Поль Монтер - Дитя нуайяд

Прижавшись к стене, Теодор с ужасом смотрел, как прежде изнеженная герцогиня, ломая ногти и не замечая крови, выступившей на изящных пальцах, с упорством умалишённой расправляется с преградой к спасению. От его помощи мать резко отказалась. Он должен беречь силы, ему и так придётся плыть в ледяной воде до самого берега. Тео прикрыл глаза и судорожно вздохнул, отчаянно борясь с приступом тошноты от жуткой вони рвоты и испражнений, пропитавших трюм. Должно быть, ад выглядит именно так. Где ещё живые лежат рядом с мёртвыми, где вечный сумрак, голод и страх в ожидании мучительной гибели. Удивительно, как всего за несколько дней его счастливая жизнь обернулась беспросветным кошмаром. Отец убит, младший братишка умер накануне от хвори, что буквально пожирала несчастных узников. Теодор силой заставлял себя не смотреть в сторону кое-как прикрытых тряпками тел. Где-то там, среди них, лежит малыш Франсис, завёрнутый в шаль матери. Наверное, его душа уже на небе и младший Борегар стал ангелом.

– Ну всё, пора, – вывел его из оцепенения шёпот Мари-Аньес. – Давай, Тео. Постарайся набрать воздуха и проплыть под водой как можно дольше, чтобы тебя не заметила охрана.

– Мама! – Мальчик хотел прижаться к матери, но она отшатнулась и покачала головой.

– Не прикасайся ко мне, Теодор. Возможно, я уже больна, а ты должен, нет, просто обязан выжить! Послушай, послушай меня, сынок… – Голос женщины на мгновение смягчился, но глаза её горели мрачным огнём, и взгляд, полный ненависти, заставил его вздрогнуть от страха. Ничего более в этой осунувшейся женщине с всклокоченными волосами и хищным оскалом вместо улыбки не осталось от блестящей герцогини Борегар. Несчастная походила на ведьму, чей зловещий облик вызывает ужас у всякого человека.

– Мама, прошу вас! – Теодор стиснул руки. – Я не могу вас бросить! Это низко и не достойно мужчин нашего рода.

– Замолчи! – хрипло бросила женщина. – Ты слышал, что я сказала? Ты будешь жить и даже этим отомстишь каждому, кто вверг твою семью в пучину гибели. Пусть в глазах святого отца моё материнское благословение звучит кощунственно. Запомни, Тео, какие бы неправедные поступки ты ни совершил, если они помогут тебе остаться в живых, то я приму на себя любые твои грехи. Ибо за те муки, что мне довелось испытать, Господь меня простит. А теперь иди, и помни мои слова.

Теодор вновь вскинул на мать затравленный взгляд и, встретившись с её глазами, в которых продолжало плескаться пламя одержимости, прикусил губу и, осенив себя крестом, начал спускаться в узкий лаз. Только когда мальчик исчез под полом и спустя минуту послышался тихий всплеск воды, Мари-Аньес торопливо уложила доску на место и, опустившись возле стены рядом со священником, глухо зарыдала, уткнувшись лицом в обрывки верхней юбки.

Отец Жильбер погладил женщину по плечу и шепнул:

– Дочь моя, отчего же ты солгала о болезни? Разве не жестоко лишить ребёнка последних объятий матери?

– Как вы не понимаете, отец Жильбер… – Женщина вскинула на старика болезненный и потухший взгляд. – Если бы я обняла Тео, то не смогла бы расстаться с ним. А уйти вдвоём не было никакой возможности, я не смогла бы оставить здесь тело малыша и с ним доплыть до берега, я стала бы виновницей гибели старшего сына. Пусть он думает, что хворь настигнет меня раньше, чем казнь. И моя грубость всего лишь результат жара.

– Прости меня, дочка… – Священник обнял герцогиню за плечи и прижал к себе. – Ты поступила верно. Я буду молиться до самой смерти, чтобы Господь принял твою душу, а мальчику сохранил жизнь. Хотя, откровенно сказать, я и представить не решусь, что станет делать ребёнок двенадцати лет без всякой помощи.

– О, святой отец, вы хороший человек и преданный слуга Господа, должно быть, вы осудите меня за такие мысли. Но мне всё равно, каким способом мой Тео станет выживать. Я же сказала, что все его грехи я приму на свою душу. Простите, отче, но я уже согрешила в прошлом, и ещё один грех уже ничего не изменит. И если попаду в ад, то охотно приму любые муки, зная, что спасла сына от позорной и несправедливой участи. Теперь мне нечего терять, отец Жильбер, и могу откровенно признаться, что Теодор значит для меня куда больше, чем несчастный умерший малютка и мой покойный муж. Но даже теперь я не стану просить об исповеди и прощении.

