Кормак Маккарти - Пограничная трилогия: Кони, кони… За чертой. Содом и Гоморра, или Города окрестности сей

Эмиль, принеси парню воды.

Затем судья заглянул в свой блокнот и повернулся к Джону-Грейди:

Сынок, я задам тебе три вопроса, и, если ты дашь на них ответы, конь твой.

Я постараюсь.

Либо ты сможешь ответить, либо нет. Беда лжеца заключается в том, что он никогда не помнит, что он когда наврал.

Я не лжец.

Я понимаю. Это я так, для проформы. Сильно сомневаюсь, что найдется человек, который способен сочинить то, что ты нам тут рассказал.

Судья надел очки и осведомился у Джона-Грейди, сколько гектаров в асьенде Нуэстра Сеньора де ла Пурисима Консепсьон. Затем он поинтересовался, как звали мужа поварихи асьенды. Потом отложил блокнот и спросил Джона-Грейди, чистые ли у него трусы.

По залу прокатился сдержанный смешок, но судья и не думал смеяться. Судебный пристав тоже сохранял серьезное выражение лица.

Да, сэр, ответил Джон-Грейди.

Поскольку тут нет женщин, я надеюсь, тебе не составит труда спустить брюки и показать нам пулевые отметины на ноге. Если ты не готов удовлетворить наше любопытство, я попробую спросить тебя о чем-нибудь еще.

Я готов, сэр, сказал Джон-Грейди, расстегнул ремень, спустил штаны до колен и повернул правую ногу так, чтобы судья мог все увидеть.

Отлично, парень. Надевай штаны и пей воду.

Джон-Грейди натянул штаны, застегнул ширинку, потом привел в порядок ремень и, подойдя к столу, взял стакан воды, принесенный секретарем.

Нога выглядит так себе. Ты к врачу-то не обращался? — спросил судья.

Нет, сэр. Там врачей днем с огнем не сыщешь.

Это точно. Тебе крупно повезло. Могла начаться гангрена.

Да, сэр. Но я как следует прижег раны.

Прижег?

Да, сэр.

И чем же ты их прижег?

Стволом револьвера, сэр. Накалил в костре докрасна и прижег.

В зале воцарилась мертвая тишина. Судья откинулся на спинку стула.

Констеблю поручается вернуть упоминавшуюся собственность мистеру Коулу, провозгласил он. Мистер Смит, прошу проследить, чтобы молодой человек получил своего коня. Вы свободны, мистер Коул, и суд благодарит вас за ваши показания. Сынок, могу сказать одно: я занимаю это кресло с тех пор, как существует округ, и за многие годы наслушался такого, что успел за это время усомниться в доброкачественности человеческой породы. Но то, что я услышал от тебя сегодня, опровергает мои сомнения. А троих истцов я прошу появиться у меня после обеда, то бишь в час дня.

Адвокат истцов встал с места:

Ваша честь, тут налицо ошибочное опознание.

Судья закрыл блокнот и встал:

Это точно. Ошибочней некуда.

Вечером Джон-Грейди оказался возле дома судьи. Увидев, что внизу еще горит свет, постучал. Открыла ему служанка-мексиканка. На ее вопрос, что ему угодно, Джон-Грейди ответил, что хотел бы поговорить с судьей. Он произнес фразу по-испански, она же повторила ее по-английски и холодно велела обождать.

Вскоре в дверях появился судья. На нем был фланелевый халат. Если он и удивился, увидев на пороге Джона-Грейди, то ничем этого не выдал.

Входи, сынок. Милости прошу.

Я, вообще-то, не хотел вас беспокоить, сэр…

Пустяки.

Джон-Грейди мял в руках шляпу, не решаясь переступить порог.

Лично я не собираюсь выходить на улицу. Поэтому, если хочешь потолковать, заходи.

Хорошо, сэр.

