Хаджи-Мурат Мугуев - Господин из Стамбула. Градоначальник

Мы проехали площадь, спустились по Екатерипинскjй к Нахимовскому проспекту.

— Он эта дом живет, — указывая кнутом на двухэтажное здание, сказал Гасан, — твой дамочка. — Он глупо рассмеялся.

Я взглянул на часы. Было пять минут двенадцатого. Скоро и к генералу.

— Откуда это знаешь?

— Гасан знает. Я его, твой баб, — пояснил он, — чира за город возил. Итальянски офицер вместе… Бельбек катал, обратно привез.

Эге-ге!.. Мой татарин не врал. Теперь я понимаю, почему так таял возле нее этот маркиз Октавиани.

— Вези к штабу, — приказал я, и Гасан повез меня в сторону Графской пристани, где находился штаб ставки барона.

Часовые у входа не шелохнулись, когда я вошел в вестибюль. Дальше было по-иному. Двое очень вежливых, с одинаковыми проборами офицеров-марковцев вопросительно посмотрели на меня.

— К кому следуете? — учтиво, наклоняя стриженную ежиком голову, спросил юнкер с золотым шевроном на локте.

— Аудиенция ровно в двенадцать часов у его превосходительства генерала Шатилова.

— С кем имеем честь? — одновременно вытягиваясь в струнку и звеня шпорами, осведомились двое драгун.

«Откуда они берутся так внезапно?» — удивился я. Действительно, в вестибюле, в передней и в полуоткрытых дверях было множество офицеров. Одни с шевронами на рукавах, другие с повязками и галунами, третьи с черепами и скрещенными костями, а еще человек пять в черкесках молча поглядывали из-за дверей. «Кто же на фронте, если здесь их столько?» — подумал я и с достоинством ответил:

— Базилевский, Евгений Александрович, по личному приглашению генерала.

Несколько голов опустилось над бумагой, где значились фамилии вызванных, несколько пар глаз воззрилось на меня.

Так в молчании мы провели две-три секунды.

— Прошу вас, второй этаж, там дежурный обер-офицер проводит к приемной, — передавая мне пропуск, сказал один из офицеров.

Я поднялся по лестнице на второй этаж. Вся эта церемония была немного опереточной и забавной. Из этих разряженных бездельников и генеральских холуев легко можно было создать роту.

Шедший позади казак проводил меня до круглолицего, с лихими усами вахмистра. Тот, щелкнув каблуками, провел меня по коридору дальше. И тут, и на лестнице и на площадке, стояли, прохаживались или полусидели на подоконниках офицеры, юнкера, казаки. Поистине рота могла уже стать батальоном, если б все эти бравые усачи были бы отправлены на фронт.

Удивило и большое количество женщин, преимущественно хорошеньких и молодых. Сестры милосердия, причудливо разодетые, в коротких юбках и нарядных кофточках, легко могли составить женский батальон. Позванивали шпоры, звучал приглушенный смех, пахло духами.

— Пра-ашу вас, — хорошо поставленным баритоном пригласил меня в приемную генерала полный, добродушного вида полковник, смахивавший на опереточного простака. — Не узнаете меня? — пожимая мою руку, спросил он. — Не помните? Это понятно. А я вас, почтенный Евгений Александрович, еще долго не забуду.

— Это почему ж так?

— А как же, ведь вы уже и не помните, а я потом целую ночь не спал, все переживал да ругался. Ведь это ж вы у меня на золотом столе сорвали куш в целых семьсот долларов.

— Ничего, полковник, отыграетесь… Карта ведь дура…

— Дай бог, дай бог! — вздохнул полковник.

Некстати встретился со мной у Шатилова этот болтливый человек. Я сел рядом с ним и принялся разглядывать свои ногти.

В приемной сидели важные офицеры, также ожидавшие аудиенции. Три-четыре чопорных дамы неопределенного возраста, хорошенькая блондинка со взбитым коком и мрачного вида штатский с георгиевской лентой в петлице.

А этот болтливый полковник все распинался о моих подвигах в казино.

— Вы; полковник, служите при штабе ставки? — спросил я, чтобы прекратить его болтовню.

— Нет, знаете ли, тут особое дело, — снижая голос, сказал он, отводя меня к окну. — Я ведь служу по интендантской части. В свое время Военно-интендантскую академию окончил, на Юго-Западном корпусным хозяйством ведал, и здесь… — Он еще дальше оттащил меня в угол и еле слышно прошептал: — Склады у меня кем-то разворованы… Английское обмундирование, запасы белья, ботинок, сапог, французское солдатское сукно пропало… и пудов так четыреста, а то и все шестьсот мясных консервов — корнбефа, сгущенного молока тонны полторы разворовали, мерзавцы!

— Кто ж это постарался? — с комическим участием спросил я.

— Кабы знать, кто… В том-то и дело, что найти никого не можем, а генерал, — он кивнул головой на дверь в кабинет Шатилова, — бушует, рычит, как тигра лютая. «Если, говорит, в пять дней похищенного или виновников не найдете, под суд всех…» Под расстрел грозит… Помилуйте, а при чем я? Ведь меня тут в это время и не было, я в Бахчисарае находился…

— Господин Базилевский, — входя в приемную, произнес адъютант, — его превосходительство ожидает вас.

Застыв на полуслове, мой «невинный» интендант мотнул мне головой, и я вошел в кабинет Шатилова.

— Рад вас видеть, господин Базилевский, — поднимаясь и идя мне навстречу, сказал генерал. Это был очень воспитанный и вежливый человек, своей простотой и непринужденной манерой общения сразу же располагавший к себе. Он пожал мне руку и, обращаясь к высокому, тоже поднявшемуся с места моложавому генерал-майору, представил нас: — Генерал Артифексов — Евгений Александрович Базилевский.

Мы церемонно раскланялись друг с другом.

— Теперь прошу садиться, и сразу же приступим к делу. Я охотно уделил бы вам и час и другой, но дела. — Он показал рукой на бумаги, лежавшие на столе. — И главное — люди. Вы видели, сколько их там, за дверью.

— Ваше превосходительство, говорите со мной столько, сколько в вашем распоряжении минут, я и понимаю и вижу, как беспредельно загружены вы.

— Да, да, — кивнул он. — А теперь к делу. Генерал Артифексов и вы будете как бы пестовать иностранных гостей. Генерал — по военной, вы же — по гражданской, общественной и духовной линии.

Я молча поклонился генералу. Артифексов вежливо улыбнулся.

— Ваше знание многих европейских языков, светские манеры, независимое положение в обществе — это то, что особенно ценится нами. Генерал же один из наших лучших военных дипломатов, разносторонне образованный человек. Я рад, что познакомил вас. Алексис, теперь расскажите мне и господину Базилевскому план ближайших встреч с парламентариями наших союзников.

— Он очень прост. Сегодня и завтра господа социалисты и либеральствующие Митрофанушки из европейских буржуа хотят повидаться с народом, то есть с рабочими и населением Севастополя.

— Ну, ну, Алексис, воздержитесь, — с укоризненной улыбкой погрозил ему пальцем Шатилов, — ведь это ж наши друзья, общественное мнение, опора за границей…