Лидия Бормотова - Степной принц. Книга 1. Горечь победы

– Вот шайтан.

Менять что-либо было уже поздно. Разделившиеся коши направились в разные стороны, и устраивать переполох, вызывая лишние вопросы, было не с руки. И так местные киргизы взвинчены, чего доброго откажутся принимать подозрительных торговцев.

– Хорошо, – принял решение Мусабай. – Я тоже останусь здесь. А ты будешь болеть в палатке.

– А торговля? – забеспокоился Алимбай.

– Я за тебя поторгую, – мужественно пообещал Баюр, скрипнув зубами. Смена ролей ему была привычна, но вот в коммерции он ничего не смыслил. Впрочем, он надеялся, что караванбаши подскажет: что к чему. Да и поручик-то опыта не имеет. Пусть лучше подглядывает в щёлку да учится ремеслу. – И чтоб носу не казал наружу!

Двенадцать дней продолжался торг. Козы-Корпеш оказался способным учеником. На первых порах ему помогали Мусабай и Мамразык, потом он и сам наловчился. Киргизы совсем не умели торговаться и принимали ту цену, которую назначали купцы. Только иногда сокрушённо качали головами, но всё-таки соглашались и радовались выменянным товарам, как дети.

Алимбай изнывал в затворничестве и проклинал свою конспирацию.

Но вот настал день, когда киргизы стали быстро сворачивать юрты, собирать пожитки и спешно откочёвывать в сторону Илийской долины. За два дня зелёные равнины Кегена и Каркары совершенно опустели. Остались только одинокие палатки купцов, тоскливо озирающихся и недоумённо гадающих о причине такого панического бегства. Прослышали о готовящемся на них набеге? Замирения с соседями так ведь и не случилось. Богатые, ещё не вытравленные пастбища брошены. Так без острой нужды киргизы не поступают.

Караванщики стали снова съезжаться в одно место.

– Хорошо торговали… – растерянно пробормотал Козы-Корпеш.

– Хорошо, – согласился Мусабай. – Но мало.

Из палатки вышел Алимбай. Опасаться было уже некого:

– Сколько голов выторговали?

– Девятьсот. Если всего на круг.

– Ого!

– Чего ого? Мало! – караванбаши мрачно смотрел, как к ним приближаются остальные караванщики. – Послушай вот опытных людей, сколько нужно для успеха коммерции.

Купцы загудели, прикидывая выгоду, а самый старший ответил:

– Три тыщи. Не меньше. А лучше – больше. Особенно теперь, когда цены взлетели.

– Надо к кара-киргизам идти, – предложил кто-то.

– Придётся, – Мусабай разглядывал свои ладони, словно на пальцах подсчитывал прибыли и убытки и боялся прогадать. – Иначе поездка в Кашгар себя не оправдает.

Дальше судить да рядить смысла не было. И закупать баранов негде. Сразу за Дикикаменной ордой начинался Восточный Туркестан. Его шесть городов: Кашгар, Яркенд, Янысар, Аксу, Хотан и Турфан – были открыты китайцами для торговли с соседями-азиатами и дикокаменными киргизами.

Не теряя времени, приказчики и работники каравана принялись упаковывать и грузить товары, навьючивать верблюдов.

Баюр, наблюдая, как Чокан укладывает тетради в деревянную шкатулку, спросил:

– Хоть там-то тебя не знают? Или опять «болеть» придётся?

Тот, не поднимая головы, усмехнулся:

– Был там год назад.

– И что? Может, тебя в тюк закатать и подвесить верблюду? – вопиющая неосмотрительность «шпиона» возмутила волхва. Ну, надо же! Везде успел наследить! – Как ты вообще собираешься соблюдать конспирацию? Кто из нас разведчик – я или ты?

Чокан встал с колен, невозмутимо хлопнул друга по плечу:

– Не кипятись. Я тогда гостил у манапа Буранбая. Он умер и уже не узнает меня. А простые киргизы вряд ли вспомнят.

Баюр устыдился своей вспыльчивости. Что было то было. Если б всё шло гладко и просто… А дальше будет и того заковыристей. Сейчас важнее – новых глупостей не наделать, а для этого надо владеть ситуацией и знать, в какую петлю голову суёшь. Вопросов уйма. Начнём с нуля.

– Почему их называют кара? Ну… тех киргиз, что живут в Дикокаменной орде?

Друзья направились к своим жеребцам. Палатку Алимбая уже складывали, пора забираться в сёдла.

– Вообще-то именно они и есть настоящие киргизы. А те, что в Малой, Средней и Большой орде, – кайсаки. Сами кайсаки себя называют казаками, что значит: свободные люди. Это русские всех одной гребёнкой причесали, для них все мы – киргиз-кайсаки или просто киргизы. Но, как ни странно, последнее название распространилось и прижилось, – он легко вскочил на коня, развернул его в сторону каравана. – А кара – значит чёрный, чёрная кость, ибо белой, то есть султанов, у дикокаменных отродясь не было, – он хлестнул коня и поскакал вперёд.

Баюр нагнал Чокана возле Мусабая, который не только успел подбить итоги торга, но и записать их в свой талмуд, а теперь докладывал компаньону. В самом ли деле поручик всё понял или сделал вид, что понял? Может, для него, как и для волхва, все торговые операции были китайской грамотой? Впрочем, мелькнула догадка, этот учёный киргиз и в китайской грамоте, небось, разбирался.

Баюр прежде так плотно не сталкивался с жизнью степи, и все киргизы для него были на одно лицо. Поставили бы перед ним в ряд всех киргиз, которых он видел, узнал бы одного Джексенбе, своего побратима. Даже отца его, братьев-сестёр не запомнил. Теперь приходилось вглядываться в лица. Что же касается тонкостей степной жизни, какой-то вывернутой наизнанку политики, трескучих названий родов, ветвистой иерархии и каверзных отношений – голова кру́гом шла. Всё это было так непохоже на привычный, устоявшийся русский и европейский мир. Будто попал на другую планету. Или в иное измерение. Впрочем, время, проведённое в компании с Чоканом, дало свои плоды. И он мало-помалу сам становился степняком, начинал кое в чём разбираться. И даже вошёл во вкус.

Они снова шли стремя в стремя, Алимбай и Козы-Корпеш. Остальные караванщики успели привыкнуть, что эта парочка неразлучна, и скорее удивились бы, увидев их порознь.

– А как же манап? – продолжил расспросы Баюр. – Он разве не султан?

– Нет. Верховный старшина племени. Раньше его выбирали, потом титул превратили в наследный.

– Едем вслепую, – ворчал Баюр. – Может, они уже смылись, как эти, – он кивнул назад, на пустующие равнины, где совсем недавно было людно и где шла бойкая торговля. Однако видя, что его приятель молчит, изобрёл другую версию, пытаясь понять, о чём он задумался: – Или угнали скот на продажу куда-нибудь, а мы останемся с носом. Что станем делать?

– Не угнали, – опроверг последнее предположение Чокан. – Бугинцы выездную торговлю не ведут.

– Почему? – удивился волхв, вспомнив, как по дороге сюда киргизы гнали к каравану скотину на продажу. – Китай рядом.

– К ним купцы сами ездят, ни один караван мимо не пройдёт. В Восточный Туркестан – закупают баранов, обратно из Кульджи – продают ткани, одежду. Бугу – род большой и богатый. Раньше был самым богатым, потом, как стали враждовать с сарыбагышами, малость поувял, но противникам своим не уступит. Теперь они на равных.