Поль Монтер - Дитя нуайяд

Маленький беглец прислушался. Судя по громкому стуку каблуков офицерских сапог, седоки действительно ушли. Он тихонько приподнял крышку и огляделся. Улочка, на которой стоял экипаж, была довольно тихой. Мальчик с трудом выбрался из заточения и, согнувшись, прячась за колёсами, обошёл карету. Дверь в таверну была закрыта. Судя по всему, сейчас было раннее утро. Стало быть, он умудрился проспать почти сутки! Экая удача, что во время остановок господа не стали проверять сундук. Однако надо убираться подобру-поздорову. И покачиваясь, Теодор побрёл вдоль улицы. Его одежда так и не просохла до конца, но жар, от которого пылало тело, заставил его распахнуть куртку. Голова кружилась, ноги заплетались от слабости. Язык словно распух и едва помещался во рту. С отчаянием он заметил, что надежда на глоток воды тает с каждой минутой. Ни фонтанчиков, ни колонок, хотя сейчас он, кажется, согласился бы рухнуть на четвереньки и пить прямо из лужи. Но начало ноября было скудным на дожди. Должно быть, скоро выпадет первый снег. Борегар свернул в полутёмную арку, и тут силы окончательно покинули несчастного. Привалившись к холодной стене, он попросту осел на землю и повалился на бок.

***

– Ого! Ты только взгляни, Хворостина! ― Вихрастый парнишка в грязной куртке и засаленной шляпе, которая вечно слезала ему на нос, толкнул в бок тощего и длинного дружка, одетого в короткий сюртук и за неимением пуговиц подвязанный верёвкой.

– Ай, крысу тебе в штаны! Это же мертвяк! Чёрт! Пошли отсюда скорее! Ты же знаешь, что я боюсь покойников.

– Вот дурак! Что он может сделать, только если смердеть. Вот когда за него примутся черви, тогда я тоже не пожелал бы любоваться эдакой картинкой. Бр-р-р, отвратное зрелище.

– Ты сам дурак, Беспалый! Разве не знаешь, что не погребённый мертвец может утащить с собой прохожего?

Вихрастый шмыгнул носом и недоверчиво хмыкнул, однако отступил на несколько шагов назад. Внезапно Теодор пошевелился и едва слышно прошептал:

– Мама…

Хворостина вскрикнул и, побелев, попятился.

Меж тем его более храбрый товарищ остался на месте и, присев на корточки, впился взглядом в незнакомца.

– Ну, что там? ― оставшись на безопасном расстоянии, сдавленным шёпотом бросил Хворостина.

– А ты точно дурак, братец. К тому же изрядный трус, ― уверенно произнёс Беспалый. ― Этот сопляк жив.

– А что он бормочет?

– Кажется, зовёт свою мамашу. Пищит, словно придушенный цыплёнок. ― Смельчак подошёл совсем близко и осторожно ткнул лежащего мыском рваного башмака. Теодор застонал, не открывая глаз, и в мучительной попытке облизнуть губы, вновь едва слышно шепнул:

– Мама… пить…

Беспалый деловито опустил грязную ладонь ему на лоб.

– Да он хворый! Пощупай, я едва не обжёг руку. Бьюсь об заклад, рожа у него красная, как у варёного рака. Здесь попросту темно, иначе я сразу бы понял, что это не мертвяк. У них рожи белые, в точности как сейчас у тебя. Если ты не обмочил штаны, то помоги мне поднять этого дохляка.

– Зачем?! На кой он тебе сдался?

– Ты что, считаешь, его надо оставить валятся на земле?

– Ну и что? Думаешь, когда мы станем помирать, кто-то бросится за лекарем?

– Заткни пасть и помоги. Я не желаю, чтобы этот парнишка являлся мне по ночам и укорял, что я оставил его подыхать на улице.

– Крысу тебе в штаны, ― буркнул Хворостина. Но не решился ослушаться и, кривясь, помог товарищу поставить незнакомца на ноги.

