Вадим Белов - Мир приключений, 1918 № 03

— По крайней мѣрѣ двадцать миль за это утро, — весело похвалился Хиненъ, подходя къ санямъ. — Недурно? А? Двадцать миль!

— Убирайся ты съ твоими милями! — съ досадой отозвался Гаррисъ. — Жили мы въ Фербэнксѣ въ нашемъ бревенчатомъ прочномъ домѣ. Все было тамъ у насъ, какъ слѣдуетъ: на порядочныхъ окнахъ — порядочныя занавѣски, на койкахъ матрасы. Словомъ, все какъ у добрыхъ людей. И деньжатъ было достаточно, могли сидѣть на печи до весны. Такъ нѣтъ! Право, можно подумать, что ты не выносишь спокойной жизни. Являешься и говоришь: Тинъ Кенъ, мы отправляемся въ Арнакъ. Боже ты мой милостивый! Арнакъ! Ну кто слыхивалъ, чтобы двое людей въ здравомъ разсудкѣ, съ запасомъ денегъ, достаточнымъ, чтобы имъ можно было провести зиму, гдѣ угодно, отправились въ этотъ Арнакъ? Двѣсти семьдесять съ лишкомъ миль за полярный кругъ. *И въ мѣсто, гдѣ на каждый дюймъ золотоносной почвы взяты заявки. Ни цента не пріобрѣтешь! Стоило въ Фербэнксъ явиться малому и пошептаться съ тобой, — и сейчасъ же въ путь… Да провались они всѣ вмѣстѣ съ этимъ Богомъ забытымъ поселкомъ…

— Зачѣмъ же ты отправился со мной, если тебѣ такъ этого не хотѣлось? — спросилъ Хиненъ.

— Я не могъ остаться, — отвѣтилъ Тинъ Кенъ. — Вѣдь безъ меня ты не двинулся бы съ мѣста, ты самъ отлично знаешь это.

— А я все-таки не уговаривалъ тебя.

— Знаю, что нѣтъ. Но останься я, ты началъ бы подъѣзжать ко мнѣ и, въ концѣ концовъ, кончилось бы тѣмъ же. Кромѣ всего, я думалъ, что у тебя есть серьезная причина отправиться въ эту Богомъ забытую глушь.

Хиненъ медленно перевелъ духъ.

— Да такъ оно и есть, — былъ его короткій отвѣтъ.

— Почему же ты мнѣ не скажешь, въ чемъ дѣло? — жалобно проговорилъ Тинъ Кенъ. — Я имѣю право знать то, что тебя касается. Когда мы двинулись изъ Фербэнкса, я думалъ, дня черезъ два пути ты заговоришь со мной откровенно. Не тутъ то было! Я иду туда, куда мнѣ не хочется, а ты даже не скажешь мнѣ…

— Что это? Кажется, сани? — прервалъ его жалобы Биль.

Гаррисъ посмотрѣлъ по направле. нію взгляда своего друга и въ сѣверной части бѣлой пустыни увидѣлъ двигавшееся темное пятно. Оно спускалось съ откоса холма.

— Не знаю, да и знать не хочу. Мнѣ нужно знать, зачѣмъ мы тащимся въ Арнакъ, — буркнулъ Тинъ Кенъ.

— Да, сани, запряженныя собаками, — спокойно продолжалъ Хиненъ, не обращая никакого вниманія на дурное настроеніе своего спутника. — И съ санками одинъ человѣкъ. Вѣроятнѣе всего, это почта изъ Арнака. Мы дождемся почтаря и покалякаемъ съ нимъ.

— Скажешь ты мнѣ, зачѣмъ мы тащимся въ этотъ уголъ? — повторилъ Тинъ Кенъ.

Хиненъ повернулся и пристально посмотрѣлъ на него.

Этотъ взглядъ имѣлъ поразительное дѣйствіе, — дѣйствіе струи воды на только что вспыхнувшее маленькое пламя. Биль глянулъ въ сторону приближавшихся саней, потомъ опять перевелъ глаза на Тинъена и спокойно, холодно произнесъ:

— Нѣтъ, не скажу.

— Какъ угодно, — новымъ, смиреннымъ тономъ проговорилъ Гаррисъ. — Да не сердись ты. Право, я совсѣмъ не желаю мѣшаться въ твои личныя дѣла. Я просто думалъ, что тебя мучатъ тяжелыя мысли и что тебѣ станетъ легче, если ты выскажешься.

Скоро почтовыя сани остановились рядомъ съ санями Биля и Гарриса. Собаки почтаря сѣли, посматривая своими волчьими глазами на огромныхъ маламутовъ Хинена. Узнавъ Биля, по гонщикъ почтовыхъ собакъ замѣтно вздрогнулъ, и въ каждомъ его словѣ, въ каждомъ движеніи стала чувство ваться принужденность.

— Въ Арнакъ? — спросилъ онъ Биля.

— Двигаемся туда, — отвѣтилъ тотъ.

Погонщикъ повернулъ голову и посмотрѣлъ по направленію поселка, изъ котораго онъ ѣхалъ. Нѣсколько времени онъ молчалъ, потомъ многословно заговорилъ о разныхъ пустякахъ, не упоминая ни объ Арнакѣ, ни о его обитателяхъ. Наконецъ, почтарь сталъ собираться въ дальнѣйшій путь.

— Вы знаете Шумнаго Джордана, Биль? — спросилъ онъ Хинена, стараясь придать своему голосу безпечное выраженіе.

Хиненъ утвердительно кивнулъ головой.

— Онъ въ Арнакѣ, — продолжалъ почтарь. — Ему хорошо живется. Онъ получилъ отличный участокъ.

— Вотъ какъ, — бросилъ Биль.

— Да, да, ему везетъ, — съ видимо возроставшимъ замѣшательствомъ продолжалъ погонщикъ почтовыхъ собакъ — Елена Соусвикъ тоже въ Ар накѣ…

— Вотъ какъ, — повторилъ Биль.

— Да, устраиваетъ дѣла своего покойнаго старика. Не правда ли, грустно, что старый Денъ Соусвикъ убрался съ это о свѣта? Тяжеленько ей, бѣдной, одной. Вѣдь она не жила въ Арнакѣ. Старикъ почти все время держалъ ее въ училищѣ, далеко отъ насъ Она пріѣзжала только такъ… погостить, да и то не надолго. Денъ былъ совсѣмъ не нынѣшній… Помнится, вы были дружны со старымъ Деномъ, Биль?

— Да, — коротко отвѣтилъ Хиненъ.

— Вы встрѣчали Елену, когда она пріѣзжала къ своему отцу?

— Да.

— По всѣмъ вѣроятіямъ, вы заи дете навѣстить ее, когда будете вд Арнакѣ?

Биль промычалъ что-то.

— Шумный Джорданъ то и дѣло бываетъ у нея, — дрожащимъ голосомъ продолжалъ погонщикъ почтовыхъ собакъ. — Онъ и молоденькій горный инженерикъ, который работаетъ для компаніи Армхеймеръ. Его зовутъ Адамъ Бекеръ. Только кь нимъ двоимъ изъ цѣлаго Арнака она выказываетъ… расположеніе. Особенно къ Джордану.

Хиненъ ничего не сказалъ. Погонщикъ возился съ веревками, которыя перетягивали его тюки, хотя онѣ были въ полномъ порядкѣ, и го и дѣло боязливо поглядывалъ на Биля.

— Вы… вы знали, что Шумный Джорданъ въ Арнакѣ? — наконецъ, рѣшился онъ спросить.

Тинъ Кенъ громко вздохнулъ и опасливо посмотрѣлъ на Хинена. Тотъ не сводилъ каменнаго взгляда съ лица взволнованнаго почтаря.

— Вамъ нужно торопиться везти почтовые мѣшки. Правда? — спросилъ Биль и въ этомъ вопросѣ почувствовалось нѣчто въ родѣ предупрежденія.

Почтарь надѣлалъ цѣлый рядъ ошибокъ и, желая поправить ихъ, поступилъ еще хуже, сказавъ:

— Вѣдь я говорилъ безъ всякой задней мысли, Биль. Я просто слышалъ только о васъ и о Шумномъ Джорданѣ, вотъ и все… и только хотѣлъ…

— Ну, двигайтесь вь путь, — прервалъ его Тинъ Кенъ. — Убирайтесь, глупый, длинноязычный болтунъ!

— Да я… я просто… Меня очень удивило… — продолжалъ бормотать совсѣмъ растерявшійся погонщикъ почтовыхъ собакъ.

— Счастливаго пути и прощайте, — сказалъ ему Хиненъ. Онъ произнесъ эти слова очень мягко и очень отчетливо, въ то же время дѣлая шагъ къ почтарю. Тотъ совсѣмъ онѣмѣлъ; даже его тупость имѣла предѣлы.

— Эй вы, волчьи крысы съ пушистыми хвостами, — закричалъ онъ на своихъ псовъ и побѣжалъ вслѣдъ за санками, которыя, визгнувъ, скользнули по твердому снѣгу. Онъ даже не бросилъ прощальнаго привѣта своимъ недавнимъ собесѣдникамъ. Тинъ Кенъ съ неудовольствіемъ глянулъ ему вслѣдъ.

— Ну и глупъ же этотъ простакъ, прости Господи, — замѣтилъ онъ. — Неужели тупей малый не могъ найти другого разговора? Спрашивать у человѣка про такія вещи! Если онъ не научится держать языкъ за зубами, кто-нибудь скорехонько отправитъ его въ могилу.