Эль Стравински - Имеющая право молчать

Во мне все вскипело. Это чувство ярости было уже невозможно контролировать. Я не замечал ровным счетом ничего. Только брызги песка и крови, крики и звон метала. Удар, еще раз удар. Я падал и поднимался. Уже было все-равно с кем вести бой, страх перед палладинами растаял без следа. Осталось лишь чувство отмщения и что-то острое на уровне инстинктов.

Продолжительная, гулкая тишина вывела меня из боевого транса – неужели бой окончен? Эта мысль быстро меня отрезвила. И я сражу же бросился к тому месту, где истекал кровью дядя. По пути отмечая кочевников, добивающих еще нескольких наемников.

– Ваар! – я пытался сообразить, что делать, – вот так, держи крепче. Кровь нужно остановить.

Я зажал сильнее своей рукой зияющую рану. Но этого было мало. К нам как раз подбежало пару кочевников, ожидая дальнейших приказов. Нужно было хоть немного усмирить царивший вокруг бедлам.

– Ваара необходимо отправить в лагерь и срочно найти лекаря, иначе он истечет кровью, – мой мозг лихорадочно метался от одной мысли к другой, – Соберите все контейнеры и погрузите на оставшихся живых галанов.

– Ваар, слышишь? Мы это сделали. Мы ограбили этот кхаров караван, – во мне бушевали противоречивые чувства. Радость от удавшегося нападения, от почти пройденной инициации и чувство тревоги и страха за жизнь Ваара и за возможные последствия того, что мы натворили, если правда о нападении вскроется и дойдет до отца или дея? Адреналин усиливал остроту переживаний и мне казалось, что я сам принял гавах. Минуты спокойствия на песке рядом с дядей хватило, чтобы более или менее прийти в себя. Нужно возвращаться или меня хватятся, что вызовет излишние вопросы и подозрения. Попрощавшись с дядей и, дав последние распоряжения кочевникам, я с чувством выполненного долга, покинул долину Голых озер. Но где-то подсознательно понимал, что все только начинается. И это еще не конец всех моих злоключений.

Лиам исчез весьма внезапно. Возможно, он на что-то обиделся? Я прокручивала в голове наш последний разговор и не могла понять, что случилось.

– Ты будешь доедать макремар? – вопрос Имани вывел меня из ступора. Подруга улыбнулась и с аппетитом облизала ложку.

– Нет, возьми себе. Я уже сыта, – мне действительно кусок в горло не лез и к воздушной сладости с кремом я почти не притронулась. Имани со счастливым лицом подсунула тарелочку к себе и сладострастно покосилась на десерт.

– Честно, это последний. Тетя Айа в них точно что-то добавляет. Оторваться невозможно. Признавайтесь, тетушка? – Имани с интересом уставилась на думу Айю.

– Ох девочки, вы, как всегда, мне льстите, – симпатичная молодая хозяйка единственной приличной кондитерской в Лаваре довольно улыбалась, не отрываясь от чистки посуды.

Это было уютное, домашнее место с наивкуснейшей выпечкой и разнообразием чаев редких заморских сортов, с необычными ягодами и травами. Небольшое помещение в старой части города всего на три столика с такой же маленькой уютной террасой, спрятанной в ветвях кустистой глицинии, всегда сияло чистотой и опрятностью. Белые, накрахмаленные скатерти, красочные вышитые тутовым шелком подушечки, тончайший фарфор чашек и блюдец создавали настоящий райский уголок среди суровой пустыни.

Звонкий колокольчик на входной двери уведомил о новом посетителе. В дверном проеме появился, шурша длинным платьем, мандрит Корнел. Он учтиво снял широкополую шляпу и расплылся в довольной ухмылке.

– Дума Айа, как всегда рад лицезреть вашу неземную красоту, – клирик, казалось, взглядом жадно раздевал бедную смущенную женщину.

– Ваше преосвященство, – тетушка Айа пыталась хоть куда спрятать глаза и себя тоже, лишь бы не встречаться с липким взглядом мандрита.

Этот назойливый старикан который год не давал ей прохода. Сальные шуточки и пошлые комплименты замечала не только дума Айа, но и все невольные свидетели настырных ухаживаний священнослужителя. Мне ее было искренне жаль.

Мандрит со всей дотошностью выбирал десерт, а «предмет его обожания» решил поспешно ретироваться на кухню, оставив девочку-подмастерию обслуживать клиентов. С плохо скрываемым разочарованием, Корнел заказал ямшовый чай и теперь раздражающе громко прихлебывал горячий напиток.

– Пора бы собираться, скоро начнется последнее испытание Лиама, – я не к месту зевнула. Насыщенность тяжелого, длинного дня давала о себе знать. Понаблюдав еще немного за медитативным поеданием подругой макремара, я таки смогла увести Имани из этого места соблазнов и нерадивых соблазнителей. Мы неспешно направлялись в сторону площади. Беседа особо не клеилась, и я решилась вывести Имани на откровенный разговор.

– Так у вас с Гарваном все серьезно? – непонятное чувство тревоги за подругу меня никак не покидало.

– Я думаю да. Он мне очень нравится и от меня он в восторге. Постоянно засыпает комплиментами, угощает сладостями. Вот платье дорогущее подарил. Честно сказать, я бы с удовольствием уехала с ним в столицу, да вот только малышей как оставить? И маме с каждым днем все хуже… – Имани в миг поникла, ее привычная улыбка и веселый нрав сменились непроницаемым, слегка надменным выражение лица и холодным металлом в глазах.

– Впрочем, мне не привыкать получать от жизни оплеухи. А это не Лиам случайно? – Имани вдруг остановилась, и переменившись в лице, указала рукой на медленно сползающую по стене тень возле здания ратуши.

– Святые Изначальные, кажется он… Что, лысого демиурга, случилось? – я уже бежала к Лиаму не разбирая дороги.

Воспаленные, красные глаза, лицо в песке и пыли, брызги крови на одежде – казалось, за Лиамом гнались сами демиурги.

– Что с тобой? Что стряслось? – я инстинктивно окинула взглядом Лиама с ног до головы в поисках ранений или увечий. На первый взгляд он был цел. По крайней мере физически.

– Все в порядке, все в полном порядке, – на лице Лиама сияла глуповатая, довольная улыбка. Что шло в разрез с его внешним видом.

– Бестолочь, куда ты опять вляпался? – это уже Имани, пнув Лиама ногой, «заботливо» поинтересовалась о причинах такого, мягко говоря, не презентабельного вида друга.

– Думы, я, конечно, благодарен за ваше беспокойство, но не стоит его выражать так рьяно и так громко, – Лиам, переходя на шепот, выразительно посмотрел на Имани. И демонстративно потер ушибленное место.

– Ты в своем уме? Скоро откроется огненный лабиринт, а ты где-то пропадаешь и появляешься за пять минут до начала испытания в крайне странном виде и состоянии, – меня тоже, как и Имани эта ситуация очень беспокоила. Мы обе с укоризной уставились на Лиама, ожидая хоть каких-то объяснений.

– Я не могу пока вам всего рассказать. Но у меня есть небольшая просьба. Если кто будет спрашивать, скажите, что все это время я был с вами. С меня, конечно, причитается, – Лиам подмигнул нам и улыбнулся своей самой слащавой улыбкой. От чего не стало легче ни капельки. Даже больше жалость к другу пробрала. Но больно ни о чем спрашивать не стали.