Лукьян Горлецкий - Граница

Вон женщина что-то несет в плетеной корзине, на дувале сидит белый петух, калитку открывает малыш, около сарая стоит собака, по улице идет ослик…

А вот Старый Рын. Вернее — Новый Рын. Здесь все новые кибитки и нет садов, только одиноко стоит, накинув на себя зеленую шубу, древняя чинара. Под чинарой сидит девушка. Я нацеливаю бинокль. Это Савсан наклонилась над раскрытым букварем. Около нее появляется Айдар. Он что-то говорит. Савсан быстро поднимается. Она прижимает к груди букварь.

И вдруг Айдар с гневом вырвал у нее книгу, бросил на землю и отшвырнул ногой так, что она, замелькав страницами, перевернулась несколько раз. Савсан некоторое время стояла неподвижно, оцепенев, потом набросилась на Айдара с кулаками и стала бить его по щекам, по голове… А здоровенный парень угрюмо и покорно стоял не обороняясь. Только через некоторое время он легонько взял девушку за локоть и отстранил от себя. Савсан подняла букварь и еще долго кричала, потрясая в воздухе книгой.

Произошло это в тот самый день, когда Савсан должны были принять в комсомол. Тяжким оказался этот день для самолюбивого Айдара.

Еще задолго до собрания Айдар зашел в школу. Мы с Вахидом составляли повестку дня. Кадыр сидел на подоконнике.

Айдар угрожающе стал перед столом, насупленный и злой.

— Савсан принимает комсомол? — глухо спросил он.

Вахид глянул на богатырскую фигуру Айдара.

— Что случилось? — спросил он. — Ты чего такой злой? Что произошло? — Голос учителя звучал спокойно и негромко.

Это обескуражило Айдара и еще больше разозлило. Он в упор смотрел на учителя немигающими холодными глазами.

— Савсан не надо комсомол.

— Как — не надо? А если она хочет? Ты что, запретить ей собираешься? Запретить никто не может. Ни ты, ни я, ни отец! Никто!

— Айдар по кишлаку ходит и говорит: комсомол не надо, комсомол плохой. Как бай, — сказал Кадыр.

Айдар вздрогнул. Он подошел к Кадыру и схватил его за грудь.

— Моя бай?! Моя батрак! — шипел он.

— Ты что? Драться сюда пришел? — закричал Вахид.

— Ты сядь, Айдар. И спокойно поговорим, — сказал я.

Айдар неохотно сел, смерив меня недобрым взглядом.

— Моя не бай!

— Да, ты не бай, ты батрак. А ведешь себя, как бай. Ты знаешь, как о тебе говорят в кишлаке? «У Айдара байская душа». И Кадыр правильно сказал. Почему ты по всему кишлаку агитируешь против комсомола? Баи против комсомола, и ты против комсомола. Баи — понятно. Они комсомола боятся. А ты почему? Ты же батрак.

— Мой не против комсомол. Пускай будет комсомол, — сказал Айдар примиряющим тоном, точно от него зависело, быть или не быть комсомолу. — Савсан не надо комсомол.

— Нет, Савсан будет в комсомоле! — жестко сказал Вахид и с такой непреклонностью посмотрел в глаза Айдара, что тот опустил голову, а потом махнул рукой и вышел, хлопнув дверью.

Собрание это было необычное. Вначале в школу пришли молодые парни, потом появилось несколько девушек. Затем стали прибывать пожилые дехкане, дети. Люди шли и шли. Школа уже была битком набита. Сидели на партах, на подоконниках, на полу, стояли вдоль стен, в проходах. Айдар все посматривал на дверь. Савсан не было.

За столом президиума нас сидело двое: Вахид и я. Собрание началось. Приняли в комсомол Кадыра, Навруза и Ашура.

В дверях появилась Савсан. Айдар заметил ее и стал между парт протискиваться к ней. Он добрался до задней парты и сел. А в это время кто-то протолкнул Савсан вперед.

Вахид постучал по столу карандашом и объявил:

— В комсомол желает вступить Савсан.

Зал зашумел, оживился. Люди заулыбались, задвигались и повернули голову к ней.

— Савсан, подойди к столу, — попросил Вахид по-таджикски.

Девушка выпрямилась и шагнула вперед. Голова ее была высоко поднята. Лицо пылало. Ее провожали и одобряющие улыбки друзей, и гневные, осуждающие взгляды некоторых женщин и стариков. Но в эту минуту она никого не видела.

— Ближе, Савсан, ближе, — звал ее Вахид.

Савсан еще раз шагнула и еще выше подняла голову. Ей было нелегко. Она собрала все свое мужество и все свои силы.

Я взглянул на Айдара. Он приподнялся. В глазах сверкали недобрые огоньки.

Вахид попросил Савсан рассказать свою биографию. Девушка молчала. Учитель стал задавать ей самые простые вопросы: где родилась, когда, кто ее родители, но она будто потеряла дар речи.

Айдар был как на иголках. Он то опускал голову, то поднимал, то вытягивал шею, заглядывая вперед. Наконец, не выдержав, он крикнул:

— Савсан не хочет комсомол!

Все зашумели, заволновались. И трудно было разобрать, кто что говорит. Савсан повернула недоумевающее лицо к собравшимся и затаив дыхание слушала. Кто-то обидным словом, как ножом, кольнул ее. И страх прошел. Савсан побледнела.

Она подбежала к столу и громко крикнула:

— Хочу комсомол!

Потом обернулась, шагнула вперед и, сжимая кулаки, повторила решительно и отчаянно:

— Хочу!

И вновь все в зале зашумели.

— Тише, товарищи! — сказал Вахид, подняв руку, и в наступившей тишине, обращаясь к Савсан, спросил: — Ленина знаешь?

— Ленин — моя. Комсомол — моя! — выкрикнула девушка и с силой прижала руки к груди.

За то, чтобы принять Савсан в комсомол, голосовали не только комсомольцы, но и парни и девушки, не вступавшие в комсомол; поднимали руки даже старики.

Сары-Сай вынимал из тандыра обгорелые лепешки и складывал их на разостланную цветную тряпку. Слоистая юрка лепешек быстро росла. Руки у него были жилистые, волосатые, с закатанными по локти рукавами. Заметив меня, он добродушно заулыбался, показывая свои белые зубы.

— Ай-яй-яй. Почему так долго не заходите?

В моих руках были новые армейские сапоги.

— Это тебе, муаллим, — сказал я. — Ты ведь совсем босой. Переводчику нельзя ходить в таких рваных чувяках.

К моему удивлению, Сары-Сай наотрез отказался от сапог. Он уверял меня, что чувяки давно починил, а в сапогах не привык ходить. Я уговаривал его, но он хмурился, сдвинув свои косматые брови.

Я сел на кошму, положив сапоги рядом с собой. Конечно, я пришел не для того, чтобы делать подарки. Мне почему-то казалось, что Сары-Сай должен знать, где скрывается Султанбек. А в том, что коварный бай ушел за границу не навсегда, я был убежден.

— Слушай, муаллим, — начал я. — Ты больше ничего не слышал о Султанбеке?

Сары-Сай быстро взглянул на меня.

— Нет, ничего не слышал, начальник. Султанбек нет. Ушел. Земля горела под его ногами. И зачем тебе Султанбек? Аллах с ним.

— Говорят, он собирает басмачей.

Сары-Сай рассмеялся.

— Кто это говорит? Султанбек ушел. И не вернется. — Он хитро улыбнулся. — Ты молодой, холостой. Тебе надо думать не о Султанбеке, а о красивых девушках.