Елена Свиридова - Легенда Арагона

– Да… конечно… как скажешь, – машинально отвечал Рафаэль Эрнесто, во все глаза глядя в посеревшее лицо графа, который ловил ртом воздух и делал отчаянные попытки успокоиться.

Дон Альфонсо и дон Франсиско следовали верхом за каретой и теперь опередили родителя. Подъехав к хозяевам, они спешились и передали коней подоспевшим слугам.

– Доброе утро, сеньор граф, – сказал дон Альфонсо, снимая шляпу. – Что это за процессия направляется к замку? Неужели ваш управляющий решил заняться делами в день праздника?

До сознания графа не дошёл смысл слов молодого человека.

– Процессия?.. Управляющий?.. – невпопад переспросил он.

– Да, сеньор, – подтвердил дон Франсиско. – К замку идёт целая толпа крестьян с корзинами и мешками, – и он покосился на Алетею Долорес.

– Видимо, у дона Эрнесто строгие правила, – пропела донья Мерседес, подходя и приседая в поклоне. – Праздник или не праздник, а дань с крестьян собирать нужно, не так ли, милый граф?.. Доброе утро, сеньора Еухения! Вы давно прибыли?

– Всем добрый день, – прогнусавил дон Фелисио и, подойдя вплотную к Алетее Долорес, шумно вздохнул и поцеловал ей руку. – Слышал, слышал о красавице и даже видел, но издалека, больше разглядел белую лошадь, чем сеньориту, – и он вдруг захохотал, да так громко и продолжительно, что всем присутствующим стало неловко за него.

– Ах, Фелисио, оставь свои шутки, – поморщилась донья Мерседес. – Как на мой взгляд, так лучше полюбоваться вот этим юным исполином, таким молчаливым и безумно красивым! Может быть, он не такой неприступный, как кажется? – снова пропела она и ткнула пальчиком в бок Рафаэля Эрнесто.

В эту минуту юноша не склонен был к шуткам, ему не давали покоя сказанные отцом слова: «Убей его, сын, если я не успею…»

– Сеньор граф! – услышал он вдруг голос Хорхе Валадаса.

Рядом с начальником стражи стоял управляющий Диего Санчес. Оба выглядели несколько растерянными.

– Сеньор граф! – снова позвал Хорхе. – Прошу прощения, сеньоры, – поклонился он всем присутствующим и, удостоверившись, что граф де Ла Роса смотрит на него и готов выслушать, заговорил: – Там, у ворот, крестьяне. Они просят разрешения войти. За главного – Хулио Морель…

– Крестьяне? – пришёл в себя дон Эрнесто. – Почему ты сразу не впустил их?

Хорхе сделал знак привратнику, и через минуту в раскрытые ворота несмело вошли около сорока крестьян и крестьянок, нагруженные несомненно продуктами.

Вперёд выступил Хулио Морель, с достоинством погладил свою длинную белую бороду и низко поклонился всем сеньорам.

Граф де Ла Роса шагнул к нему навстречу.

– Сеньор Эрнесто, – проговорил старик и сделал широкий жест в сторону крестьян, – мы вот тут решили принести Вам к празднику самые свежие продукты. Эти ягоды, орехи, грибы женщины собирали сегодня с самого раннего утра, а там, в мешке – серна, её подстрелили тоже утром, и ещё зайцы, куропатки, утки… да… много чего. Нас об этом никто не просил, Вы уж простите, сеньор, за самовольство, просто мы Вас любим и молодого графа и графиню любим. Счастья им в день Ангела, счастья всегда!..

Губы дона Эрнесто вдруг сильно задрожали, он протянул вперёд руки и порывисто, в сильном волнении, обнял старого крестьянина. Хулио Морель видел набежавшие на глаза графа слёзы, слышал, как он судорожно проглатывал спазмы в горле, и тихо сказал:

– Дон Эрнесто, мы всегда с Вами – всей душой. Если что-то не так, если Вас или молодых сеньоров обидят, Вы нам только скажите… только скажите!

Дон Эрнесто отстранил старика, схватил его за руку, высоко поднял её и громко, с торжеством и в то же время с вызовом сказал:

– Вот! Это – люди! – и повторил: – Это – люди!

Рафаэль Эрнесто и Алетея Долорес прекрасно поняли смысл, заключавшийся в одном слове «люди». Остальные – кто с недоумением, кто с презрением – пожимали плечами и переглядывались.

– Спасибо, старик! – уже весело сказал граф де Ла Роса. Он вновь чувствовал себя сильным и готовым к любым испытаниям, будто выпил живой воды. – Спасибо вам всем, друзья мои! – крикнул он улыбающимся крестьянам. – Диего, прими продукты и прикажи подать их к праздничному столу.

– Ваши крестьяне Вас любят, – с некоторой завистью проговорила донья Еухения, когда граф де Ла Роса вернулся.

– Это потому, сеньора, что я их не обираю, как делаете Вы, – резко ответил дон Эрнесто, на что гостья промолчала, лишь презрительно поджала губы.

– А где бабушка Хулия? – негромко спросила Алетея Долорес, притрагиваясь к руке графа.

– Кажется… она не совсем здорова, – сказал первое, что пришло ему в голову, дон Эрнесто.

– Почему же ты молчал! Позволь, отец, я пойду к Диего и расспрошу его.

И гостям вновь пришлось удивляться, когда они увидели, что прекрасная сеньорита направилась к управляющему, который в эту минуту принимал от крестьян мешки и корзины.

– Диего, что с бабушкой Хулией? Ты видел её сегодня? – с тревогой спросила девушка.

– Видел, донья Алетея Долорес, – выпрямился Диего. – Да Вы напрасно волнуетесь, – и он понизил голос до шёпота: – Донья Хулия в полном порядке, но пусть гости думают, что она нездорова, – сеньора просто не хочет их видеть, – и он улыбнулся одними глазами, тёмными и добрыми.

В эту минуту у ног Диего опустил на траву корзину с грибами Санчо Ривера, чуть поодаль стояла его жена Анна и радостно улыбалась Алетее Долорес.

– С днём Ангела, сеньорита! – сказала молодая женщина, лишь только встретилась глазами с графиней.

– Спасибо, Анна, – Алетея Долорес растроганно окинула взглядом знакомые лица. Крестьяне были, в основном, из трёх ближайших деревень – Ла Роса, Маньяна и Сальвасьён, но были несколько представителей и от других деревень. Она знала многих, почти всех, и по именам, и по фамилиям. Вот неразлучные друзья Клаудио и Альфредо; вот Фабьо Перес со своей женой Соледад и старшей дочерью Мариселой; вот сёстры Розалинда и Камила Педрос со своими женихами Басимо и Арнальдо; а у Алехандры и Федерико Антуес она уже была на свадьбе, Алехандра ожидает ребёнка, а всё равно пришла и принесла небольшую корзину с крупными и сочными лесными ягодами – душистой малиной…

– Какие вы молодцы, Санчо! – невольно вырвалось у Алетеи Долорес. – Нам всем очень нужна ваша поддержка, особенно сегодня. До вашего появления мне было так одиноко, даже отец и брат казались беззащитными перед лицом всех этих людей, а когда вы пришли… всё стало иначе, и отец заметно повеселел, и вообще… Это, конечно, старик Морель придумал? Его мудрость велика, а доброта бесконечна!

– Хулио – мудрый старик, у нас все считаются с его мнением, все уважают, – обрадованно заговорил Санчо, польщённый вниманием прекрасной сеньориты. – Но только поздравить Вас, донья, в день праздника нам посоветовал не он.