Елена Свиридова - Легенда Арагона

Рафаэль Эрнесто выхватил книгу из рук служанки, не дав противной сеньоре даже прикоснуться к ней.

– Это хороший подарок, – с удовлетворением произнёс он, разглядывая массивную псалтирь. – Старинная вещь и весьма поучительная, – он многозначительно посмотрел на донью Еухению, которая, округлив глаза, лихорадочно следила за всеми его движениями, опасаясь обмана.

Рафаэль Эрнесто оглянулся и отдал книгу одному из слуг, стоявших поодаль от хозяев, и взглянул искоса на отца. Лицо графа было напряжённым – ссоры он не хотел.

Рафаэль Эрнесто ещё немного покрутил в руках цепочку, потом собрался было её надеть, невозмутимо глядя сверху вниз на застывшую в ужасе донью Еухению, но вдруг, будто спохватившись, с вежливой улыбкой протянул свой подарок сеньоре.

Та, не помня себя от радости, схватила цепочку и тут же напялила поверх своих украшений. Затем она с торжеством посмотрела на Алетею Долорес, как бы говоря: «У тебя, бедняжка, ничего нет, кроме рубинового перстня, моё богатство тебе даже не снилось!»

Но тут в голове сеньоры, видимо, сработала ещё одна мысль, потому что она оглянулась на свою служанку, и та, поняв госпожу без слов, извлекла из небольшого сундучка, который держала в руках, нитку бус.

– Поздравляю Вас с днём Ангела, дорогая, – со всею учтивостью, на какую была способна, произнесла донья Еухения.

Алетея Долорес присела в поклоне. Принимая подарок от гостьи, она встретилась с умными глазами служанки. Та со стыдом опустила голову. На довольно длинной нити неплотно прилегали друг к другу потускневшие бусины непонятного цвета из плохо обработанного стекла.

Лицо графа по-прежнему не отражало никаких чувств. Юному же Ла Роса очень хотелось взять мерзкую старуху за шиворот и выбросить за ворота замка. Кто знает, как бы он поступил, если бы в эту минуту не появилась следующая карета.

Хорхе Валадас встретил отряд воинов, на знамени которого развевался пёстрый герб сеньоров: щит герба был рассечён вертикально и полупересечён горизонтально, и все три его части имели разный цвет – зелёный, красный и голубой, что соответственно означало: «Надежда, храбрость, величие…» Но и это ещё не всё – на разноцветных частях герба помещались изображения собаки («преданность Королю»), павлина («тщеславие») и медведя («предусмотрительность»).

Кто же были сами сеньоры, имеющие столь пышные символы и проживающие в замке со смелым названием – Ла Аутодефенса 28 28 Ла Аутодефенса (исп. La Autodefensa) – Самозащита. ? Их было четверо: дон Фелисио Мартинес – глава семейства, его вторая, молодая, жена – донья Мерседес и его взрослые сыновья – дон Альфонсо и дон Франсиско.

Дон Фелисио считался вассалом графа де Ла Роса, так как в своё время принёс ему вассальскую клятву и получил от графа ветку дерева в знак передачи ему феода. Но граф сделал это не по собственному желанию, а по просьбе Короля Арагона и графа Барселоны дона Хайме I Завоевателя, которому Мартинесы приходились какими-то дальними родственниками. Дон Фелисио имел такой скверный характер прилипалы, что смертельно надоел Его Величеству, и Король попросил тогда ещё молодого графа де Ла Роса избавить его от этого человека. Граф, хотя и без особой радости, но выполнил просьбу Короля.

После церемонии клятвы и нескольких продолжительных визитов Мартинеса он решительно отвадил его от своего замка, иногда грубо отказывая в приёме, особенно с тех пор, как женился на Эсперансе Дельгадо.

Спустя несколько лет, уже после возвращения дона Эрнесто с войны, Мартинес возобновил было свои визиты, но гордый сеньор недвусмысленно дал понять своему нежеланному вассалу, что своим другом он его не считает и считать не будет.

Вообще граф де Ла Роса не стремился иметь вассалов, как того хотели другие сеньоры, поэтому дон Эрнесто, несмотря на большое число деревень, принадлежащих его замку, не считался в кругу испанских грандов богатым человеком. Однако его очень ценили сменяющие друг друга Короли Арагона – за редкую образованность, безукоризненную службу и абсолютную честность, и каждый сеньор, близкий к окружению того или иного Короля, относился к графу де Ла Роса с уважением и почтением.

При желании дон Эрнесто мог бы иметь десятки вассалов, но, потеряв лучшего друга, которым был Себастьян, и имея вассалом Мартинеса, который не мог идти ни в какое сравнение с Тобеньясом, граф де Ла Роса решил больше никому не передавать принадлежащие ему феоды, опасаясь того, что его крестьяне попадут в руки недостойного человека.

Дон Фелисио Мартинес в молодые годы слыл большим ловеласом, но сейчас это был просто толстяк и обжора, и было совершенно непонятно, что нашла в этом человеке с обликом сытой свиньи молоденькая подвижная донья Мерседес, всего два месяца назад вышедшая замуж за старого вдовца (граф счёл своим долгом откликнуться на приглашение Мартинеса и посетил молодожёнов в день их свадьбы).

Оба сына были очень похожи на дона Фелисио, особенно младший – дон Франсиско, ленивый, неповоротливый увалень лет двадцати. Его брат казался несколько проворнее и был не так толст, однако он обладал таким же курносым лицом, отвислым подбородком и маленькими полуприкрытыми глазками.

Дон Альфонсо и дон Франсиско вот уже месяц как приехали с войны, не прослужив и полутора лет в войске Короля Арагона и Валенсии, графа Барселоны, дона Хайме II Справедливого. Вслед за ними пришли слухи, что они попросту сбежали из королевской конницы, поскольку никогда не отличались храбростью.

Во владениях отца молодые сеньоры с первого дня своего появления начали устраивать оргии с вином и непристойными развлечениями. Матери молодых крестьянок уже не раз бросались в ноги дону Фелисио с мольбой защитить их дочерей. Но сеньор ничего не хотел слышать и, если бы не донья Мерседес, удерживавшая его от глупостей, то и сам не отказался бы принять участие в оргиях сыновей.

Первой из кареты выпорхнула донья Мерседес, молодая, стройная кокетка в ярком шёлковом платье. К её пышным чёрным волосам были прикреплены несколько тёмно-красных роз, на плечах лежала тонкая шаль из таких же тёмно-красных кружев.

Следом за сеньорой с трудом выбрался наружу сам Мартинес.

Дон Эрнесто собрал всю свою волю, чтобы хотя бы на время забыть обо всём, недавно услышанном от Хулии Дельгадо. Но когда он, наделённый острым зрением, увидел обрюзгшее курносое лицо с мешками под глазами, посоловелый, не совсем трезвый взгляд и неопрятные губы со слюной в углах рта, силы оставили его.

Граф схватился за плечо сына, и тот в тревоге обернулся.

– Тебе плохо, отец? Ты так бледен!..

– Этот человек – мерзкая тварь, – прошептал дон Эрнесто. – Убей его, сын, если… если я не успею…