– Ах, бедняжка… ― Священник скорбно поджал губы. Очевидно, что горе вызвало у женщины приступ помешательства. О каких прежних грехах может поминать столь достойная дама? Семья Шарля Борегара всегда отличалась добродетелью. И разве в здравом рассудке мать может говорить, что любит одного ребёнка больше, чем другого? Ах, святые покровители, немудрено, что Мари-Аньес сошла с ума. Не всякий мужчина смог пережить бы подобное. Пусть несчастная пребывает в иллюзии, что спасла сына. Смерть в ледяной воде настигнет его раньше, чем он доберётся до берега.

Женщина и старик замолчали, думая каждый о своём. И ночную тишину нарушали лишь редкие стоны узников да несвязное бормотание нескольких бедолаг, что метались в бреду или давно утратили рассудок.

Страх заставлял Теодора напрягать последние силы. Расстояние до берега было не таким уж большим, но для испуганного мальчугана оно казалось бесконечным. Одежда тотчас намокла и тянула пловца вниз. Ледяная вода сковывала движения, и болезненные судороги сводили ноги. Он ежесекундно ожидал окрика от солдат, охранявших утлый корабль с пленниками. Почти у самого берега Тео едва не утонул, беспомощно барахтаясь в обломках и прочем мусоре, что качался на воде. Ступив на твёрдую землю, он поскользнулся и, упав плашмя, несколько томительных минут не мог заставить себя подняться на ноги. Отдышавшись, он встал на колени и бросил взгляд в сторону темницы, где осталась мать. Мысль, что скорей всего он больше никогда её не увидит, лишила его последних сил и желания бороться. Маленький герцог Борегар разрыдался так горько и отчаянно, что совершенно утратил страх. Малодушная мысль умереть прямо здесь и сейчас и разом избавиться от мучений едва не заставила его совершить опрометчивый шаг и вновь броситься в ледяную воду. При свете луны Луара казалась совсем чёрной и зловещей. Однако, припомнив проповеди на воскресных мессах, он замер и, утерев слезы грязной рукой, торопливо перекрестился. Святой Марциал! Если он утопится, стало быть, совершит страшный грех самоубийства. Тогда ему не миновать ада. А ведь родители, малыш Франсис, кузина и другие родственники непременно попадут в рай. Выходит, после смерти он не сможет обрести свою семью. Вскочив на ноги, он сжал кулаки и стиснул зубы. Мать сказала, что он обязан выжить любой ценой, хотя бы для того, чтобы покарать убийц. Герцогу из рода Борегаров не пристало беспомощно скулить как жалкому щенку, получившему пинка. Тео решительно двинулся прочь от реки, но вскоре промозглый ветер и мокрая одежда вновь повергли его в отчаяние, и от минутной бравады не осталось и следа. Мальчика трясло от холода, зубы стучали, и несчастный напрасно старался идти быстрее. Отвратительная похлёбка, которой раз в день кормили узников, никак не могла утолить голод. И за несколько дней в тюрьме, а затем в вонючем отсеке корабля, он успел исхудать и осунуться. Хотя мать заставляла его выскребать миску до конца. В надежде сохранить ему жизнь, женщина совершенно утратила все манеры знатной дамы и превратилась в злобную волчицу, что стремится сохранить своего волчонка любой ценой. А теперь он остался без её защиты и должен сам позаботиться о себе. Теодор огляделся. Луна слабо освещала окрестности, но, по счастью, он приметил силуэты крестьянских домов. У него хватило ума и осторожности не броситься просить ночлега. Он попросту прокрался на задний двор первого попавшегося дома и юркнул в амбар со скотиной. В яслях дремала тощая кобыла, должно быть, единственное имущество, уцелевшее после нашествия солдат Конвента 1 1 Высший законодательный орган Первой французской республики, действовавший с 21 сентября 1792 по 26 октября 1795 в разгар Великой французской революции. . Тео с трудом забрался под навес с остатками соломы и зарылся в неё с головой. Прошло более часу, пока он наконец перестал дрожать от холода и задремал. Но мысль, что надо убраться как можно дальше из города, заставляла его вздрагивать во сне и прислушиваться к каждому шороху. На рассвете он с сожалением выбрался из амбара и напился дождевой воды, что собралась на дне позабытого во дворе котелка. Он совершенно не знал, куда держать путь, и решил положиться на удачу. Маленький Борегар, крадучись и озираясь, вышел к дороге. Пройдя ещё с полчаса, он увидел таверну и стоящий перед ней экипаж. На козлах восседал грузный кучер и, по всему, ожидал хозяина, чтобы отправиться в дорогу. Мальчик едва ли не ползком приблизился к экипажу и затаил дыхание. Вскоре вышел офицер и повелительно крикнул:

Читать дальше