Дмитрий Чудсков - Озеро Варыш

Темнели быстро, и вода
Ещё темнее становилась.
И я грустил: вот это да!
Как быстро всё переменилось.

И ночи давешний кошмар
Вернулся о себе напомнить.
Как пережить судьбы удар?!
Чем пустоту в душе заполнить?

Вот так, охваченный тоской,
На палубу я вышел.
Выл ветер ледяной и злой,
Да я его не слышал,

А слышал тяжкий сердца бой.
Как плод огромный, наливной,
Налившись чёрною бедой,
Оно на дно летело к пропасти.

Так якорь наш упал на дно,
И стало тихо и темно.
Спустя мгновение одно
Винта остановились лопасти.

Всё засыпало. Невская вода,
За сутки вволю набесившись,
Замедлилась, угомонившись,
И куталась в лохмотья льда.

Я очень скоро был прощён,
И сам не мог держать обиду,
Хоть не показывал я виду,
Но понимал, что увлечён

Моей попутчицей внезапной,
Загадочной и непонятной,
И красоты — невероятной!
Характер только злой.

Так думал я в тот чудный вечер,
Когда тепло горели свечи,
И, не скрывая радость встречи,
Мы пили красное вино.

Что до закусок — Соня постаралась.
И мне совсем не представлялось,
С чего начать бы веселиться:
Грибы, икра, невиданная птица

На блюде позолоченном дымится.
Салат, конфеты, мармелад,
Рак покраснел, как на парад,
И на конце стола — с анчоусами пицца.

Кровь разгоняло красное вино,
Хотя и без него наш разговор
Непринуждённый тёк легко
И в душу лез, как будто вор.

Она так много говорила,
Я большей частью всё молчал,
Но вдруг сказал: — Как это мило,
Что вновь тебя я повстречал!

Как хорошо с тобою вместе
В твоей чудесной лодке плыть.
Клянусь тебе, готов лет двести
Я словно день с тобой прожить!

— Не обещаю вам лет двести,
Не могут люди столько жить,
Но провалиться мне на месте,
Коль в лодке нам одной не плыть.

— Плыть и не жить… дружить…
К чему так путано и сложно?
Нельзя ль попроще объяснить,
Понятно говорить возможно?

— На этом свете всё возможно,
Ещё реальнее на том.
Хотя где истинно, где ложно…
Оставим это на потом.

— Опять какие-то загадки
И вновь ужасное «потом»!
Чтоб было всё у нас в порядке
На этом свете, не на том,

Хочу сегодня же, сейчас
Над буквой i поставить точку,
И не желаю в этот раз
От вас очередной отсрочки.

Жизнь без тебя мне — медленная смерть.
Меня Земли неважно держит твердь
И под ногами норовит раскрыться.
Я всё ещё боюсь туда свалиться.

— Не нужно прыгать в преисподнюю, —
Мне Соня молвила в ответ. —
По крайней мере, не сегодня.
Сегодня прыгать смысла нет.

Туда вообще спускаются тихонько,
Ступенями заброшенных домов.
Перил едва касаются, легонько,
Чтоб не тревожить караульных псов,

Тех, что у каждого порога
В миры соседние дверей
Готовы изорвать любого
Из их непрошеных гостей.

— Куда ты клонишь, непонятно,
И что имеешь ты в виду?
— Поверь, уж это не занятно.
Уж скоро я с ума сойду.

— Ответь, что с нами происходит
И почему пять лет назад
Любовь ушла, как прочь уходит
За горизонт большой фрегат?

Вот-вот он был, и вот растаял,
Исчез в тумане даже след.
Вчера весь мир казался раем,
Сегодня рая больше нет.

Нет, без тебя мне счастья нету.
Ответь же: за твою любовь
Какую мне отдать монету?
И я отдам и жизнь, и кровь!

— Какой высокий стиль, о боже!
Слог Пушкина легко я узнаю.
Бегут мурашки мелкие по коже:
«Ценою жизни ночь мою…»

Как, господи, приятны эти враки,
В которые ты веришь сам.
Как сахарная косточка собаке,
Лесть женским сладостна ушам.

Но подловлю тебя на слове,
Забудешь песню про любовь
И вряд ли сам, по доброй воле
Последнюю прольёшь ты кровь.

Перечить больше мне не смей,
Устала я от этой темы.
Шампанского в бокал налей,
И, умоляю, меньше пены!

Светает поздно в эту пору,
Но лишь немного рассвело,
Пошли по водному простору,
Ломая льдинки, как стекло.

Над нами чайки пролетали,
Под нами, хоть и не лазурь,
Но небеса не предвещали
Ни катаклизмов и ни бурь.

Но так недолго продолжалось.
В снастях уж вился ветерок,
Барашки с волн долой срывались.
Над нами взвился злобный рок,

Когда бескрайние просторы
Могучей силой налились
И волны чёрные, как горы,
Над мрачной бездной поднялись.

Переложив штурвал направо,
Сказала Соня: «Боже мой!
Нам только шторма не хватало.
Здесь где-то бухта, там покой.

Спустись, в каютах всё задрай,
Чтоб не сочилось где-то,
И топлива в цистерну накачай,
А с вешалки тащи жилеты».

По леерам я пробирался
Между надстройкой и бортом.
Тут ветра дикий свист раздался,
И первый плеск воды потом.

Огромный вал вдруг налетел
С кормы, меня ударив в спину.
Я увернуться не успел,
И был бы я сметён в пучину,

Когда б ни Сонина рука
Дверь отворила предо мною,
И в рубку я влетел, слегка
Косяк поправив головою.

— Ты жив?
— Живой!
А был бы мёртвый,
Сейчас лежал бы под водой,
На дне песчаном распростёртый,

А надо мной бы корабли
Килями воду разрезали,
Да рыб проворных косяки
Туда-сюда вовсю сновали.

— Матрос! Отставить декаданс!
Мы справимся со штормом,
У нас вполне реальный шанс
Не стать для крабов кормом.

— Про шанс сказала ты занятно,
А может, в силах ты прикинуть,
Насколько всё же вероятно
В пучине этой вовсе сгинуть?

— Боишься? А вчера был смелым.
Хотел отдать и жизнь, и кровь.
Вино играло, вот в чём дело.
— Но не за так же! За любовь!

Стихии все переплелись,
В клубке змеином понеслись,
Всё встречное деля на части,
Терзая такелаж и снасти.

Стеною плотной рухнул град
Размером с крупный виноград,
Гудела палуба стальная,
От боли яростно стеная.

И было видно, как она сгибалась
На острие волны, которая вздымалась
Почти до всполохов зарниц.
В них силуэты наших лиц

Чудно́ кривлялись. Злая тьма
И бесноватая зима,
Ощерив лютые клыки,
День юный рвали на куски.

Ополоумевши от злости,
Рвались в непрошеные гости —
Воды холодной сотни тонн,
Из судна выжимая стон.