Жюль Лермина - Нью-Йоркские тайны

Марк имел троих детей, двух мальчиков–близнецов и дочь. Эти белокурые создания были скромны и послушны в отличии от их двоюродного брата Джона, сына Тома, черноволосого сорвиголовы.

Однажды Марк и Том услышали среди ночи ужасающий шум и треск. Вскочив с постелей, они обнаружили, что их дома, склады и мастерские превратились в ревущие снопы огня. Это была минута страшного отчаяния. Нужно было начинать все с самого начала, с первого вколоченного гвоздя, с первого шага, с первого доллара…

Братья на это несчастье реагировали по–разному. Том впал в отчаяние, а Марк, наоборот, был полон решимости и жажды деятельности. Он подумал–подумал, посоветовался с женой и в конце концов заявил брату:

— Том, нас преследует судьба. Не знаю как ты, а я не намерен падать перед ней на колени. Такого эта дама от меня не дождется… Но это не просто слова. У меня есть план…

— Говори, — безнадежно вздохнул Том.

— Ты помнишь некоего Андрюса из Денвера, который умер в прошлом году? Так вот, этот Андрюс незадолго до смерти рассказал мне кое–что любопытное…

— Что же?

— Недалеко от Денвера есть ручей, в котором полным–полно золотых самородков…

— Потрясающее открытие! Об этом ручье тебе расскажет любой ребенок! Сколько об этом трубили газеты…

— Выслушай меня. Он рассказал мне о тех местах, где никто еще не был. Ведь все ищут золото на равнине, где протекает этот ручей, а он говорил, что в горах, у истоков его, есть богатейшие жилы…

— То–то он умер в нищете…

— Он не мог туда вернуться… Какое–то темное дело, возможно… Не знаю… В одном только я уверен — он говорил правду. Действительно, то, что находится в русле ручья, — жалкие остатки сокровищ, которые есть там, в горах, а ручей, пробиваясь сквозь скалы, приносит с собой лишь воспоминание о них. Теперь ты понял? Нужно подняться в горы, вверх по течению ручья, и там…

— Я понял, — ответил Том.

— И это все, что ты мне скажешь? Пойми: мы разорены вконец, нам уже нечего терять…

— А жена твоя? А дети?

— Я подумал обо всем. Жена моя уедет с дочерью в Нью-Йорк, а моих двух сыновей мы вверим попечению пастора Бирмана…

— А Джон?

— Джон — живой, смелый мальчик. Он умен и ловок. Если ты согласишься, то мы возьмем его с собой. Думаю, он будет нам полезен, да и пора ему уже набираться опыта…

Том задумался… А уже через каких–нибудь полчаса братья горячо обсуждали подробности своего похода за сокровищами Скалистых гор. Теперь уже Марк должен был сдерживать азартное нетерпение Тома. Жена, и десятилетняя дочь Марка уехали в Нью-Йорк, взяв с собой достаточно денег для того, чтобы прожить без лишений целый год…

Пастор Бирман обещал посвятить себя заботам о двух сыновьях Марка. И вот Том и Марк, сопутствуемые Джоном, крайне гордым своим участием в экспедиции, цель которой, впрочем, тщательно скрывалась, отправились пешком в Колорадо, неся за спиной мешки, а в руках — карабины.

Так уходили многие, очень многие, но далеко не все возвращались назад…

Европейцы, живущие в цивилизованных городах Старого Света, едва ли могут представить себе дикие, необжитые края, не фигурально, а буквально соответствующие понятию "Первый день творения".

Альпы — игрушка по сравнению со Скалистыми горами Америки. Фантастическое нагромождение исполинских глыб, площадок, террас, пропастей, лужаек и остроконечных пиков… Глазам путешественника открываются ущелья и тропинки, которых еще никогда не касалась человеческая нога, пропасти, глубину которых никто не измерял, потоки, перескакивающие через горные хребты и с грохотом летящие в пучины, зажатые среди скалистых стен…

Двадцать лет назад путешественник должен был иметь недюжинную храбрость, чтоб отважиться проникнуть в эти края. Здесь человеку грозило все: природа, дикие звери, но больше всего — другой человек. Вся страна была заселена свирепыми дикарями, исконными хозяевами ее, индейскими племенами, бешено восстававшими против цивилизованных пионеров, прокладывающих себе дорогу трудом и твердой волей.

В одну прекрасную июньскую ночь 185… г. пассажирский дилижанс, трясясь и подскакивая на ухабах, ехал по дороге, только что проложенной по горе Вазач через реку Зеленую.

Дорога вела в Денвер. Окружающая местность была дика и пустынна. Дилижанс катил во мраке и тишине. Слышны были только топот шести лошадей да свист кондукторского кнута, гулявшего по их спинам.

В дилижансе было пять пассажиров, и так как была полночь, а они уже двадцать часов переносили все трудности этого адского путешествия, то всех их сморил сон.

Вдруг лошади резко рванулись в сторону. Дилижанс остановился и угрожающе накренился. Раздался истошный вопль кондуктора:

— К оружию! Индейцы!

И едва успел он прокричать эти слова, как раздалось несколько выстрелов… Пули прошили кузов дилижанса, стекла разлетелись вдребезги, а кондуктор свалился на землю с простреленной головой.

Пассажиры схватили свои карабины. Но как определить в этой черной тьме, где враги и сколько их…

Индейцы возникали со всех сторон как фантастические тени. Сколько их было! Десять? Сто? Тысяча? Как водится, они сначала убили возницу, а потом начали смыкать кольцо вокруг экипажа. Из пяти путешественников только двое собирались бороться за свою жизнь до последней капли крови. Трое остальных забились в угол будто овцы перед закланием.

Но два храбреца, казалось, готовы были биться до конца. Возможно, они знали, что война с индейцами — война на смерть, в которой побежденный европеец не может надеяться на милость победителя. Его ждут страшные, нечеловеческие пытки и медленная смерть.

— Арнольд, — сказал один из путешественников, — не лучше ли попробовать выскочить из кареты и бежать в ущелье?

— Нет! — ответил другой. — Мы будем мгновенно окружены и схвачены.

— Что ж, да поможет нам Бог!

Индейцы уже подбирались к лошадям. Еще минута — и отцепленный дилижанс будет перевернут, а тогда…

— К лошадям! Сэм! — крикнул Арнольд.

Оба друга имели многозарядные винтовки системы Генри, из которых можно произвести, не перезаряжая, двенадцать выстрелов. И в ту минуту, когда один из индейцев уже схватился за вожжи, загрохотали выстрелы. В ответ послышался дикий вой. Несколько нападавших упали.

Индеец, вспрыгнувший на козлы, схватился за живот и, будто переломившись пополам, грохнулся на землю. Индейцы сомкнули кольцо вокруг дилижанса. Стволы винтовок уже раскалились от безостановочной стрельбы.

Индейцы отбросили свои ружья и с томагавками в руках пошли на приступ… Раненый Арнольд уже выронил винтовку. Сэм продолжал отбиваться. Но исход борьбы был уже ясен. Двое индейцев уже рубили томагавками крышу дилижанса…