанов Курилова.

Нет! — удивился вопросу Леонтий.

Ваш гарпунер Отто Грауль не говорит по-английски, — сказал Степанов. — А сработаться с ним особенно необходимо. Он рекомендован нам как крупнейший специалист, теоретик гарпунерского дела. Если это так, он может во многом помочь нам.

Кто у нас еще владеет иностранным языком? — поинтересовался Северов.

Орлов знает немного норвежский и английский, Шубин — английский. А вот Илья Петрович подкачал, — улыбнулся Степанов.

Подкачал? — рассердился Можура. — Нет, я так считаю: кому надо со мной говорить, пусть по-русски разговаривает.

Я вот сел за учебники, — сказал Северов. — Немецкий подзубрю, глядишь, и Маркса в подлиннике прочту.

Можура покрутил ус.

Не буду я иностранный язык учить. Вот он за меня еще один выучит, — и Можура кивнул в сторону Курилова.

А ты согласен? — живо повернувшись к Леонтию, спросил Степанов.

Матрос должен всегда выручать своего капитана, — пошутил Леонтий, не придавая большого значения этому разговору.

Так и запишем. — сказал Степанов.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Журба потерял покой: после партийного собрания прошло два дня. а Степанов ничем еще не помог ему. Андерсен пил в одиночку, не вылезая из каюты. Когда Журба входил к нему, Андерсен, стараясь его разглядеть, долго мигал белесыми ресницами, таращил голубые выцветшие глаза и, наконец, узнавал боцмана. Хрипло, мало понятно говорил:

Май дарлннг... плиз дринк шнапс. Гуд бай!

Эх. гарпунер, гарпунер! — качал головой Журба. — Нет у меня над тобой власти. — шелковым бы ты стал у меня. Смотри, как опухла твоя морда. Тьфу! Чистый