Гэри Паулсен - Побег в леса. История мальчика, который выжил [litres]

Ригс повернулся и вышел из каморки. Мать мальчика осталась в проёме вместе с каким-то коротышкой. У него были угольно-чёрные волосы, очень коротко подстриженные на висках, он был одет в морскую форму чистейшего белого цвета. Мальчик хотел задать матери накопившиеся вопросы – целый огромный список вопросов, – но у неё был странный вид, а кожа приобрела зеленоватый оттенок. С таким видом, как будто её вот-вот стошнит, мать мальчика поспешила за Ригсом.

– Морская болезнь, – коротышка покачал головой и пощёлкал языком. – Мы ещё у причала, а её тошнит просто от качки в гавани. Такое бывает с теми, кто не привык быть на борту и не переборол морскую болезнь.

– Вы кто? – открыто спросил мальчик.

Он сразу вспомнил Сига и то, как иногда проще обходиться без лишних вопросов, но этот слетел с языка раньше, чем мальчик успел его придержать.

– Я Рубен, – мужчина улыбнулся. – Сними рубашку, пожалуйста.

– Что?

– Сними рубашку и штаны. Мне нужно осмотреть и промыть твои болячки.

Только сейчас мальчик заметил, что Рубен держит коробку ватных палочек и бутылку жидкости – спирта, как потом оказалось. Мальчик разделся, и Рубен начал обрабатывать его болячки.

Было немного больно, когда пропитанная спиртом вата касалась язв, их жгло, но мальчик вспоминал свой бой с гусями и терпел. Зато воспользовался возможностью расспросить Рубена.

И узнал многое.

Рубен был родом с Филиппинских островов, филиппинец. Поступил на службу во флот США сразу после начала Второй Мировой войны. Был стюардом, заодно узнал основы медицинского дела, заботясь о команде и пассажирах. Он оказался добрым, на его лице появлялась улыбка, такая же мягкая, как и голос, каждый раз, когда он видел мальчика. А это случалось ежедневно, пока тот жил в своей маленькой камере.

Да, это была именно камера. Корабль точно не был роскошным океанским лайнером, как думала мать мальчика. Скорее, «старое корыто». Это был один из кораблей типа «Либерти» [24] Транспорты типа «Либерти» – дешёвые и быстрые в производстве корабли, массово производившиеся в США во время Второй мировой войны для грузопассажирских перевозок. Всего было построено 2710 кораблей этого типа – самое большое количество кораблей, построенных по одному чертежу. , которые наскоро строились на верфях Кайзера [25]во время войны. Большую часть жизни он возил с острова на остров солдат и снаряжение. Корабль в целом был в рабочем состоянии, но не в идеальном.

– Он устал, – сказал мальчику Рубен. – Корабль устал. Ему нужен отдых.

Комната, в которую поселили мальчика, на самом деле была тюремной камерой, моряки называли её «бригом» [26]– для тех, кто нарушил закон и должен быть арестован.

В один из первых разов, когда мальчик использовал туалет в своей камере и дёрнул маленький рычажок на стене, чтобы смыть, корабль внезапно задвигался. Решив, что он натворил что-то ужасное, мальчик бросился на койку, но корабль продолжал двигаться боком, назад, вперёд – и всё вместе сразу.

В комнате было так ярко, что свет не приглушали даже сомкнутые веки. Но мерная вибрация двигателей и движения корабля убаюкали его, и он заснул.

В камере никогда не выключался свет и не было окон, мальчик не видел ни солнца, ни звёзд, не знал, день сейчас или ночь. Было очень трудно ориентироваться во времени, но позже он узнал, что его продержали в заключении десять дней. Он отмерял время, считая посещения Рубена, который приносил ему еду и чистил болячки.

Мать приходила его проведать дважды за эти десять дней. Из-за качки она ужасно себя чувствовала, особенно с тех пор, как они покинули Сан-Франциско и двинулись («двинулись» было правильным словом) в Тихий океан. Плавно покачиваясь, корабль скользил по воде. Мальчику нравилось ощущать его движения, они убаюкивали его, и он спал так, будто его оглушили мягким молоточком. Но мать его от этого же движения ужасно болела. Каждый день Рубен рассказывал, как у неё дела. «Она не отходит от ведра, – говорил он. – Такая симпатичная женщина, только от ведра вообще не может отойти». По лицу Рубена мальчик видел, что тот находит это забавным, но старается не подавать виду.

В целом мальчик был не против отсутствия матери. Ворчание корабельного двигателя, которое отдавалось в стальных стенах, окружало его и напоминало своего рода музыку. Становилось колыбельной, когда он хотел спать, и поддерживало его, когда он не спал и читал комиксы.

Или ел конфеты.

На корабле было много мужчин, и все они хотели познакомиться с его матерью, узнать её поближе и думали, что проявление внимания к мальчику им поможет. Они не могли прийти к нему, не нарушая того, что называлось медицинским заключением, но быстро выяснили, что Рубен ходит в его камеру каждый день. Они заваливали мальчика комиксами и конфетами, к которым прикладывали записки, чтобы он передал их матери. Но сейчас его матерью был корабль «Либерти».

Иногда в своей одинокой камере он, засыпая, сдвигался к краю койки, чтобы верхняя койка загородила лампу, которая никогда не выключалась, и клал руку на стальную стену. И чувствовал, понимал вибрации двигателя, будто бы это было живое, бьющееся сердце.

Дни проходили один за другим. Когда у Рубена было время, он рассказывал мальчику про свои родные Филиппинские острова, великий город Манила и разные истории – всегда весёлые – о своей жизни там и о других филиппинцах. Мальчик, который раньше ничего не знал об этом месте, теперь хотел знать всё. До этого он не понимал, что такое Тихий океан – Рубен сказал, что это самое большое, что есть на планете, поэтому путешествие на Филиппины было сродни сказке. Он хотел знать, будут ли там волшебные джинны, исполняющие три желания, как в комиксах. Будут ли там монстры. В конце концов выяснилось, что джиннов, исполняющих желания, там нет, но вот монстры есть – или были, – и ему предстоит жить среди того, что они разрушили и оставили в руинах.

Он ещё многое хотел узнать про Филиппины, но у Рубена была куча работы, а среди прочего он должен был ухаживать ещё и за его матерью. Он мыл её ведро, клал ей влажные тряпки на лоб и заставлял много-много пить, чтобы она не пострадала от обезвоживания, потому что её постоянно рвало.

Дважды за время заточения Рубен прибегал к мальчику взволнованным и говорил: «Нам нужно прибраться в каюте. Капитан Ригс проводит инспекцию». И они вместе быстро заправляли койку, аккуратно складывали в ногах комиксы и вытирали влажными тряпками, которые приносил Рубен, все поверхности в камере. Когда они заканчивали, Рубен вставал по стойке «смирно» у двери и ставил мальчика так же, пока Ригс входил, осматривался, проводил пальцем в белой перчатке около койки, качал головой, глядя на оставшуюся на пальце пыль, и уходил.