Дмитрий Чудсков - Озеро Варыш

Как жарко обнял он свою Ристину
И как был бесконечно рад
Увидеть сильным и здоровым сына,
И слышалось везде: «Ура, Клаврат!»

В саду без устали, хоть сколько
Их дети радостно играли:
Пилон, а с ним принцесса Олько —
И год за годом подрастали.

Пилон в младые годы
Искусство ковки обожал,
Горнило озаряло своды,
Металл послушно оживал…

И часто юноша не замечал
В дверном проёме появившуюся Олько.
Ту, о которой он уже мечтал.
О нём, единственном, она вздыхала только.

— Ты снова подкралась, подобно кошке?
— Ты смастерил мне новый арбалет?
— Последний штрих. А что в твоей ладошке?
Кто подарил подснежников букет?

— Никто. Нарвали мы с подружкой.
Природе зря утрату принесли.
Росли бы лучше за опушкой,
Уж вянуть они стали с полпути.

Пилон смолчал, но лишь рассвет
Лучом по небу пробежался ловко,
Любимой он вручил букет
Невянущий, ажурной ковки.

Уннега вся гуляла две недели,
Стефаний ставил бочками вино.
Самозабвенно люди пили, ели,
И было всем пьяным-пьяно.

Клаврат подарки раздавал,
Рассказывал о зарубежье
И кубок пенный поднимал:
— Чтобы не быть углом медвежьим!

За праздниками потянулись будни.
Теперь с рассвета до полудня,
А от полудня до заката
В заботах видели Клаврата.

То с книгами, при чертежах
(он строит порт на островах),
То принимает делегации —
Хотят дружить с Уннегой нации.

Кузнечным делом заправлял Пилон.
Теперь сказали б, мастер цеха он,
Где молодцы металл ковали
Да собирали вороты и тали.

Клаврат спал мало, да почти не спал,
Ведь по ночам спускался он в подвал,
Где, сдвинув в сторону ненужный хлам,
Устроил опытную камеру, и там,

Меж реактивов, тиглей и огней,
Порою медленно, а то быстрей,
Волшебные составы грелись мутно
И цвет причудливо меняли поминутно.

В одну такую ночь, когда луна
Взошла над елями, полна,
Лимонный шар с лиловой лужей в брюхе,
Собаки, коим не откажешь в нюхе,

Издали столь ужасный вой,
Что даже волки за горой
Им тем же отвечали.
И трижды ухнула сова,
И лошади в яслях заржали.

«Клаврат!» — подбросило Ристину.
«Отец!» — сдавило сердце сыну.
Мгновенье… он уже вбежал
Чуть раньше матери в подвал,

Где нелюдя раздался крик
И мрак какой-то в воздухе возник.
Клаврат, состарившийся вмиг,
Пал навзничь, исказивши лик.

Всё было кончено и кем-то решено.
В окно метнулось чёрное пятно.
Полночный призрак прочь умчался,
Клаврата путь земной прервался.

Уннеги траура не признавали,
Но тяжело переживали
Никак нежданную утрату:
«Ну как теперь нам без Клаврата!»

И было так судьбе угодно,
Чтоб с милою женой разлука
Не длилась бы и год, но…
В этом смерть её порука.

Ристины разум помутился,
В печальный сумрак погрузясь,
С душой и телом разделился,
И с миром связь оборвалась.

Все дни она у озера сидела,
Уставя взор на тёмную волну.
Худая, бледная — она почти не ела,
И раз под утро в полную луну

Холодное, безжизненное тело
Нашёл случайный рыболов.
Колени обхватив, она сидела.
— Не плачь, Пилон, удел её таков.

Сама природа знает, что творить,
Наверняка они уже вдвоём.
Нам нужно вместе дальше жить.
Пойдём… к моим родителям пойдём, —

Сказала Олько, когда чёлн печальный
Унёс Ристину далеко,
За грань, где солнца луч прощальный
Уходит в море глубоко.

— Пойдём, но только не сегодня.
Сегодня я хочу в подвал
Спуститься по дощатым сходням,
Где часто мой отец бывал.

— Как скажешь, только я с тобою,
Мне страшно одного тебя пускать.
Там было что-то мерзкое и злое,
То, что убило твоего отца и мать.

Спустя неделю прискакал гонец,
Клаврата сына вызвать во дворец.
И вот, тот пред Стефанием стоит,
Ему король Уннеги говорит:

— Отец твой, мой первейший друг,
От нас безвременно ушедший,
Свою страну к рассвету ведший,
Имел в распоряжении дом и луг,

Кареты, сани, лошадей богатый цуг
И прочее, и прочее, и много.
Но лёг нежданно в погребальный струг,
Обрёл он новую, безвестную дорогу.

Средь множества забот я позабыл
Распорядиться далее именьем,
Но королева, мой надёжный тыл,
Напомнила, и принял я решенье.

За уникальные заслуги
Перед короной и страной
Клаврату и его супруге
Дарю надел казённый мой.

Но, к сожалению, посмертно.
При жизни вечно недосуг.
Успеется — мы думаем инертно,
Глядишь, отчаливает струг.

Моим указом и законами Уннеги
Вступаешь ты в наследия права.
Наследство не включает привилегий,
Их нужно будет заслужить сперва.

— Как мне благодарить Вас, мой король?
Какой же дать мне верности залог?
Всё помните, везде у Вас контроль!
— Всё под контролем у моей жены Нерок, —

Он жестом указал на королеву,
Вошедшую бесшумно в зал,
Она стояла от Пилона слева.
И на колени юноша упал:

— О, королева! Как я благодарен!
Заботливы Вы, как родная мать! —
Он очень долго был высокопарен.
Нерок наскучило, с колен велела встать.

— Ты нам и вправду как родной,
И ты не одинок.
Чтоб ни случилось, мы с тобой, —
Закончила Нерок.

— Хотим мы видеть продолженье
Дел твоего великого отца.
И к просвещенью истовое рвенье,
И преданность Уннеге до конца.

Теперь скажи: ты был в подвале
С тех пор, как твой отец погиб?
Порылся в книжном ты развале?
И тут раздался двери скрип .

— Мы вместе лазали в подвал, —
Из галереи Олько появилась.
— Ну а тебя сюда кто звал?
— Простите, так случайно получилось.

Я просто шла в библиотеку.
Трагедию Гомера взять,
Обратно же несла Сенеку.
— Присутствуй, только хватит врать.

Итак, Пилон. Ты был в подвале?
— Да, мой король, конечно, был.
Но вывод делать не спешил,
Подробно осмотрел вначале,

Ведь, право, кто тот чернокрыл ,
Что опрометью бросился в окошко?
Убийцей-одиночкой ли он был,
Мне не сказала книга без обложки,

Что на столе открытою лежала.
Труд интересный, до утра прочёл
Его, ну, может быть, без мала.
Однако нужным увязать не счёл