Василий Стенькин - В осажденном городе

Василий Степанович мысленно анализировал причины, сделавшие неуловимой банду Орлова, действующую дерзко, совершавшую налеты средь бела дня.

Орлову всегда удавалось уходить от преследования активистов, хотя порою он оказывался в критическом положении.

«Просчет наш в том, что ищем банду вообще, — думал Прошин, — плохо изучаем пособников, проживающих в разных селах, оказывающих помощь бандитам и информирующих о проводимых чекистами и милицией мероприятиях против них.

Между тем получено немало сигналов о лицах, которые укрывают бандитов, снабжают хлебом и продуктами. Их надо бы хорошо проверить, взять под пристальное наблюдение».

Василий Степанович стал составлять список бандпособников, включил в него уже до двух десятков человек, коротко охарактеризовал каждого.

«Колесов Михаил Дмитриевич, 48 лет, встречается с Орловым, вместе с ним участвовал в хищении скота у населения, получал подарки от бандитов, в частности, — 18 пудов муки;

Серебренников Емельян Степанович, 30 лет, хулиган, снабжал бандитов железнодорожным инструментом, у него укрывают награбленное добро. По ночам в его дом приходили бандиты, он принимал от них вещи и передавал инструменты. По наводке Серебренникова были ограблены сараи у многих крестьян, лично участвовал в краже овец; в беседах с односельчанами хвалит Орлова как народного заступника;

Чеботарева Прасковья Ивановна, жена бандита, постоянно держит связь с бандитами; знает, где они укрываются; пекла хлеб для них и носила в лес. Встречи проходили на горе, возле поселка Ольховый, принимала от бандитов муку и деньги, сообщала им о действиях партактива; к коллективизации относится враждебно;

Колесова Пелагея Дмитриевна, жена бандита, 35 лет, ходила на станцию Пачелма, там покупала вино для бандитов, получала от них деньги, снабжала необходимым домашним инвентарем; укрывала бандитов в своем доме, топила баню для них, покупала белье, знает, где они скрываются;

Темнов Сергей Иванович, 24 лет, женат на дочери кулака. Под предлогом поездок на станцию возил хлеб и вино бандитам, информировал о мерах борьбы с ними, о чем узнавал в сельском Совете; хранил зерно, полученное от Орлова, ходил по селам, узнавал о действиях против бандитов. По его наводке был убит участковый уполномоченный Сплюхин, ограблен Студенский сельсовет и магазин;

Папшева Екатерина Филимоновна, 26 лет, бандпособница, принимала Орлова у себя дома, получила от него три куска ситца и деньги на корову;

Комендантов Андрей Гаврилович, 34 года, навел бандитов на убийство колхозника Полынькова. В назначенный час обманным путем вызвал его из дома; в день убийства Полынькова получил от Орлова двадцать пять рублей…»

Когда Мокшин пришел, чтобы пригласить Василия Степановича на завтрак, тот, возбужденный и раскрасневшийся, был так увлечен делом, что не услышал, как начальник райотдела вошел в кабинет.

Только после второго приветствия Мокшина он оторвался от бумаг.

— Ты гляди, что получается, — Прошин разложил на столе большой лист бумаги, на котором была нарисована схема, похожая на план радиофикации района. — Во всех ближайших селах у Орлова есть пособники, а мы гоняемся за ветром в чистом поле. Ты понимаешь, Иван Иванович, о чем я говорю?

— Чего ж тут не понять? Всех этих людей мы знаем, следим за ними, но…

— Значит, плохо следим, если до сих пор не сумели поймать Орлова.

— Наверное, плохо, — согласился Мокшин, вздохнув.

— Дорогой Иван Иванович, нужно действовать активнее и решительнее, пока Орлов всех нас не перещелкал, как перепелов. Средь белого дня ухлопал двух вооруженных фельдъегерей! Это оплеуха всем нам! Я до конца дней не прощу себе этого!

— Не ждали такой наглости от него. Устраиваем засады по ночам, а они днем заявились.

— Хорошее утешеньице! Ах, какие гадкие бандиты, не предупреждают о своем визите! — насмешливо проговорил Прошин.

Такой тон обидел Мокшина, он замолчал и насупился, а вскоре ушел.

Прошин продолжал рыться в материалах, беседовал с сотрудниками райотдела ОГПУ и милиции, выявлял старые и новые связи бандитов, обдумывал и обсуждал мероприятия по организации надежного наблюдения за ними.

Поздней ночью Василия Степановича, спавшего в комнате для приезжих при райотделе, разбудил дежурный.

— Товарищ начальник, заявился парень бандитского вида, хочет встретиться с кем-нибудь.

— Хорошо! — сказал Прошин, быстро одеваясь. — Проведите его в кабинет.

Через несколько минут дежурный ввел невысокого крепкого парня с русой курчавой бородкой.

— Фамилия?

— Герасимов Савелий.

— Я представитель окружного отдела ОГПУ. О чем вы хотите рассказать?

— О себе и о бандите Орлове, — волнуясь, сказал Савелий.

— Я слушаю вас. — Прошин давно искал встречи с ним. Как говорится, на ловца и зверь бежит.

— С самого начала? Хорошо, — Герасимов одернул синюю сатиновую рубаху, пригладил волосы. — После двухлетнего перерыва я возвернулся домой. Пришли комсомольцы, арестовали меня и привели в сельсовет. Председатель Круглов сказал: «Есть сведения, что ты продал обрез своему двоюродному брату, а тот ночью стрелял из него по окнам сельского Совета». Я сказал, что никакого обреза никому не продавал. «Не признаешься — в тюрьме сгноим», — стращал председатель и приказал доставить меня в милицию.

— А где вы скитались целых два года? — спросил Прошин. Ему хотелось определить откровенность Савелия.

— Это длинная история.

— Ничего, рассказывайте, я не спешу. — Прошин предложил Савелию папиросу, тот отказался.

— Два года тому назад в один прекрасный вечер к нам пришла рассыльная сельсовета Шурка — крестница моей матери — и сказала, что нашу семью наметили к раскулачиванию. — Савелий высморкался в подол рубахи и спокойно продолжал рассказ. — Я и брат Федор решили бежать куда глаза глядят, лишь бы не попасть на Соловки. «Правильно, — одобрил отец, — мне и матери терять нечего, мы свое отжили, а ваша жизнь впереди. Бог не выдаст — свинья не съест. Поживете маленько, а там, глядишь, порядки изменятся…» — Савелий замолчал, потер воспаленные веки.

— Продолжайте.

— Ну вот, Федор поехал в Тулу, там живет его друг, наш односельчанин, он обещал Федору помочь устроиться на завод. А я, как перелетная птаха, подался в теплые края.

Савелий подробно рассказал о скитаниях в «теплых краях» и о том, как, узнав от земляка, что отец живет дома, вернулся в родное Белово.

— Выходит, зря наболтала Шурка?

— Знамо, наболтала, а я из-за нее два года туда-сюда скитался по белу свету. — Савелий рассказывал о своих мытарствах без волнения, как о давно пережитом.

— Значит, комсомольцы тоже зря арестовали тебя? — спросил Прошин, незаметно переходя на «ты». Он начинал верить Савелию.