Мария Камардина - Леди и вор [СИ]

И каждый день, когда Уилл приходил в Академию навестить брата и деда, этот несносный тип обязательно крутился поблизости.

Сегодня он выглядел усталым и бледным, это особенно бросалось в глаза в контрасте с темной рубашкой. Приключение с пиратами, конечно, сказалось и на нем, особенно если вспомнить, в каком состоянии он вернулся на «Призрак» из храма. Но с тех пор прошло десять дней, и вряд ли дело было в змеином яде…

Словно почувствовал ее взгляд, он поднял голову — и Анна поспешно отвернулась, надеясь, что не покраснеет. Злосчастные серьги были уничтожены, и лорд-ректор поклялся, что на ней нет и следа воздействия. Но память осталась, и как жаль, что лекарство доктора Ливси уплыло вместе с ним!

То, что произошло между ними той ночью, было невозможно, возмутительно, неприлично, но…

Прекрасно.

Волшебно.

Потрясающе.

Ей хотелось большего. Объятий, прикосновений, поцелуев. Возможности расслабиться и раскрыться, быть собой и чувствовать себя любимой, отдавать, доверять безоговорочно, таять в его руках и позволять ему все…

И именно поэтому это все нужно было прекратить как можно скорее.

— Уилл, нам пора домой. Ты обещал кухарке, что сегодня мы не опоздаем на обед, помнишь?

Ответом ей были три взгляда: Уильям не счел нужным скрывать разочарование, двое других постарались скопировать ее вежливую улыбку, но не преуспели. Аннабель поднялась, повернулась к двери и успела краем глаза уловить, как мужчины переглянулись — словно школьники за спиной строгой учительницы.

В первый миг внутри привычно плеснуло злостью, потом вдруг стало смешно — мальчишки остаются мальчишками, в любом возрасте. А следом пришла тоска.

Они, трое, были вместе. А она чувствовала себя лишней. Уилл любил ее, но уже почти вышел из того возраста, когда мать могла заменить ему целый мир…

— До свидания, джентльмены.

— Погоди, Уилл, — Джеймс схватил со стола какую-то книгу и протянул мальчику. — Лорд Элессар просил вернуть это в его кабинет, могу я тебя попросить?..

— Идем, я провожу, — Гэбриэл сгреб еще несколько томов и взял мальчика за руку. — Леди Аннабель, мы сейчас вернемся. Подождите, это буквально на пять минут.

Они покинули комнату так стремительно, что Анна не успела ни возразить, ни сказать, что будет ждать на улице. Впрочем, она все равно не планировала оставаться в комнате, лучше выйти в парк, погода сегодня прекрасная…

— Анна, стой.

Джеймс поймал ее за руку, развернул к себе. Он оказался так близко, что Аннабель на целый миг растерялась, но взяла себя в руки почти сразу. Он уже совершал попытки поговорить с ней наедине, но одна мысль об этом ее пугала. Что, если она снова потеряет самообладание? А это так легко, когда он стоит так близко, и смотрит на нее в упор, взволнованно и вместе с тем решительно…

— Убери руки. Или я закричу.

— Плевать. Просто выслушай, а потом… Хоть стреляй.

Он зажмурился и глубоко вздохнул. Анна стиснула зубы, все ее существо рвалось прочь из комнаты, подальше от этого разговора, но в его голосе звучало такое глухое отчаяние, такая боль…

— Прости меня. Пожалуйста. Я не хотел… Не хотел тебя обижать. Если б я знал, что эти чертовы стекляшки так подействуют, я бы никогда и не подумал… В смысле, не стал бы… — Он запнулся и открыл глаза.

— Не стал бы что? — холодно уточнила Анна. — Дарить всякую дрянь? Или тащить меня в постель?

Она могла собой гордиться — голос не дрогнул. Джеймс удивленно поднял брови, затем невесело рассмеялся.

— Это ты меня затащила… Стой, не убегай!

Он поймал ее за вторую руку. Следовало бы врезать ему, как тогда Ливси, чтобы не смел думать, что… Ничего чтобы не смел думать! Щекам стало горячо, дыхание перехватило, если он обвинит ее…

Полминуты он молчал, глядя ей в глаза, словно решаясь на что-то.

— Ты… Так красива. Я прошу прощения, потому что обидел тебя — по глупости, по незнанию. Но, знаешь, что? Я не жалею о том, что мы все-таки оказались в той грешной постели. Больше того — я рад! И честно в этом признаюсь. Потому что иначе ты никогда бы не решилась. Да что там, я сам бы не решился, особенно здесь, когда вокруг тебя вьются все эти драконы и ректор тоже… Нет, не возражай! Ты леди, ты прекрасна, ты смотришь так, словно я тебе ни за чем не сдался. Но, черт побери, никакие серьги не создают чувства! «Усиливают влечение», так он сказал, да? Значит, было что усиливать?! Значит, есть какой-то шанс, что… У меня есть шанс! У нас, понимаешь? И я хотел… хочу… Да чтоб меня, как это объяснить?!

Он отпустил ее руки, в несколько стремительных шагов оказался у окна, прижался лбом к стеклу. Анна следила за ним со смесью ужаса и восторга, собственные мысли никак не желали оформляться в слова. Наверное, все-таки стоило сбежать…

— Не уходи, — попросил он не оборачиваясь. — Я сейчас, я… Третий день болит голова, ничего не помогает, даже спать не могу. Подожди, сейчас…

Анна, не отрывая взгляда от его затылка, сделала шаг к двери. Потом два — к окну. Еще один. Еще. Протянула руку, коснулась кончиками пальцев темных волос — Джеймс вздрогнул, но не обернулся.

— Если хочешь… Я ведь умею ухаживать за женщинами. Цветы, подарки… Хочешь, подарю новые серьги?

— Снова краденные?

Он тихо рассмеялся, подался назад, прижимаясь затылком к ее ладони. Глубоко, прерывисто вздохнул, когда она, осмелев, зарылась пальцами в его волосы. Мама когда-то давно говорила, что массаж — хорошее средство от головной боли…

— Захочешь — будут краденные. Нет — закажу у ювелира, тут есть один, очень хороший… не хочешь серьги — пусть будет браслет. Или ожерелье. Или… — он на миг замолчал и снова коротко рассмеялся. — Кольцо. Да, пожалуй, я и на это готов. Аннабель… Ты выйдешь за меня?

Предложения Анна ожидала менее всего, это показалось настолько нереалистичным и шутливым, что у нее даже мысли не возникло вдуматься в произнесенную фразу. Она слегка выгнула бровь и уточнила:

— И ты не боишься драконов, которые вокруг меня крутятся?

Джеймс обернулся и поймал ее ладонь. Анна смотрела ему в глаза и понимала, что сейчас решается если не все, то очень многое — но теперь ей уже не было страшно.

— Двое уже на моей стороне. Третьего мы уговорим, дедушка питает слабость к желаниям внуков. Все прочие пусть утрутся. Ты знаешь, что женщину, родившую дракона, по их законам нельзя ни к чему принуждать и ее желания священны?

— Если тебя сожрут, это будет слабым утешением.

— Подавятся.

Он говорил так уверенно, что Анне очень хотелось поверить. Но если посторонние драконы могут смириться с ее выбором, то как минимум один имеет право на возражения.

— А как быть с четвертым драконом?