Василий Стенькин - В осажденном городе

— Точно зря, гражданин начальник.

— Что ты знаешь о банде Орлова?

— Две недели жил с бандитами. Это в Глухом овраге, верстах в шести отсюда.

Савелий рассказал об Орлове и о других участниках банды, об убийстве фельдъегерей, ограблении магазина.

— Вчера бандиты пристрелили моего брата, — продолжал он. — Если бы Орлов не отобрал у меня револьвер, я бы их, паразитов, всех прикончил на месте!

Потом Савелий рассказал о встрече Орлова с Петром Котловым, передал содержание их разговора.

— Ах, стервец, и нашим и вашим! — вырвалось у Прошина, но он тут же опомнился: Савелий может догадаться, что он знает Котлова, и уже спокойно добавил: — На этом и держится Орлов, темные мужики помогают… Кто такой Котлов?

— Был середняком, по слухам, вступил в колхоз, но большой лодырь, — рассказывал Савелий.

— Родственник, что ли, бандитам?

— Не знаю.

— Говоришь, Орлова и Колесова сейчас нет в лесу? А когда они вернутся?

— Наверное, под утро. Сейчас там один Павел Чеботарев спит, упимшийся.

— Слушай, Савелий, помоги нам поймать бандитов, — сказал Прошин, проникнувшийся доверием к нему.

— Знамо, помогу, за этим пришел сюда. Я должен отомстить им за смерть Федора.

Отвечая на вопрос Прошина, Савелий рассказал о том, как был убит его брат.

— Звери! Когда ты должен вернуться туда? — спросил Прошин после минутной паузы.

— Не позже утра, а то перестанут верить, подумают, что я убег от них.

— Хорошо. Иди домой, в положенное время возвращайся в лес, а завтра опять отпросись. Отпустят?

— Должны: вернусь — поверят.

— На рассвете я буду ждать тебя в Белово, возле кузницы. — Прошин был в Белово и знал стоящую на отшибе кузницу. — Покажешь нам Глухой овраг, там мы их и накроем. На этом твоя миссия будет закончена.

— Я понял. — Савелий торопливо, неловко сунул руку Прошину и убежал.

Василию Степановичу не терпелось рассказать Мокшину о предательстве Котлова, но был час самого сладкого сна, и он не стал будить его; прошел в отведенную для него комнату, лег на старую солдатскую кровать и мгновенно заснул.

Утром десятилетний сынишка начальника райотдела Вовка разбудил Прошина и позвал завтракать. Василий Степанович быстро поднялся, сделал небольшую зарядку, умылся.

После завтрака Прошин и Мокшин пришли в райотдел.

— Теперь слушай, Иван Иванович, что я скажу тебе.

— Что такое? — встревожился Мокшин.

— Котлов твой — предатель. Третьеводни он пил водку с Орловым…

— Откуда такие сведения? — недоверчиво спросил Мокшин.

— Ночью приходил сюда участник банды Савелий Герасимов и сообщил об этом.

— А где он сейчас?

— В лесу. Я договорился с ним, он поможет нам.

— Не поспешили?

— Нам терять нечего… Я поверил ему.

— Ну и что же он рассказал о Котлове?

— Котлов доложил бандитам о том, что мы замышляем против них, о моем приезде. Орлов обещал ему все отдать, если Котлов выманит меня на встречу в нужное место. Ты, говорит, скажи ему, то есть мне, что добыл важные сведения… Да и о тебе не забыл. Может, говорит, твоего моряка пристукнуть?

— А Котлов что ответил на это?

— Говорит, одного пристукнешь — другого пришлют… Пора кончать с ними! — Прошин поднялся с дивана, прошелся по скрипучим половицам. — Банда обосновалась в Глухом овраге. Завтра Савелий поведет нас туда, в помощь надо подобрать десяток надежных и расторопных ребят из милиции.

Около полуночи три группы захвата, по пять человек в каждой, сосредоточились в лесу, километрах в трех от села Белово. Группы возглавили Мокшин, начальник милиции и Прошин.

В условленный час Василий Степанович пошел к кузнице, Савелий уже ждал его.

— Как дела, Савелий?

— Орлов, Никифор Колесов и Павел Чеботарев куда-то ушли, должно, грабить. Я отказался, сказал, что живот разболелся. «Гляди, Савелий, — пригрозил Орлов, — доозорничаешь, положим рядом с братом. Ладно, оставайся, охраняй стан». Василий Степанович, надо торопиться: а то вернутся раньше, увидят, что меня нет на месте, взбесятся.

Договорились подойти к Глухому оврагу с трех сторон: Савелий будет с Прошиным, а группа Мокшина и начальника милиции выйдут туда, ориентируясь по карте. К тому же нашлись сотрудники, которые знали ведущие к оврагу тропки.

Низкие, чахлые кусты лебеды и молочая, хилые стебли репейника и конопли, ботва картофеля — все до времени поседело от зноя и засухи; так седеют люди в лихолетье. Листья на деревьях пожухли и рано начали желтеть.

«Это — божье наказание за то, что порушили извечно заведенный порядок на земле», — шептались старики и старухи.

На хуторе Зеленогорском, в доме единоличника Спиридона Костырина, собралась компания тех, кто противился коллективизации, сочувствовал и помогал Орлову.

Спиридону в тот день исполнилось пятьдесят лет, эта юбилейная дата была использована как случай и предлог для сборища.

За деревянным, хорошо отскобленным столом без скатерти, уставленным мисками с отварной бараниной и бутылками, сидели Орлов, его ближайший сподвижник Никифор Колесов, хозяин Спиридон Костырин, Петр Котлов, Емельян Серебренников и Сергей Темнов.

В доме были и женщины — жены собравшихся, но они хлопотали на кухне, за стол не садились и в разговор не встревали.

Орлов щедро угощал дармовой, награбленной водкой, похвалялся своими похождениями.

— Погодите чуток, еще услышите обо мне, — хвастался Орлов. — Вон Петруха докладывает, из ГПУ большой начальник приехал.

— Так, Иван Федорович, фамилиё у него Прошин, — с готовностью подтвердил Котлов.

— У меня руки зачесались: хорошо бы головы этого Прошина и моряка из районного отдела ГПУ надеть на колья у большой дороги. Сергей, пособи найти тропку к ним.

— Отчего ж, можно попытаться, — согласился Темнов, двадцатичетырехлетний красавец со смоляным чубом и большими светло-карими глазами. Полгода тому назад он женился на дочери кулака, высланного в Восточную Сибирь, и теперь местные активисты косились на него, стращали сослать вслед за тестем и тещей.

— А потом ко мне в отряд пойдешь?

— Отчего же не пойти, пойду.

— А ты, Петруха? — спросил Орлов, пытливо всматриваясь в глаза Котлову. Что-то ему не нравилось в этом белобрысом могучем мужике, он не испытывал доверия к нему.

— Понадобится, пойду, — сказал Котлов, отводя взгляд.

— Во многих деревнях и селах есть храбрые люди, готовые пойти за мною; в Туле — у меня полторы тысячи под ружьем, только свистнуть — как один подымутся, — хвастался Орлов.

Успех совершенных им террористических актов укрепил самомнение Орлова. Он, конечно, знал, что никаких тысяч у него нет: есть одиночки, которые пользуются его подачками и льстят в глаза, но на них нельзя положиться: в трудный час могут заколебаться, не пойти за ним. И все-таки Орлову было приятно обманывать других и тешить себя такими россказнями.