Теодор обмяк, словно тряпичная кукла, и приятелям пришлось буквально тащить его волоком. Задыхаясь от натуги, Хворостина пробормотал:

– Куда ты собрался его приволочь? Я уже рук не чувствую. Этот оживший мертвяк слишком тяжёлый.

– Куда я могу его привести? Конечно же, к мамаше Бернадет. Она лучше знает, что делать.

– Очень умно! Получим лишнюю пару затрещин. И всё из-за тебя, крысу тебе в штаны.

– Отстань ты со своей крысой! Вечно поминаешь, что случилось сто лет назад. Кто знал, что крысёнок цапнет твой тощий зад? Я просто хотел пошутить.

Переругиваясь, приятели продолжали волочь впавшего в забытьё незнакомца, не заботясь, что голова несчастного мотается из стороны в сторону, а башмаки того и гляди сползут.

Оказавшись в сумраке грязной и захламлённой прихожей, мальчишки бесцеремонно опустили свою ношу прямо на пол.

– Что-то рановато вы явились, бездельники! ― послышался рассерженный голос, и в сумраке прихожей показалась старуха.

– Э-э-э-э… да это всё Беспалый… ― пробормотал Хворостина, благоразумно отступив к двери.

– Что ты там мямлишь, худосочный недоумок? ― бросила она. ― Чёрт возьми, вы приволокли мешок тряпья?

– Послушай, мамаша Клодин, ― начал более смелый Беспалый. ― Мы шли на промысел, как ты и приказала. Но не успели пройти и половины дороги, как буквально наткнулись на парнишку. Он валялся прямо на земле и, сказать по совести, мы приняли его за мертвяка. Но он ещё дышит и даже пытается пищать. Вот мы и подумали…

– Захлопни пасть, сколько раз напоминать, что в этом доме думать могу только я! ― рявкнула старуха. ― Не знаю, задать ли вам хорошую трёпку сейчас и позже. С каких пор я завела богадельню для дохляков? Эй, Хворостина, принеси свечу, хочу убедиться, что у Кривого Жака стало на одного щенка меньше.

Когда найдёныша перетащили в комнату и кое-как уложили на тощий тюфяк прямо на полу, мамаша Бернадет оглядела его пронырливыми глазами и покачала головой:

– Хм, сдаётся мне, что сопляк не из тех, кто работает на Кривого. Эй, Беспалый, сбегай-ка за Жоффреем.

Спустя полчаса на пороге показался мужчина в мятой шляпе, сидящий на грубо сделанной подставке с колёсами. Он неторопливо подъехал к лежащему в забытьи найдёнышу, бегло осмотрел и приподнял его вялую кисть.

– Что скажешь, Паук? ― бросила мамаша Бернадет.

– Откуда у тебя этот парень, Клодин?

– Мои недоумки нашли его на улице.

– Ну что же, красотка, то, что этот соплячок не подручный Кривого, видно сразу. Мальчишка из благородных. Могу сказать это с точностью, просто взглянув на его холёные руки. Удивительно, что ты сама не обратила внимания. Даже по его потрёпанной куртке ясно, что это не костюм простолюдина. Одни только пуговицы потянут на шикарный ужин в таверне для дружной компании. Вот что я скажу тебе, мамаша. Это господское дитя, должно быть, его родителям отрубили башку или повесили. Ты же знаешь, что господа сейчас набросились друг на друга. Чего удивляться, если самому королю свернули шею. Судя по его плачевному виду, парнишка дал тягу, но господское дитя слишком изнеженно. Смотри, его одежда влажная, а дождя, как ты знаешь, не было уже несколько дней. Возможно, он упал в реку, спасаясь от преследователей.

Старуха уважительно взглянула на собеседника. Уж чего-чего, а голова у пройдохи Жоффрея соображает отлично. С таким умом можно прожить и без ног.