Дмитрий Чудсков - Озеро Варыш

Огнём пылает, словно факел.
Мы вместе в яростной атаке.
Смотри, как головы слетают!
Вот только силы тают, тают…

Но, чу! Я слышу звуки рога!
Спешит к уннеженкам подмога!
Из чащи с гиканьями рать
Неслась, чтобы в клочки порвать

Остатки вражьего десанта.
Проделав брешь меж оккупантов,
Пробился к Олько Авлатир —
Кавалеристов командир.

Спина к спине они рубиться стали.
— Прости, принцесса, что мы опоздали,
Но под конями рухнул хлипкий мост,
Пришлось кругом, через Тюлений Плёс.

Левгрот уже разведку боем завершил.
Вот-вот на берег вступят полчища карил.
Сражаться с ними и мужчинам невозможно,
Девчонок уводи, иначе будет поздно.

Здесь нужно пояснить насчёт карил.
Мурглат уже давно их разводил,
Лет триста, может, и пятьсот.
Людей держали, словно скот.

Не выпускали из железных клеток
На волю даже малолеток.
Кто рос отъявленным громилой,
Свирепый нравом, дюжий силой,

Желательно почти без мозга
(излишки, впрочем, вышибали розгой),
Тот жил и продлевал свой род,
Веками генетический оттачивая код.

Кто был слабее и в бою не ловок,
Другим служил для тренировок
И очень быстро погибал
В мученьях иль убитый наповал.

Селекция давала результат.
Карилы окупались много крат,
С земли сметая поселенья,
Не ведая пощады и сомненья.

— Отходим! — вскрикнула принцесса,
И взмах над головой эфеса
Обозначал конец сраженья,
Да только дрогнули каменья,

Как только на окровавленный брег
Огромной тушей надавил ковчег.
Борта открылись, и могучие канаты
Бревенчатые опустили скаты,

Что гнулись под бронёй гигантов.
Ах, те пришли не на пуантах.
По маленькой земле пошёл жестокий враг.
Левгрот железный опустил кулак.

Карилы выглядели до предела просто:
Все более двух с половиной метров роста,
Закованы в железные листы.
Без изысков, как чёрные гробы,

Усажены на исполинских лошадей,
Что тоже от копыт и до ноздрей
Покрыты панцирем железным,
Таким же, как и сам наездник.

Из каждой кованой пластины
Защитной этой пелерины,
Что конские скрывала ног столбы,
Торчали длинные и острые шипы.

Мели противника, как стружку рашпиль,
Всё, что стояло, делалось лежащим.
Не всадники, а боевые чудо-башни
Шли сквозь дома, леса и пашни.

Волшебное оружье их не брало,
Такую бронь оно не пробивало.
Уннеги погибали на шипах
И к лесу отступали впопыхах.

Выводя отряд из боя,
Вверх, песчаною горою,
Олько торопила Лиру.
Та во всю старалась силу

По сыпучим по пескам,
А карилы по пятам.
Всё же вырвались на гору.
Спешно обернулась, взору

Виден был исход сраженья.
— Значит, всё же пораженье?
Только мысли застил трепет.
Выскочил из вражьей цепи

И направился за ней
Чёрный всадник-лиходей.
Чудо-конь такую тяжесть
Будто бы не чуял даже,

Был готов скакать полмира.
От удара плетью Лира
Вздрогнула и понеслась
К лесу, где деревьев вязь

Их укроет от погони,
Да у тех сильнее кони.
Догоняет и убьёт.
А до леса-то вот-вот.

Только тень, затмив светило,
Выросла над ней. Карило
Настигает, стук копыт,
Крик, и булава летит.

У опушки возле леса,
С лошади слетев, принцесса,
Шею не сломав едва,
Поняла, что булава

Разломала Лире круп.
Негодяй и душегуб
Изуродовал лошадку.
Бедная, как в лихорадке,

Билась, пена изо рта,
Ржание и хрипота.
Олько в ход пустила меч,
Чтоб мучения пресечь.

Развернулся чёрный рыцарь,
Посмотрел, что за девица,
Что приказ дан порешить.
— Ладно, так тому и быть.

Олько пятится назад,
Полон ненависти взгляд.
Замечает: вроде шлем
Расстегнулся. Не совсем,

Постромок один, ошеек,
Треугольник бычьей шеи
Оголён едва-едва.
Во мгновенье тетива

Напряглась, и прямо в шею
Врезалась стрела злодею.
Тот и звук не проронил,
Хвостовик её сломил.

***

И продолжилась лесом погоня.
Меч и лук полетели в овраг.
А вослед ей дышало зловонье,
И она ускоряла свой шаг.

Олько мчалась, как будто на крыльях,
Через пни и завал у реки,
Заливал пот солёный обильно
Разогретые пульсом виски.

Лес родной помогал: то тропинка
Совершала вдруг хитрый зигзаг,
То земля разорвётся ложбинкой —
И немного оступится враг.

Только враг выпрямлял все зигзаги.
Конь железом деревья валил.
Меч невиданный в кованых крагах
Поднимался и снова рубил.

Олько чувствует: сил не хватает.
Пульс дробится на пьяный пунктир.
Отвратительный враг настигает.
— Где ж ты, мой быстроногий Сапфир?!

Лес, любимый, родной, ненаглядный!
Дай мне силы, а сгинуть не дай.
Я ж любила тебя, мой нарядный.
Дай мне сил, а ему помешай!

Помоги же мне не понарошку,
Чтоб потом обо мне не рыдать.
Дай мне силы лесной, дикой кошки,
Мне ведь лишь на тебя уповать

Остаётся. — И в то же мгновенье
Оступилась она на бегу
И упала. И в полном смятенье
Поняла, что уступит врагу.

Тут внезапно в глазах потемнело.
Отчего ей так трудно дышать?
И привычное девичье тело
Перестала она ощущать.

И она осознала не сразу,
Что иначе бежит ручеёк,
И иначе мир видится глазу,
И бежит уже на четырёх.

Пястью плотною стали ладони,
И зрачков заострились штрихи.
Рысь ушла от жестокой погони,
Коготками цепляясь за мхи.

Рысь присела и силилась вспомнить,
Кто же страшный погнался за ней.
А вокруг тишина чащи сонной…
«Что там думать?!» — она меж ветвей,

Заскочив на сосну вековую,
На суку растянулась поспать.
«Среди дня ненадолго вздремну я,
А потом побегу мышковать».

***
Тем временем на пляже битва шла.
Уннеги, ощетинясь, отступали.
Карилы, клином в два крыла,
За пядью пядь чужое отнимали.

Не убавляя шаг,
Не нарушая строй,
Топтал и резал враг
Всё-всё перед собой.

Лес плакал и стонал,
Рядами падал ниц.
Нежданный ужас гнал
Оленей и лисиц.

Карилы, вырубив лесной массив,
Остановились в зарослях клочетты,
Наверно, для дальнейших корректив.
Лес рухнул, уступив дорогу свету.