Джон-Грейди оказался в длинном холле. Направо и наверх вела лестница с перилами, пахло едой и мебельным лаком. Судья, шаркая кожаными шлепанцами, прошел по ковру и свернул налево, в открытую дверь. В комнату, где было много книг и топился камин.

А вот и мы! Дикси, это Джон Коул, объявил судья.

Седая женщина с улыбкой поднялась им навстречу. Потом она сказала судье:

Я пошла наверх, Чарльз.

Хорошо, мать, кивнул судья и, обращаясь уже к Джону-Грейди, велел садиться.

Говори, я тебя внимательно слушаю, сказал судья, когда оба сели.

Ну, во-первых, меня смутили ваши слова в суде… Мол, что я рассказал чистую правду. На этот счет я сильно сомневаюсь. Все было не совсем так.

А именно?

Джон-Грейди сидел, уставясь на шляпу.

Не чувствую я себя героем, пробормотал он.

Судья понимающе кивнул:

Но про лошадь ты рассказал все без утайки?

Да, сэр… Все как есть. Но дело-то в другом.

В чем же?

Не знаю… Наверное, в девушке.

В каком смысле?

Ведь вот же что получилось… Я работал на того человека, относился к нему со всем уважением, и он никогда на мою работу не жаловался. И вообще, он вел себя со мной очень прилично… А потом он поехал на горное пастбище, собираясь меня убить… Причем я был кругом виноват. Я, и никто другой.

Ты, случайно, не сделал девушке ребенка?

Нет, сэр… Я любил ее…

Что с того? Можно любить девушку и сделать ей ребенка. Одно другому не мешает.

Вы правы, сэр.

Судья пристально посмотрел на Джона-Грейди:

Ты меня удивляешь, сынок. Ты, получается, из тех, кто относится к себе без снисхождения. Но судя по всему, тебе крепко повезло. Ты вернулся, причем с головой на плечах. Теперь самое лучшее — постараться об этом поскорее забыть. Мой отец всегда говорил: не надо пережевывать то, что тебя гложет.

Да, сэр.

Там случилось что-то еще?

Да, сэр.

Что же?

В той тюрьме я убил человека.

Судья откинулся на спинку кресла:

Грустно это слышать…

Мне это не дает покоя.

Но у тебя, наверное, были на то основания?

Да, но не в этом дело. Оно конечно, он пытался зарезать меня. Напал с ножом, а мне удалось взять верх…

Тогда почему же это не дает тебе покоя?

Не знаю. И о нем я тоже ничего не знаю. Я даже не знаю, как его звали. Может, он был не такой уж плохой парень. Может, он не заслуживал такого конца…

Джон-Грейди поднял голову. В свете камина его глаза блестели. Судья пристально посмотрел на него:

Но ты понимаешь, что милым и славным парнем он не был.

Догадываюсь.

Ты, наверное, не хотел бы быть судьей, а?

Нет, сэр, думаю, что нет.

И я ведь тоже не хотел.

Правда?

Да. Я был молодым адвокатом с практикой в Сан-Антонио. Потом вернулся сюда, когда заболел мой отец. Стал работать в окружной прокуратуре. Я не хотел быть судьей. Я думал примерно как ты сейчас. Да я и сейчас так думаю…

Почему же вы тогда передумали?

Не то чтобы я передумал… Просто я видел, что в нашей судейской системе слишком много несправедливого. Я видел, что те, с кем я вместе рос, занимают ответственные судейские должности, не имея в голове ни капли здравого смысла. Да и выбора у меня, в общем-то, не было… Да, пожалуй что так… А в тридцать втором году я отправил парня из нашего округа на электрический стул. Его казнили в Хантсвилле. Теперь вот часто о нем вспоминаю. Причем он тоже не был пай-мальчиком. Но тот приговор не дает мне покоя. Отправил бы я его на электрический стул, если бы процесс был сегодня? Да, отправил бы. Но…

Потом я чуть было не убил еще одного человека, пробормотал Джон-Грейди.