Анастасия Акулова - Из огня да в полымя

— Разе общие цели не располагают ко временному перемирию?

— В случае с вами даже платье, любезно пожертвованное вами из вашей коллекции, не отменяет необходимости быть осторожной. — Неловко попыталась пошутить.

— Вот так вот помогай девушкам — насмешек не оберёшься… А насчёт обеда — ну и зря, сейчас мне точно незачем вас травить, наоборот, вы мне нужны живая и здоровая. — Равнодушно пожал плечами, отпивая рубиновой жидкости из бокала, — На балу вы вина не боялись.

— Вина-то я и сейчас не боюсь, опасаюсь только неприятных примесей в нём и ещё более неприятных людей, у которых есть мотивы таковые подмешать. К сожалению, таких людей сейчас слишком много, чтобы я могла быть сколько-нибудь беспечна. — Ответила я.

— А на балу без вина было просто не обойтись? — Насмешливо фыркнул он.

Я немного смутилась.

— Ну да. Без вина мне было бы сложно весь вечер улыбаться герцогу, при этом ни разу не плюнув ему в лицо.

Подавившись кусочком десерта, Вейсаллас вдруг от души расхохотался, отчего его всегда кажущееся несколько суровым лицо на миг стало мягче, а в стальных глазах плясали озорные смешинки.

— Пожалуй, в этом дворце ещё ни одна женщина так ему не говорила.

— Всё когда-то бывает в первый раз.

— И то верно. Продолжайте в том же духе, и вы покорите мир.

— А вы мне в этом поможете, вовремя предложив вина для храбрости и платье про запас? — Не удержалась от подкола я.

— Весь к вашим услугам, миледи. — По его губам скользнула шальная мальчишеская улыбка.

А я неожиданно для себя же кокетливо улыбнулась в ответ. Я что, флиртую?… Чёрт, ну нашла с кем. Атмосфера так действует? Что-то я больно расслаблена, в присутствии потенциального врага (пусть и являющегося временным союзником) это не очень логично. Но никакие попытки заставить себя «очнуться» и вести себя прилично не помогли, тем более что принц разделял моё настроение: мы шутили и смеялись так, словно были давними друзьями, а на душе было так легко…

Я старалась не болтать лишнего, и, отвечая на каверзные вопросы, переводила тему, тогда как сам Вейсаллас охотно рассказывал о делах внутри страны, внешней политике и о последних походах. Кстати, у него несомненный ораторский талант: я слушала, как ребёнок, которому на ночь рассказывают очень интересную, красочную сказку. Умными, точными фразами, которые можно смело разбирать на цитаты, он умел отвечать на любой вопрос так, что отпадали любые сомнения в правильности ответа. При всём при этом речь его теперь была ясной, не переполненной излишним «пафосом», что очень-очень редко здесь. Все будто пытаются перещеголять друг друга в высокопарном пустозвонстве, и хорошо ещё, если таким образом выражены умные мысли — обычно всякие глупости, и на сём фоне этот разговор — словно освежающий глоток воды после жажды. Казалось, его глаза смотрят прямо мне в душу, но не давя, а изучая, как диковинку, и под таким взглядом язык не поворачивался произнести хоть малейшую ложь. Странное ощущение — я бы заподозрила магическое вмешательство, если бы не была уверена в своём даре чувствовать малейшие колебания магии. Я и не заметила, как окончательно расслабилась, как мы, улыбаясь и смеясь с детской непосредственностью, вот так вот просто обсуждая всё на свете, провели несколько часов будто несколько минут, как наступили сумерки… Кинув взгляд на окно, за которым царила ночь, я спохватилась:

— Уже поздно. Думаю, я провела здесь достаточно времени, чтобы в данных обстоятельствах вызвать неприличные мысли у всех, у кого они могли возникнуть.

— Хорошо, велю заложить карету, — кивнул его высочество. — Вечер был неожиданно приятным… Доброй ночи.

— Доброй ночи, — дождавшись, когда он отдаст указания слуге и присев в далёком от изящества реверансе (ненавижу эти расшаркивания), ответила я.

Добравшись до «дома», я успела только раздеться и мысленно порадоваться завершению трудного дня, прежде чем провалиться в сон.

Серия бал-маскарадов продолжалась две недели, и в течение этого времени всё шло как по маслу: я оставалась «таинственной незнакомкой», частой гостьей покоев принца, центром внимания, а главное, получалось злить и в то же время интриговать герцога, которому любовное зелье уже кружило голову. Я держала его на расстоянии, но не отталкивала, что его неимоверно раздражало.

— Я не тот, с кем стоит так баловаться, миледи. — Как-то во всех смыслах прижал меня он, когда я беспечно возвращалась из сада, куда ненадолго выходила подышать свежим воздухом после духоты и суеты бального зала.

Какие мы нежные.

— О чём вы, ваша светлость? — И ресницами непонимающе хлоп-хлоп.

— Я о том, что невозможность узнать о вас что-либо уже представляется мне очень странной. Не советовал бы я вам заставлять меня браться за это всерьёз.

В горле застрял комок. Этот и правда если возьмётся — то до правды докопается, и тогда мне не жить.

— Мне нечего бояться. Но почему вы так настаиваете, несмотря на то, что бал-маскарады заканчиваются, и теперь вы наверняка узнаете меня среди придворных.

— Потому что не могу не знать даже имени той, которая покорила настолько, что трудно не заподозрить её в использовании магии… — интимным шепотом, и в то же время не без доли серьёзного подозрения (или мне со страху почудилось?) ответил он.

На минуту закралось подозрение: а не оказалось ли зелье более сильным, чем мы с Брианой ожидали? Но нет, расчёты чётко выверены и точны, всё сделано правильно: мы собирали эту формулу по крупицам. Ошибки быть не может.

Однако же как близко он подобрался к правде…

Тогда я едва отвертелась, но вскоре бал-маскарады закончились, и я была официально представлена ко двору как фрейлина, и герцог узнал меня как дочь барона.

Поначалу пытался сделать из меня шпионку, подчинить себе, чтобы влияла как надо на принца — и в этом Вейс (как я могла теперь позволить себе иногда назвать его высочество наедине) не просчитался, но вскоре и думать об этом забыл, делая всё возможное, чтобы принц потерял ко мне интерес. И тот послушно начал его постепенно «терять», так, что всё выходило вполне естественно, как всегда бывает, когда наскучила очередная игрушка. Совместные посиделки в покоях и прогулки по городу прекратились, но понеслись письма. Скажу сразу: это была не моя инициатива, и вообще… честно, я сама не понимала, зачем делаю это, почему иду на поводу и откуда это будоражащее волнение перед вскрытием каждой новой записочки ночью? Причём переписка эта была не любовной, мы больше подтрунивали друг над другом и над другими, но что-то… что-то сквозило между строк. Что-то, отчего замирало дыхание и сердце пускалось в галоп.

Пусть. Это всего лишь игра. Всё забудется, как только я уеду отсюда, вернусь в клан.