Елена Свиридова - Легенда Арагона

– Да? Кто же? – удивилась Алетея Долорес, совершенно уверенная до сих пор в правильности своей догадки.

– Есть один такой странный парень, сеньорита… даже я его зауважал… Герардо Рамирес.

– Герардо… Рамирес?! – изумлённо повторила девушка. – А где же он? Кажется, его здесь нет…

– Верно, сеньорита, он не пришёл, говорит, что охотиться не любит, а чтобы собирать грибы и ягоды в лесу – так разве уважающий себя мужчина станет это делать? Даже я не стал бы. А с пустыми руками зачем же идти? Санта-Мария не какой-нибудь выскочка, он парень что надо!

Алетея Долорес хотела было спросить Санчо, почему он назвал Герардо Рамиреса непонятным прозвищем – Санта-Мария, но при мысли о молодом крестьянине её сердце сильно забилось и, почувствовав прилив крови к щекам, девушка поспешно отвернулась и пошла прочь. Санчо Ривера с удивлением смотрел ей вслед, пока Анна довольно ощутимо не толкнула его локтём бок.

– Прекрасное дитя! – встретил её возгласом дон Фелисио. – За всеми этими крестьянскими делами мы не успели преподнести Вам подарок. Исправим эту ошибку, Мерседес.

Сеньора Мартинес с улыбкой принесла на вытянутых руках нарядную красную ткань – дорогой атлас – на платье.

– Когда будете выходить замуж, – проговорил дон Альфонсо, пожирая Алетею Долорес масляными глазками, – непременно сшейте из этой ткани свадебное платье.

– Я последую Вашему совету, – сухо ответила графиня и, поблагодарив, передала подарок в руки Мауры.

– Так! А теперь, – дон Фелисио взял новое, искусно изготовленное седло и подал Рафаэлю Эрнесто, – сначала твоему коню, дружище, а потом тебе, – вслед за седлом он отдал юноше поблёскивающие в солнечных лучах шпоры и сразу же захохотал, довольный своей шуткой.

Рафаэль Эрнесто вздохнул – он чувствовал большую усталость от всей утренней церемонии и от разнохарактерной компании – и нехотя ответил:

– Благодарю, дон Фелисио, за пояснение, не то я подарил бы своему коню не седло, а шпоры.

Мартинес захохотал ещё громче и одобрительно похлопал молодого графа по плечу, хотя для этого ему пришлось высоко тянуться.

– Утро доброе, сеньоры! – приветствовал всех дон Эдгар, ведя под руку дона Эстебана. – Этот интереснейший человек говорит, что знаком со всеми вами.

– О, дон Эстебан! – воскликнул с радостью дон Фелисио. – Так Вы задержались в наших краях! Неужели гостите у сеньора графа? Дон Эрнесто, как это мило с Вашей стороны, что Вы приютили дона Эстебана! Вы правы, дон Эдгар, Ваш спутник – интереснейший человек. Помните нашу последнюю пирушку? А? – дон Фелисио хитро сощурился и захохотал своим обычным смехом.

– Оставьте, дон Фелисио, Ваша шутка сейчас неуместна, – строго поджал губы дон Эдгар. – Визит дона Эстебана в мой замок был кратковременным, мы мало о чём говорили. Сеньор Хименес большею частью осматривал мои деревни и, к тому же, кажется, был не в духе. А сейчас мы с ним беседовали на богословские темы. Представьте себе, сеньоры, он знаком с трудами великого Томаса Аквината 29 29 Томас Аквинат (1225—1274, иначе Фома Аквинат, иначе Фома Аквинский, лат.Thomas Aquinas) – средневековый итальянский доминиканец-философ, учение которого лежит в основе теологической доктрины католической церкви; создатель «культа разума» в католицизме. !

– Не только знаком, дорогой дон Эдгар, но и преклоняюсь перед этим философом, – мягко поправил его дон Эстебан. – Все истины, не относящиеся к религии, недостаточны, неполны, частичны, ограниченны. К компетенции человеческого познания относятся лишь низшие роды бытия, так или иначе связанные с конечным миром и греховной материей. Высшие же роды бытия, представляющие содержание сверхразумных истин, относятся уже к области веры.

Вся семья дона Фелисио слушала Хименеса буквально с раскрытыми ртами; сеньора Каррильо сделала умное лицо и слегка покачивала головой в знак согласия; дон Эдгар смотрел на всех с торжеством; даже граф де Ла Роса был несколько озадачен неожиданной речью дона Эстебана – он не подозревал о таланте богослова у своего гостя.

– Я ничего не понял, – глупо улыбаясь, сказал дон Франсиско и сконфузился под уничтожающим взглядом старшего брата.

– Ах, милый дон Эстебан, дорогой дон Эдгар, оставьте ваши беседы! – взмолилась донья Мерседес. – Неужели вы ещё не наговорились? Пока вас не было, здесь произошли не менее интересные события. Представьте себе, крестьяне дона Эрнесто пришли поздравить юных графа и графиню и даже принесли свои дары! – она сказала всё это, округлив глазки и высоко подняв брови, и было совершенно непонятно – то ли она восхищена поступком крестьян, то ли осуждает хозяина замка за то, что он позволяет своим людям поступать так, как им заблагорассудится.

– Крестьяне!.. – с отвращением поморщился дон Эдгар. – Их труд – проклятие за грехи прародителей. Кстати, Тома Аквинский тоже так считает, ведь – вспомните, как сказано в Священном писании: «Проклята земля за тебя, со скорбию будешь питаться от неё во все дни жизни твоей. Терние и волчцы произрастит она тебе… В поте лица твоего будешь есть хлеб…» 30 30 Бытие, 3; 17, 18, 19.

– Вы забываете, дон Эдгар, – с высокомерием заметил граф де Ла Роса, – что Господь наш взывает к чувству милосердия. Надо быть щедрым и великодушным, не забывать своих братьев во Христе – именно так говорится в одной из работ Томы Аквинского. А ведь все мы живём трудом наших братьев во Христе. Хотя, впрочем, философ прав ещё и в том, что труд – школа покорности и терпения.

– Полно, граф, – снова вмешалась донья Мерседес. – Умные беседы наводят на меня скуку. Лучше позвольте мне похитить Вашу дочь и прогуляться с нею по Вашему волшебному саду. Донья Алетея Долорес, поддержите меня!

– Хорошо, сеньора, – улыбнулась девушка. – Оставим мужчин и поговорим о розах, нарядах, вышивках и украшениях.

– В таком случае позвольте и мне присоединиться к вам, – напросилась сеньора Каррильо, едва лишь её слуха коснулось слово «украшения».

До начала праздничного обеда гости высказали желание осмотреть мастерские замка Ла Роса. Они знали, что хозяин щедр, и в самом приятном настроении отправились вслед за ним и его детьми по длинному ряду многочисленных мастерских.

В мыловарне сундучки быстро наполнились дарами в виде фигурок животных из душистого разноцветного мыла.

Винодельня пополнила запасы сеньоров замысловатыми по форме бутылками с чудодейственным содержимым, от запаха которого дон Фелисио подкатывал глаза и даже дон Эдгар со знанием дела прищёлкивал языком.

Мукомольный цех, где на жерновах должно было перетираться зерно, сейчас был безлюден – время нового урожая ещё не пришло. Зато пекарня распространяла вокруг себя такие аппетитные запахи, что граф де Ла Роса невольно улыбнулся, глядя на лица проголодавшихся гостей. Он тут же приказал поварёнку вынести корзину со сладостями, и сеньоры с восторгом отведали воздушные пирожные и медовые крендели.