Владислав Покровский - Кривое зеркало реальности. Cборник рассказов

Согласны? Ну, вот и отлично!

Значит, вошёл я внутрь, следом за мной старик вошёл и дверь закрыл, потом передумал, видимо, и всё-таки открыл (правильно сделал, я бы от "ароматов", царящих внутри, безо всякого яда окочурился бы), прошёл вслед за мной и царственным жестом указал на "кровать", а сам направился на "кухню". Пока он возился со своим баллоном, проснулся лекот и стал внимательно меня разглядывать, затем меня как будто внутри головы, среди мыслей кто-то коснулся, я вздрогнул и увидел, как моментально поскучнели и потухли глаза хищника, он изогнулся и зашипел на тараканов, которые однако хоть и трусили перед ним, но мышь не бросили, лишь дрожали и бросали частые взгляды на этого короля невысокого неба, которому явно было не с кем подраться, и он скучал.

Старик опять чем-то загремел, потом наполнил меру коричневой водой, для этого ему пришлось закатать рукава, и я увидел очень интересные татуировки, которые сразу же запомнил, затем поставил её на решётку, увеличил огонь под ней, вздохнул довольно и повернулся ко мне. Его колючие холодные глаза обежали меня с головы до пят, и мне даже показалось, что меня будто сканером просветили.

— Удивлён? — спросил он вдруг, и я вздрогнул от его чистого, глубокого, звучного голоса, так не вязавшегося с его видом, так не свойственного обитателям Юцрона, которые, в основном, хрипят да шепелявят; такому оборванцу скорее подошёл бы пропитый, прокуренный, пропитанный синтетическими галлюциногенами сиплый полушёпот, а не вот такой вот… глас героя и ветерана многих сражений.

— Чему я должен удивляться? — спросил я осторожно.

— Тому, что согласился заглянуть в гости к такому омерзительному уроду как я, не побоялся и не отыскал благовидный предлог, а честно и откровенно глупо пошёл, как мотылёк на свет фонаря… Не удивляет?

— Поначалу удивило, — киваю я, меня всё более удивляет его манера разговаривать: уж очень правильно он ставит слова, не нарушает логических связей, не мямлит, напротив, спокойно и чётко излагает свои мысли. Вот что удивительно, а не моё решение! Всё больше я начинаю сомневаться, что имею дело с коренным юцронианином.

— А сейчас?

— Сейчас меня удивляет кое-что другое, — говорю я честно и откровенно

— Что именно? Случайно, не то, о чём думал пару секунд назад?

У меня язык отнялся от его вопроса, но я нашёл в себе силы не запаниковать и выдавить:

— Совсем нет, лар "Лар, ларанин, ларанте — уважительная форма обращения к любому неГражданину Эа. Была введена сразу после Культурных войн Эа с Периферией и Колониями…". БСЭА;. Мы с вами незнакомы, а вы позволяете себе обращаться ко мне на "ты".

— Ты прав, — смеётся он тихо. — Прости, я просто никак не ожидал, что Ателон, которого я вытащу из помойной ямы, будет помнить о чём-то ещё, кроме желания помыться и освежиться. Моё имя Лекобстер. Нолтер Лекобстер. Приятно познакомиться, гор "Гор, гоарранте, горрантисса — уважительная форма обращения к любому Гражданину Эа. Одинакова как для неГраждан, так и для Граждан. Изначально считалась формой приветствия низшего высшему, но после Культурных войн это её значение было убрано из Толкового категоризатора значений Ателонов…". БСЭА;.

— А меня зовут Асайя Ульмах. К вашим услугам, лар Лекобстер.

— Ну, раз с формальностями покончено, — проворчал старик, отворачиваясь к мере и чем-то гремя. — Суор, Суор, — позвал он вдруг кого-то, не оборачиваясь. — Суор, ко мне.

Меня мазнуло по лицу дуновением воздуха, что-то зашуршало над головой, на голову мне посыпался мусор и какая-то труха, я вздрогнул и увидел, как медленно летит к хозяину, переваливаясь из стороны в сторону, лекот, вот он сел на его плечо, сунул куда-то голову, заворковал, мяукнул тихо разок и чем-то аппетитно захрустел.

— Какой тако вы предпочитаете, гор Ульмах? — спросил вдруг старик. — Лево-аминокислотный, право-аминокислотный, декстронитратный, аденулярный, циклотарный или, может быть, пелевитар "Пелевитар — сорт тако высочайшего качества, собранный из самых ранних, молодых листьев…". БСЭА;?

— Кто вы? — выдавил я, глядя, как старик аккуратно ссаживает с плеча чем-то аппетитно хрустящего лекота и поворачивается ко мне. — Какой тако? Какой пелевитар?! Что у вас может быть крепче и лучше подгнившего завонявшего сбора прошлогоднего мусора?!

— И всё же я повторю свой вопрос, — тихо произнёс старик, не сводя с меня пронзительного буравящего взгляда своих четырёх глаз.

— Я предпочитаю спарко, — заявил я, окончательно растерявшись, а потому обнаглев, и сложил руки на груди, подобрав под себя хвост. — Свежий, крепкий спарко "Спарко — тонизирующий напиток наподобие тако, но изготавливается он из коры дерева АрахТАко…". БСЭА..

— Спарко вреден для моего организма, поэтому я его не держу, — покачал головой старик, и я почувствовал себя неловко. — Могу угостить вас только тако. Правда, любым.

— Но откуда столько вариаций? — изумился я. — Или он у вас синтетический?

— Синтетический тако пьют те, кто его совсем не уважает, — старик отыскал где-то две чаши, что-то в них насыпал, затем стал медленно разливать из меры кипяток, — а я не могу так относиться к этому полюбившемуся мне напитку.

— Вы не похожи на юцронианина… Более того, вы не похожи ни на одного представителя рас-оборотней, о которых известно Учёным Ателонам… Откуда вы? — осторожно спросил я, глядя, как он ставит на тумбочку две чаши, от которых с каждой секундой начинает доноситься всё более приятный, завлекающий аромат, обещающий тому, кто в него погрузится, блаженство, наслаждение и непревзойдённое послевкусие источающего его напитка.

— Скажем так: я из очень дальних краёв, — уклончиво ответил старик, поглядывая на меня изучающим пытливым взглядом.

— Я никак не могу понять, кто вы, — высказал я мысль, так и крутившуюся чаще остальных в моей голове. — Не могу провести соответствия между окружающей обстановкой, вашим видом и тем… как вы говорите. Уж очень не соответствует одно другому.

— Сразу видно политического деятеля среднего пошиба, который и презрение ко всему, свойственное верхам, не успел заработать и наглость и беспринципность, свойственные младшим, успел подрастерять, — ворчит старик, потом поворачивается ко мне с блюдечком, на котором что-то нарезано, и за неимением ни стула, ни табуретки садится на пол, скрестив ноги. — Я тебе сейчас кое-что расскажу, а там уже сам решай: кто я, откуда и зачем приехал. Определишь меня в Дом Безумцев, не обижусь — много таких было. Дослушаешь до конца, вознагражу тем, что проведу к выходу отсюда. Впрочем… — тут старик почесался в своей копне грязных нечёсаных волос, поковырялся там, с довольным видом извлёк здоровенную вошь и раздавил её, после чего спокойно продолжил: — я тебя в любом случае проведу. Не хочу, чтобы наши доблестные служители закона в очередной раз вешали на старого доброго Нолтера подозрения в хищении и убийстве.