Дмитрий Чудсков - Озеро Варыш

Чародейство наполняло
Свежекованную сталь.
Кончился давно февраль,
И природа, хоть и вяло,

Льды на море раздвигала.
Мал-помалу, вкривь и вкось,
Истощалось и секлось
Ледяное одеяло.

Чёрные росли дороги
Для мурглатских чёрных сил.
Об одном Пилон молил:
Чтоб успеть закончить ковку,

Чтоб, когда сигнал тревоги
Полыхнёт от берегов,
Быть готовым на врагов
Обратить мечей сноровку.

С Олько редко он встречался,
Днём и ночью он ковал,
И лица его овал
Постепенно истончался.

Как-то вечером на кузню
Завернуть решила Олько,
Ведь не виделись уж сколько!
«Сам-то ведь не кажет нос,

Затворился, словно узник».
Спешилась она у двери,
Мужиков прищуром смерив,
Сухо бросила вопрос:

— Где ваш мастер? Проводите.
Кузнецы, потупив взгляды:
— Лучше нету нам награды,
Чем визит самой принцессы.

Только Вы уж не губите,
А Пилон не принимает.
Новый меч он заряжает
У себя за занавесой.

— Это как так «заряжает»?
Заряжают стрелы в луки,
Вы мне бросьте эти штуки.
— Это мы так говорим.

Он в оружье жизнь вселяет,
Не велел мешать доколе…
— Прочь с дороги!
— Ваша воля, коль он Вам необходим.

Через чудо-мастерскую
Проводили госпожу,
Мимо горнов и кложу.
Та ж, откинув занавеску,

Дверь открыла небольшую
В полутёмную каморку.
При лучине, на подпорках,
Меч очередной чудесный

Неподвижно возлежал.
И играли ярким светом,
Как ручьи на солнце летом,
Грани дивного клинка.

Рядом с ним Пилон стоял.
Жив — не жив, иссиня-бледный
Олько прошептала: «Бедный!»
И в глазах ни огонька.

Этот меч лежал меж ними.
Он теперь рассёк пространство.
Сбросить занавес шаманства
Попыталась было Олько.

— Ты своё не слышишь имя?!
Как теперь тебя зовут?
Да очнись от этих пут!
Нет! Не слышит ни полстолька!

Вся Уннега невелика.
Для Сапфира-удальца
От конца и до конца
Проскакать её не шутка.

Вздрогнул конь от Олько клика,
И помчались через лес,
Тропкам всем наперерез,
Как стрела летит из лука.

Словно камень из пращи,
Олько спешилась на землю,
Мимо стражи, что не дремлет,
По ступеням взмыла мысью 8 8 Мысь (устар.) — белка. .

— Папочка, останови,
Это чистое безумие,
Иль ещё до полнолуния
Его прервутся мысли.

Выглянув на шум, Нерок
Обняла её за плечи:
— Ты дрожишь, как хвост овечий.
Успокойся, не части.

Что ещё несёт нам рок?
Повествуй не бестолково.
Успокоилась, готова?
Говори, кого спасти.

— Я на кузне побывала.
Там наделано оружья
Горы, больше и не нужно.
Помнишь, он вам говорил…

Оживление металла…
И ещё как из-за печки
Выходили человечки…
Правда всё! Да только сил

Больше нету у Пилона.
Он уж слов не молвит вслух,
Плоть не держится за дух.
Смерть к нему неравно дышит,

Увлекает в своё лоно.
Коли так, и я хоть в дым,
Хоть в огонь, но только с ним.
Там мой друг меня отыщет.

— Подожди топиться, дочка.
Утром мы за ним пошлём.
Хочешь, и с тобой вдвоём,
Тоже двинемся верхами.

Взяли до утра отсрочку.
Увидав его, Нерок молвила:
— Чтоб не продрог,
Больше шкур. Везём санями.

Отвезли. Прошла неделя,
А Пилон всё спал да спал.
И никто не понимал,
Что он там в бреду бормочет.

Неотлучно у постели —
Иль придворный эскулап,
Экзотический араб,
Иль принцесса, слёзны очи.

Ждали-ждали пробужденья,
А далёко на часах,
Ждали-ждали на ладьях
Из поганого Мурглата

Вражьей силы приближенье.
Взгляды все за острова,
И сигнальные дрова,
Чай, не будут сыроваты.

— Ты проснулся, милый, как ты?
Он, спросил, увидев латы:
— Спал я долго, что случилось?
Вижу, что-то изменилось.

Неужели же Мурглат
Уж стоит у наших врат? —
Он уже хотел подняться,
Да куда там, улыбаться

Доставало сил ему.
— Не волнуйся, ни к чему,
Береги своё здоровье.
Пил ты молоко коровье,

То, что лекарь прописал?
— Сдался мне ваш коновал!
Сам не знает, как лечить,
Как болезнь мою избыть.

И откуда знать, я ж первый
Страсть свою, и ум, и нервы,
Силу, словом, весь свой пыл
По кусочкам раздарил.

Чтобы, в горнах оживая,
Вышла армия стальная —
Мои верные друзья.
Живы вы — живой и я.

— Ну, не хочешь, так не пей,
Но не кипятись ей-ей.
Знаю о твоих успехах…
— Олько! Ты зачем в доспехах?

— Потому как всё, война.
Ждали, и пришла она,
Время браться за мечи.
Полыхнули средь ночи

Караульные костры,
И уже мы ждём поры,
Когда вражьи корабли
Прорисуются вдали.

— Олько, любишь ли меня ты?
— Больше жизни!
— Значит, латы
Ты с груди своей сними,
Поскорее обними

И послушайся меня.
Ни к чему тебе броня,
Ибо если ты растаешь,
Не смогу я, ты же знаешь,

Ни прожить, ни умереть.
Жизнь не жизнь и смерть не смерть.
Умоляю, на войну
Не ходи, останься, ну…

— Нет, не «ну», — неумолимо
Олько молвила. —
Вестимо,
Что, поскольку я принцесса,
То, помимо политеса,

В соответствии с урядом,
Я командую отрядом
Личных королевских лучниц.
Тех, что бьют из лука кучно.

С лёгким свистом тетивы
С расстоянья в пол-лихвы
Подбиваем птицу влёт.
Так что, только враг пойдёт…

В общем, приказал король,
Так что слушаться изволь.
— Ты, конечно, напросилась.
— Мама тоже согласилась,

Отстреляться, и назад.
В рукопашную отряд
Конных рыцарей их встретит.
Нас поди и не приметят.

— Как удерживать тебя?
Кабы мог, и сам бы я…
Да не слушается тело,
Будто всё оно не цело.

— Скоро встанешь ты, мой свет.
Вон, лицо сменило цвет.
Ты почти уже румяный,
Только взгляд как будто пьяный.

Всё. Целую и пойду.
Спи, не отвергай еду.
— Как заснёшь, когда ты там,
А я здесь — ну стыд и срам!

— Никакого срама нет.
Кстати, от моих привет,
Ибо с нами ты в оружии,
Гибких луков полукружии,

Стрелах метких и кинжалах,
И мечах, и копий жалах.
В общем, всё, девчонки ждут! —
Конский подхватила кнут