Василий Стенькин - В осажденном городе

— После головокружения от успехов все не можете войти в колею? — кольнул Прошин.

— Выходит, так, — согласился секретарь, словно бы не замечая попрека.

— Надо усилить нажим на кулака!

— Не всегда получается. Решаем выселить богатея, ставим на голосование — осечка. Никто руки не поднимает. Боятся. А тут опять пошли слухи о появлении бандита Орлова. Может, с умыслом кто пустил эту утку, чтобы запугать крестьян? Мне кажется, что все преступления, совершаемые в селах, люди готовы без разбора приписывать Орлову.

— Да нет, видно, тут Орлов, — вмешался в разговор Мокшин. — Вчера в Зеленогорском неизвестный человек встретил сельповского заготовителя Кочнева, отобрал сотню яиц и написал записку председателю сельпо.

Мокшин достал из кармана листок и прочитал: «Антон Александрович, яйца я получил все, Кочнева не вини». Подписи нет, но сравнение почерков показало, что записку писал Орлов, — добавил он, передавая листок секретарю райкома. Тот скользнул взглядом по записке и возвратил.

— Дня два тому назад колхозница Котлова повстречала Орлова в поле, — продолжал Иван Иванович. «Ты, Пелагея, не бойся меня», — сказал Орлов. «Я и не боюсь тебя, Иван Федорович», — отвечала женщина, сама перепуганная насмерть. «А вот брату своему скажи, чтобы не забывал, как мы разбойничали с ним в восемнадцатом году, и пусть не ищет меня, а то я сам приду в гости к нему. Поняла?» — «Поняла, Иван Федорович!» — «Ну иди. Обожди, Пелагея! Что говорят обо мне на свете?» — «Разное болтают. Одни бандитом прозывают, другие вроде бы одобряют… Сейчас поутихло маненько, уж и вспоминают редко». — «Ладно, иди. Я напомню о себе».

— Что же, Котлова сама сообщила о встрече с Орловым? — спросил секретарь, очевидно сомневаясь в достоверности этого случая.

— Нет, она рассказала брату, а тот — участковому Сплюхину. Котлов говорит, что не очень верит сестре. Мол, приблазнилось ей от страха.

— Разберемся. Собственно, я за этим и приехал, — сказал Прошин, поднимаясь.

— Хорошо! — одобрил секретарь. — Держите меня в курсе дела.

— Непременно.

Вечером Василий Степанович переговорил с начальником районного отделения милиции, а утром поехал в Грачевку, где его встретил участковый уполномоченный милиции Аким Васильевич Сплюхин, двадцатидвухлетний крепыш с небесно-голубыми глазами и непослушным светлым чубом.

Ночью случилось чрезвычайное происшествие. Была убита депутат райисполкома, кандидат в члены ВКП(б) Мария Алексеевна Головачева. Василий Степанович ночевал у участкового. Около полуночи их разбудил дежурный по Грачевскому сельсовету и доложил о случившемся. Прошин и Сплюхин тут же выехали на место происшествия.

Головачева была доставлена в сельскую больницу, прожила всего два часа. Перед смертью успела сказать, что стрелял в нее бандит Орлов; просила, чтобы позаботились о ее сыне.

Все сомнения сразу исчезли — Орлов снова стал вершить кровавые дела.

Десятилетнего Петю Головачева приютила соседка. Мальчик еще не осознавал страшную беду (о смерти матери ему не говорили) и спокойно рассказывал о разыгравшейся ночью драме.

За ужином Петя наелся воблы, которую принесла мать, долго не мог уснуть, потому что сильно хотелось пить. Он несколько раз вставал и пил из кадушки, стоявшей возле окна, выходящего во двор. Ночь была лунная, и мальчик увидел во дворе незнакомого мужчину с ружьем за плечом. Приглядевшись, Петя узнал Орлова, у которого подстригался в школе.

Мальчик испугался и стал тормошить мать.

— Мамка! Ну, мамка же! Вставай скорее, у нас во дворе бандит! — Петя слышал от взрослых, что тот парикмахер стал бандитом.

— Тебе показалось, сынок. Ложись со мной.

— Правда же, мамка! Ну, проснись!

Наконец тревожная взволнованность сына передалась Марии Алексеевне. Она вскочила и босиком, в одной ночной рубашке, подбежала к окну.

Раздался сильный стук в дверь. Головачева, хоть и знала, что запоры крепкие, закричала, стала звать на помощь.

Орлов, должно быть, тоже понял, что открыть дверь не удастся, начал выламывать оконную раму.

Когда бандит почти влез в дом, Головачева выпрыгнула в окно и побежала вдоль улицы, рассчитывая спастись от преследователя. Орлов догнал ее у противоположного порядка, в упор выстрелил в грудь из обреза и скрылся.

На третий день состоялись похороны Головачевой. Таких многолюдных похорон крестьяне не видели: собралось все население окружных сел — и взрослые и дети.

Духовой оркестр районной пожарной команды не очень слаженно, зато громко и без устали исполнял траурные мелодии. Дождь стих, но тяжелые свинцовые тучи низко клубились над землею, как бы подчеркивая глубину народной скорби.

В гробу, усыпанная цветами черемухи и медуницы, лежала красивая тридцатидвухлетняя женщина; внезапная смерть не успела обезобразить ее лицо.

Прошин позвонил в Пензу и попросил продлить командировку. Разрешение было получено.

Участковый уполномоченный милиции Сплюхин нравился ему: жизнерадостный, исполнительный, знал район и хорошо ориентировался в обстановке. В ночь-полночь, в любой час Сплюхин был готов к выполнению оперативного задания. Готовность эту он выражал с какой-то озорной веселостью, кажется не ведая ни грусти, ни усталости.

Василий Степанович ночевал на сеновале; рядом в сарае глубоко вздыхал гнедой мерин, на котором Сплюхин колесил по своему вполрайона участку; пел петух, и тихо переговаривались куры на насесте, корова пережевывала жвачку. С улицы доносилась перекличка голосов:

Пел высокий и чистый голос. Ему отвечал другой, пониже, будто споря с первым:

У Прошина сладостно замирало сердце от запаха сена и девичьих голосов: они напоминали о его горькой юности.

— Василий Степанович, подъем! — прокричал снизу Сплюхин.

— Что, Ким, пора? — Прошин называл участкового Кимом, это звучало современно в те годы.

— Да, поедем по холодку.

С вечера у них было намечено побывать в деревнях Белово, Пустырь и на хуторе Зеленогорском, где в прошлом появлялся бандит.

Они ехали на рессорной двуколке. Чтобы не обращать на себя внимания сельчан, Прошин снял форменную гимнастерку и надел белую в черный горошек рубаху участкового. Рубаха была узковата в плечах и врезалась в подмышки, но теперь его можно было принять за агронома или сельповского заготовителя. Впрочем, маскировка была, наверное, напрасной: не только взрослые, но все мальчишки и даже собаки в районе знали Сплюхина и его гнедого мерина.

С первых дней июня, как по заказу, установилась теплая летняя погода. Высоко в небе висели жаворонки, в поднимающихся зеленях щебетали мелкие пичуги.