Илья Сирота - Профессор Матусос и цирманский зверь

— Друг мой. Я хочу вам сказать нечто очень важное. Если вы уже закончили свои физические упражнения на воздухе, совмещенные с водными процедурами, я прошу вашего внимания.

Тейе быстро вытащил свои конечности из воды и всем видом изобразил готовность выслушать.

— Тейе, дорогой мой. Я вас никогда не обманывал. Помните, тот случай с гигантским крюкощеким мадруптором? Я вам честно сказал, что он может вас принять за дерево и начать на вас гнездиться. И что мадрупторы живут до 70 лет и никогда не покидают гнезда. Это было честно? Вы сами захотели идти к нему в клетку. Но я не об этом. Я надеюсь, что я ни разу не давал вам повода усомниться в моей честности. Сейчас я хочу предпринять нечто, что покажется вам странным или даже пугающим. Но я не сошел с ума и не предал науку. Просто мы с вами сейчас находимся в немного неприятной компании, поэтому и действовать мы будем необычным способом. Вы мне верите?

Тейе энергично кивнул.

— Отлично! — просиял профессор Матусос. — Тогда давайте грести к берегу. Нам нужно попросить кое о чем наших друзей. И перестаньте без толку полоскать руки и ноги, а начните грести. Только не суетитесь, держите ритм. Раз! Раз!

Под мудрым руководством Матусоса небольшая флотилия из двух сундуков потихоньку доплыла до ближайшего берега. Скалы, наполовину утонувшие в зелени, возвышались в отдалении, но идти до них было не более получаса. И, тем не менее, профессор решительно направился в сторону водопада. Тейе открыл, было, рот, чтобы спросить «а как же зверь», но вовремя вспомнил об обещании верить профессору и молча поспешил за ним.

Водопад отчаянно брызгался и очень сильно шумел. Профессор и его ассистент мгновенно промокли и оглохли, когда подошли к нему, но это, похоже, совершенно не волновало Матусоса. Он запрокинул голову, как будто пытаясь разглядеть что-то на самом верху, там, откуда низвергался водопад. Как будто высмотрев там нечто очень важное, он стал размахивать руками и велел Тейе присоединяться к своей странной гимнастике. Замерзший под ледяными брызгами ассистент цели упражнений не понял, но с удовольствием присоединился к Матусосу, надеясь согреться.

Они некоторое время молча махали руками, и молодой человек стал уже думать, не хочет ли профессор попытаться просто взлететь обратно наверх. Что ж, в конце концов он сказал, что будет действовать «необычным способом». Сердце Тейе уже начало проникаться жалостью к профессору, который, видимо, сильно ударился головой при путешествии в сундуке. Какой ум померк! И когда! На самом пороге великого открытия, успел горестно подумать Тейе, но тут на самом верху, из-за кустов и камней показалась сначала матросская шапочка с помпончиком, а потом и голова одного из матросов. Печальные мысли разом улетучились из головы ассистента, и он принялся махать руками с удвоенной энергией, да и профессор от него не отставал. Наверху, к счастью, их заметили, и матросы стали махать руками и шапочками, радуясь, что ездоки по водопаду остались живы.

Тут профессор засунул руку в карман и вытащил уже не слишком чистый, но все-таки еще достаточно похожий на белый носовой платок. В те времена настоящий культурный человек не мыслил себя без такой важной и нужной принадлежности, и даже путешествуя в джунглях, хранил в недрах пропыленной и изодранной о колючки одежды платок как символ прогресса и цивилизации. Например, великий путешественник Дартсканден всегда включал в состав своих экспедиций по меньшей мере одного мула (или ослоуха) с двумя тюками накрахмаленных и отглаженных носовых платков. По крайней мере, он так сам об этом писал.

Профессор взял платок в одну руку и властным жестом потребовал от Тейе отдать свой. Ассистент как раз недавно в порыве научного азарта ловил платком цирманского огненного жука-плевунца, и платок в нескольких местах был прожжен, а в остальных покрыт разводами неприятного болотного оттенка, поэтому отдавать его Тейе немного стеснялся. Но профессор не обратил внимания на внешний вид и странный запах поданной ему тряпочки, а торопливо выхватил ее из рук Тейе. Держа по платку в каждой руке, профессор отступил от водопада на пару шагов, чтобы его было лучше видно сверху, и на мгновение замер, а после принялся выделывать руками странные фигуры в воздухе.

Матросы наверху некоторое время удивленно вглядывались в странный танец Матусоса, но потом один из них хлопнул себя по лбу и куда-то стремительно убежал. Вскоре он вернулся, тоже держа в руках по тряпке. Товарищи обхватили его ноги, чтобы он не свалился ненароком вниз, а сам матрос опустил руки, выражая готовность принять участие в странной забаве профессора.

Тут надо сказать, что во время плавания на корабле через океан Матусос порядком намаялся от скуки. Его деятельная натура не была приспособлена к тому, чтобы целый день напролет только размышлять и обдумывать научные идеи. Если у профессора возникала мысль, ему не терпелось сразу же проверить ее и собственными глазами убедиться в своей правоте. Но в тесном пространстве корабля проверять идеи о родстве пушканчиков и пищассов было затруднительно хотя бы потому, что ни те, ни другие на корабле не водились. Записав в тетрадку пару десятков мыслей и заметок, профессор заскучал и стал искать себе еще какое-нибудь занятие.

Свободное время Матусоса сумела занять команда корабля. Моряки стали учить профессора сплетать воедино разорвавшиеся канаты, завязывать крепчайшие морские узлы, а рулевой матрос даже давал ему постоять за штурвалом. Отдельного упоминания заслуживают игры, в которые матросы научили играть профессора, чего стоила одна только «акулка-веселушка», где использовались две колоды карт, свежая куриная косточка и огрызок яблока.

Среди прочего моряки показали Матусосу и семафорную азбуку — способ передавать с корабля на корабль слова или целые фразы при помощи флажков. На море пойди докричись до другого корабля, а особенно в сильный ветер или грозу. А тут помахал флажками особым образом — и тебя на другом корабле поняли и в ответ «спасибо» сказали. Или не сказали. Если ты, предположим, пират, и им флажками сказал, например, «а вот сейчас я по вам из пушек как вдарю». Тут уж какое «спасибо»! Хотя, честно говоря, пират ничего показывать не станет, лучше сразу из пушек. Но в остальных случаях семафорная азбука вещь очень полезная. За время плавания выучил ее профессор, привычный к изучению и запоминанию, что называется назубок.

Вот и сейчас, стоя возле грохочущего водопада, профессор придумал использовать семафорную азбуку. Флажков под рукой не оказалось, но на крайний случай и платки вполне сгодились. Матрос наверху показал знак «готов», и Матусос начал передавать свое сообщение: