Дмитрий Чудсков - Озеро Варыш

Лишь пробьётся сквозь смоль седина
Или первых морщин появление
Ты увидишь в своём отражении,
Ты беги тем оврагом знакомым.

Пробежишь через все времена,
Обращаясь порой дикой кошкой,
Всё одною и той же дорожкой.
На тебя нет у смерти закона.

— Ну, прощайте, мы всё рассказали,
Остаётесь теперь вы одни.
Да во веки веков ваши дни
Пусть продлятся, — промолвил Иссей.

— Вы живите сквозь время и дали.
Узнавайте, творите свой мир,
И ещё я забыл, вдруг Сапфир
Возвратится с кровавых полей,

На него положитесь легко.
Не гоните, возьмите в дорогу,
Он ведь праправнук Единорога.
Он ваш третий.

Ему лишь шепни на ушко…
Он поймёт, и спасёт, и подскажет,
Он с любой совладает поклажей…
— Папа, ветер!

— Что ж, до встречи, друзья, иль прощайте!
И Иссей отхлебнул синей юшки,
Пригубила и Пона из кружки,
Съел остатки огонь-весельчак,
И смешавшись в кружении и гвалте,
Чародеи нырнули в очаг.

Олько и Пилон пытались
Взять с собой людей остатки.
Тех немногих, что не пали
В дикой, беспощадной схватке.

Только гордые солдатки
Отвергали их призывы
Да хватались за рогатки:
— Прочь пошли, покуда живы,

Полководцы и стратеги,
Наказания вам нет!
Погубители Уннеги! —
А потом плевали вслед.

Поплелись они вдвоём
По исхоженной тропинке,
Вдруг навстречу кто с копьём,
Тот с мечом, другой с дубинкой,

Вышла банда мародёров,
Негодяев и подонков.
Из уннегов, не поморов,
Обнищавшие душонки.

Об уннежском неприятии
Его предупреждали…
Ухватили рукояти,
И мечей блеснули стали.

Олько и Пилон, увы,
В бой вступали не на равных.
Но стрелою с тетивы,
Из кустов высокотравных

К ним на выручку Сапфир
Вылетел в шипах нагрудных,
Не страшась чужих секир,
Окровавленный и чудный.

Разорвал двоих шипами,
Растоптал ещё троих,
Олько и Пилон мечами
Зарубили четверых.

Банда в ужасе распалась,
Разбежалась, кто куда,
Девушка к коню прижалась,
Окровавлена узда.

Олько гриву гладит нежно:
— Мы спешим теперь на остров.
Будем жить там безмятежно,
Будет всё легко и просто.

Воротились во дворец,
Уложили аккуратно
С инструментами ларец,
Книги старые Клаврата,

Умных дюжину тетрадок
Да на пару дней еды.
Привели коня в порядок,
И рукою под узды

Повели его с поклажей
По тропинке каменистой
К побережью, там, где глаже
Был Варыш. Перстом лучистым

Солнце указало чёлн,
Что дремал в уютной бухте,
Отдыхающий от волн,
На песчаном сухопутье.

И поплыли-поскользили
От косматых берегов
К тем местам, где громоздились
Гряды скальных островов.

Между ними чёрный остров
Возвышался вертикально.
Ах, попасть туда непросто,
Он отвесный и зеркальный.

Ни пролаза, ни просвета
В этом чёрном монолите.
И какой же создал это
Удивительный строитель?!

Наконец, в прохладу грота
Лодка тихо заплывает,
Меркнет солнца позолота,
Крики птиц, и те стихают.

Тихо, только стук сердец,
Неуютно и тревожно.
Первым вышел жеребец
На площадку осторожно.

Он под груз подставил спину —
Примотали бичевой,
Пропустив через брюшину.
Конь толкнул челнок ногой.

А потом Сапфир, как рыба,
С брызгами нырнул ко дну,
Чтоб сыскать проход под глыбой.
Груз тянул на глубину.

Люди прыгнули вослед,
Долго падая в пучину,
Вдруг внизу чудесный свет,
Словно тысячи лучинок.

Это рыбы-светлячки
Освещали донный путь.
Полусонные рачки,
Прочая морская суть

Выползала из-под камня
Поприветствовать гостей,
Заглянувших столь спонтанно, —
Лошадь и двоих людей.

Те же шли в руке рука,
Озираясь восхищённо.
Тоже, чудом удивлённый,
Конь — с поклажею бока.

Долго-коротко, а вышли
По пологому песочку.
Видят: солнце в синей выси,
Скалы, сосны и цветочки.

Копошится выдра в плавнях,
В бухте хлюпает волна.
Жаль, из-за громады камня
Им Уннега не видна.

Их венчали эти сосны,
Эти скалы, эта высь,
Птичек хор многоголосный
Пел им песни. Волк и рысь,

И олени, и барсук,
Выдра выползла на сушу,
Всякий брал еду из рук,
Всякий человека слушал.

Мёда притащил медведь,
Заяц — заячьей капусты,
Рыбы наловили в сеть
Из ручья поближе к устью.

Оказалось, конь Сапфир
Языков знавал премного.
Был для всех зверей кумир
Правнуком единорога!

Стали жить да поживать
В равновесии с природой.
Ни сказать, ни описать,
Как чудесно шли их годы.

Повзрослели сын и дочь,
И однажды на рассвете
Унесла их лодка прочь.
Отбыли в Европу дети,

Тайну острова храня.
И Сапфир простился с ними:
— Не сердитесь на меня.
Ваше счастье кто отнимет?

А другим я нужен очень,
Мне свою пора бы жизнь
Обустроить, между прочим.
Так что вы без укоризн…

Отплывала и Олько от острова,
Чтобы рысью в лесах погулять.
Чтоб когтями кошачьими острыми
Сосны, милые сердцу, обнять.

Чтобы время над ней не глумилось,
Искажая её красоту.
Чтобы хвори, болезни и хилость
Обходили её за версту.

Как-то летом с прогулки жену
Поджидал наш Пилон на песочке.
Он чертил да глядел в глубину.
Наконец-то в промокшей сорочке

Из воды, из-под глади зеркальной,
Выходила прекрасная Олько.
И механик наш конгениальный
Побежал со всех ног: «Сколько, сколько

Можно ждать тебя, чудо природы?
Без тебя мне ни ночь и ни день.
Без тебя полчаса — словно годы.
Я томлюсь, будто в клетке олень!»

— Зато я, посмотри, — о, какая!
Будто не было прожитых лет.
Для тебя я пришла, молодая,
Замечаешь ты что-то иль нет?

— Ничего-то я не замечаю!
Я тебя слишком сильно люблю.
Я настолько тебя обожаю,
Что, наверно, никак не смогу

Оценить: ты моложе иль старше.
Для меня ты как солнечный свет,
Каждый день мой светлее, чем раньше,
Я в потёмках, когда тебя нет.

А теперь в голове моей блажь,
Истомились и плоть, и душа.
Ах, какой замечательный пляж!
И не жалко же им чертежа!