Генри Хаггард - Рассвет

Однако в течение многих лет его преследовала эта сцена великого человеческого страдания, разыгравшаяся в таинственном зале мертвых. Он так и не смог забыть Милдред, лежащую в солнечном свете, и мраморное лицо, с насмешливым спокойствием глядящее на нее сверху вниз; и бренные останки тех, кто в свое время страдал так же, как и она, и века спустя обрел покой, которого и она со временем достигнет, разложенные повсюду — подходящие эмблемы хрупкого тщеславия страстей, высасывающего свои силы лишь из земли.

Выйдя из ворот Квинта Карр, Артур поспешил в гостиницу, намереваясь прочесть письма, которые отдала ему Милдред, и, пройдя через столовую, уселся на скамью, с которой открывался вид на сад. В это время года здесь было, вообще говоря, достаточно тихое место; однако именно в этот день, едва Артур вынул письмо из кармана и, надев на дрожащий палец кольцо, взглянул на две первые строчки письма Анжелы, нетерпеливо отложив в сторону документы с пометкой «читать сначала» из-за их делового вида, как звук торопливых шагов и оживленный гул множества голосов напомнили ему, что нигде поблизости от гостиницы он не может рассчитывать на покой. Пришел второй английский почтовый пароход, и целая толпа пассажиров, которые в это время года стремились в Кейп, спасаясь от английской зимы, радостно хлынула на берег, чтобы поесть, выпить, повеселиться, купить попугаев и плетеные стулья и походить по твердой земле, пока корабль разводит пары.

Артур застонал — и бежал, в спешке оставив документы на скамье.

В полумиле от города или около того, слева, там, где море отвоевало небольшую часть берега острова, был уголок необыкновенной красоты. Здесь гигантская рука Природы рассекла горы, образующие, собственно, Мадейру, ущельем, по которому хрустальный ручей стекал к полосе желтого песка, окаймлявшей море. Берег здесь был пологим, как естественная терраса, и его покрывала масса девичьего папоротника, сплетающегося с перистой травой, а наверху среди скал росли алоэ и всевозможные цветущие кустарники.

Позади, одетые зелеными рощами, лежали горы, перемежавшиеся изумрудными долинами, поросшими виноградом, а впереди вздымался бесконечный океан, чью гладь нарушала лишь одинокая скала, мрачно выделявшаяся на фоне пурпурного великолепия вечернего неба. Это место Артур обнаружил во время своих прогулок с Милдред, и именно здесь он уединился, чтобы в одиночестве прочитать свои письма. Не успел он, однако, дойти до места, как обнаружил, к величайшей своей досаде, что оставил на веранде отеля пакет от Анжелы. К счастью, совершенно случайно оказалось, что в нескольких ярдах от того места, где он сидел, туземный мальчик срезал ветви кустарника, чтобы изготовить сувенирные прогулочные трости. Артур окликнул его по-португальски, поскольку успел немного выучиться этому языку, и, написав пару слов на карточке, велел отнести ее управляющему гостиницы и принести обратно то, что тот ему даст. Обрадованный возможностью заработать шесть пенсов, мальчик пустился бежать, и Артур, наконец, смог начать читать письмо.

Если бы Артур так не спешил покинуть отель, он мог бы увидеть нечто, что весьма заинтересовало бы его, а именно — очень красивую даму… такую красивую, что все оборачивались, чтобы посмотреть на нее, когда она проходила мимо. Дама прибыла в сопровождении другой женщины, одетой в строгое черное платье, совсем не красивой и довольно пожилой, но, несмотря на все это, благовоспитанной и симпатичной на вид. Двух этих женщин как раз сопроводил в их номер приятель Артура, управляющий отеля «Майлз».

— Ну, слава звездам небесным, наконец-то мы на месте! — сказала пожилая толстушка, переведя дух, когда дверь номера закрылась за управляющим. — Я, наверное, здесь и останусь до самой своей смерти, потому что снова попасть на борт одного из этих чудовищных кораблей я нипочем не желаю, вот уж дудки! А теперь послушай меня, милочка моя, не сиди и не смотри так испуганно, а просто приведи себя в порядок. Я пойду вниз и погляжу, что тут можно разузнать: в таком месте, как эта Мадейри, все наверняка знают о делах друг друга, потому что, видишь ли, на таком маленьком островке сплетням деваться некуда, и они наверняка ходят тут по кругу, пока не сойдут на нет. Скоро я разузнаю, женат он или нет, а ежели женат, тогда что уж, что сделано, то сделано, ничего уже не исправить, и нечего плакать над пролитым молоком, так что мы отправимся домой, хотя я сомневаюсь, что доживу до конца пути, но если и не доживу, то оно и к лучшему!

— Ох, няня! Перестань болтать и иди поскорее — разве ты не видишь, что я едва жива от нетерпения! Я должна покончить со всем этим — так или иначе.

— Ни в коем случае не торопи меня, моя дорогая, иначе я все испорчу. А теперь, мисс Анжела, успокойтесь и отдохните, саму себя доводить до исступления ни к чему. Я скоро вернусь.

Однако едва Пиготт ушла, бедная Анжела пришла в еще более сильное смятение: она бросилась на колени у кровати и принялась истерически молиться Создателю, чтобы Артура у нее не отняли. Бедная девочка! Попеременно терзаемая болезненными страхами и дикими надеждами, она пережила незавидные десять минут…

Тем временем Пиготт спустилась в прохладный холл, вокруг которого были расставлены ряды плетеных кресел, и стала высматривать кого-нибудь, с кем можно было бы вступить в разговор. К ней подошел официант-португалец, но она величественно отмахнулась от него, полагая, что он не говорит по-английски, хотя на самом деле его английский был чище ее собственного.

Вскоре к ней подошла хорошенькая маленькая женщина, ведя за руку ребенка.

— Скажите, вам что-нибудь нужно? Я жена управляющего.

— Да, мэм. Мне нужно кой-чего выяснить… ну, не мне, а кое-кому другому. Вы когда-нибудь слышали о мистере Хейгеме?

— Мистер Хейгем? Да, конечно, я хорошо его знаю. Он был здесь несколько минут назад.

— Тогда, может быть, вы скажете мне, мэм, не женат ли он случайно на некой миссис Карр, которая живет на этом острове?

— Насколько мне известно, нет, — ответила жена управляющего с легкой улыбкой, — но о них здесь много говорят. Говорят, что хотя они и не женаты, но должны пожениться.

— Это лучшая новость, которую я слышала за много дней. Что касается разговоров, то я лично никогда не обращаю на них никакого внимания. Ежели он еще не женат на ней, то и не женится никогда, бьюсь об заклад. Большое вам спасибо, мэм.

В этот момент их разговор был прерван появлением маленького оборванного мальчика, который робко протянул карточку даме, с которой разговаривала Пиготт.

— Вы хотите увидеть мистера Хейгема? — спросила она у Пиготт. — Если хотите — то этот мальчик может вас проводить. Мистер Хейгем послал его за бумагами, которые оставил в саду. Я только что нашла их на веранде и все гадала, что это такое. Может быть, тогда уж вы и отнесете их ему, если пойдете? Мне не хочется доверять их мальчишке — боюсь, он их потеряет.