Лукьян Горлецкий - Граница

Я понял, что он старается не касаться разговора о Султанбеке.

Некоторое время старик ловко делал из теста новые лепешки и облеплял ими стены тандыра.

— Слыхал, комиссар? — спросил он вдруг. — Твоя Савсан замуж вышла.

— Почему — моя?

— Ай-яй-яй, Крылов! — с укоризной покачал он головой. — Думаешь, Сары-Сай ничего не замечает? Ты любишь ее.

— Савсан хорошая девушка, и я рад ее счастью.

— Счастья нет. Савсан нарушает обычай: без свадьбы идет жить в кибитку Айдара.

— Смелая девушка! — воскликнул я. — Это в ее характере.

Сары-Сай нахмурился:

— Плохо сделала. Люди смеются. Айдар обижается.

— Чепуха. Айдар любит ее, и они будут жить хорошо, — сказал я.

Надо было спешить на заставу. Я попрощался с Сары-Саем…

В канцелярии я застал Фаязова и Назаршо. Вероятно, они дожидались меня. Фаязов нервно ходил из угла в угол, а Назаршо вертел самокрутку, видно, не первую.

— Тревожные вести, Крылов, — сказал Фаязов. — Кто-то начинает мутить воду.

— Что такое? — насторожился я.

— Кому-то поперек горла стоит Назаршо, — ответил председатель, — вот и решили убрать его.

— Как — убрать?

Назаршо сверкнул черными глазами.

— Ну, как убирают? Нож в спину — и готов. Ночью прибежала Савсан и говорит: не ходите сегодня на остров, там вас убьют.

— Савсан? А как она узнала?

Я смотрел то на Фаязова, то на председателя колхоза, ничего не понимая. Назаршо прикурил и стал рассказывать.

В полночь к Айдару пришли два человека. Савсан спала. Ее разбудил шепот. Говорил муж и еще двое. Она, конечно, не слышала всего, но из обрывков фраз поняла, что неизвестные спрашивают, где они смогут найти Назаршо завтра. Савсан слышала, как Айдар сказал: «На острове». Тогда они, ссылаясь на приказ или просьбу Султанбека, стали уговаривать Айдара помочь им убить председателя. Айдар отказался и выгнал неизвестных. Но, когда Савсан объявила мужу, что надо немедленно сообщить обо всем на заставу, он разозлился и ударил ее.

— Савсан его предателем назвала, — сказал Назаршо, — и ночью прибежала ко мне.

— Наглеют! Наглеют враги, — возмущался Фаязов.

— Где сейчас Султанбек? — поинтересовался Назаршо.

Я невольно вспомнил свой разговор с Сары-Саем. Почему старик, будто бы нарочно, перевел разговор на другую тему?

— Меня удивляет Айдар, — вслух думал Фаязов. — Сколько натерпелся в жизни от бая, и вот…

— А чего тут удивляться? — заметил председатель. — Он бывший батрак Султанбека, вырос в его кибитке. Вот бай и рассчитывает на него.

— Значит, у него есть связи с Султанбеком? — быстро спросил Фаязов.

— Что ты! — замахал руками председатель. — Никогда не поверю! Просто Айдар человек несознательный, колеблющийся. Вот к нему и липнут враги.

— Надо устроить засаду на острове, — решил начальник заставы. — Я пойду первым. И Максимов пойдет со мной. Будем ловить этих незваных гостей.

Фаязов велел Максимову готовиться, а председатель заторопился в правление. Начиналась уборка урожая. Дела шли довольно плохо. Назаршо нервничал. Многие колхозники не выходили в поле, а те, которые являлись, работали неохотно и небрежно. Очевидно, сказывалась вражеская агитация. О колхозах распространялись самые различные слухи. Та часть населения, которая не вошла в колхоз, относилась к нему равнодушно, а баи и муллы смотрели на колхозников с ненавистью. И эту ненависть больше, чем кто-либо другой, ощущал на себе Назаршо.

Мы посылали наряды на острова каждую ночь, надеясь подстеречь бандитов. Пошел и я, взяв с собою Мир-Мухамедова. Позицию мы выбрали удобную — в кустах на пересечении двух просек на островке Сары-Гор. Отсюда почти весь остров просматривался отлично.

До рассвета просидели мы, стараясь ни шепотом, ни шорохом не выдать своего присутствия. Наконец начало рассветать. Пасмурно-синее небо очистилось и стало светлым, будто выполосканным. Мрак сполз с темных скатов гор, оседая в ущельях. Он стлался над рекой и потом исчез совсем. И там, на сопредельной стороне, за которой наши глаза напряженно наблюдали всю ночь, уже отчетливо стали видны очертания гор, трещины в скалах, влажная галька, которую моют набегающие волны.

Вдруг Мир-Мухамедов предостерегающе поднял руку и прислушался. Его чуткий слух уловил еле различимый шорох.

— Товарищ политрук, кто-то идет к нам, — шепнул он.

Через протоку по выступающим из воды камням пробирался человек. Он крался, оглядываясь и часто останавливаясь. «Кто бы это мог быть? Не иначе, как нарушитель границы», — мелькнула у меня беспокойная мысль, и в сознании мгновенно возник план задержания. Я уже наметил куст, куда мне надо незаметно пробраться, чтобы отрезать неизвестному путь от границы.

— Наверно, за хворостом, — шепчет Мир-Мухамедов.

Хворост дехкане собирают зимой и летом. Но на острова ходить запрещено. Ведь граница рядом.

Я с тревогой наблюдаю за человеком. Он идет по тропе-просеке прямо на нас. Босой, штаны закатаны до колен, в одной руке — топор, в другой — веревка. И вдруг я узнаю Айдара.

На крохотной поляне Айдар остановился, растянул на траве веревку и неторопливо стал рубить длинные хворостины и складывать на веревку.

— Смотрите, Савсан идет, — тронул меня за плечо Мир-Мухамедов.

И в самом деле — по просеке шла Савсан. Под ногами ее звонко треснула ветка. Треск услышал Айдар и резко метнулся за куст.

Савсан остановилась около поляны, метрах в восьми от нас, стала сгибать ветки и неумело рубить их каким-то тесаком, похожим на кинжал.

Из-за куста поднялся Айдар.

— Савсан, — тихо позвал он.

Девушка обернулась испуганно, но, узнав парня, вновь стала рубить хворост, Подойдя к ней, Айдар что-то сказал, но Савсан не ответила. Она покусывала губы и сердито стучала тесаком.

— Айдар спрашивает, почему она такая злая, — перевел мне Мир-Мухамедов, но я и сам понял эту фразу.

Савсан рубила хворост, не глядя на Айдара, а он улыбался и подходил к ней все ближе, ближе. Вот он протянул руку, но Савсан отскочила:

— Уйди!

— Чего злишься? — Айдар схватил Савсан за руку.

Девушка вырвалась.

— Басмач! Бай! — закричала она и вдруг зарыдала, Айдар нежно обнял ее за плечи, что-то ласково сказал. Нам не слышно. Савсан уже не вырывается. Она всхлипывает, отвернулась от него.

Долго стояли так Савсан и Айдар. Потом девушка высвободилась и побежала к нарубленным веткам. Айдар двинулся за ней, повторяя:

— Савсан! Савсан! Савсан!

— Ты не любишь меня, — проговорила Савсан, обернувшись.

— Глупая… — Айдар усмехнулся. — Я тебя люблю и хочу один на тебя смотреть. Не могу, чтобы все смотрели.

Мир-Мухамедов улыбается и поглядывает то на меня, то на них. И у меня на душе становится теплее.

Савсан собрала свой хворост и понесла к протоке. Айдар еще немного порубил, а потом пошел следом за ней. Я обязан был их задержать, но не захотел портить им настроение. Пусть они радуются. Может быть, в этой семье молодых любящих людей наступит счастье.