Елизавета Полтавцева - Роковой изъян. Том первый

Предводитель «Чёртовой дюжины» говорил складно и уверенно, владел оборотами и словами, не используемыми в обиходе рабочих. Складывалось впечатление, что он был образованным и компетентным в экономических делах, несмотря на грубую манеру общения и отсутствие элементарных манер. «Кто же ты такой, Хард?» – раздумывал изобретатель, глядя на врага, пока тот говорил.

– Вы предлагаете мне продвигать ваши интересы среди верхушки компании? – чуть не поперхнулся от наглости Хэмиш. – Я не содействую чартистам и радикалам! Особенно таким преступникам, как вы!

– Это в твоих же интересах, – отрезал Хард.

– Вот уже четыре месяца женщинам на вашей парусинной фабрике не платят деньги. Их семьи не то, что сводят концы с концами, а голодают. Уорли и Фишер растащили весь фабричный бюджет, – говорил Хард, расхаживая вокруг пленников.

– Мистер Фишер много лет работал на герцога. Он был честным и покладистым человеком. Поэтому я не верю ни одному вашему слову! – упрямо отозвался Хэмиш и стиснул зубы от напряжения.

– Может, мы и разбойники, но точно не дураки! – бросил кто-то из толпы.

– Хоть не кончали всяких университетов, но дебет с кредитом сводим, – на удивления Хэмиша подтвердил ещё один разбойник.

– Поэтому вы его убили? – спросил Хэмиш, задрав подборок.

Хард немного помедлил, отводя взгляд на разбойников.

– Мы и пальцем не тронули этого ублюдка – всё ждали, когда он заплатит. Но не дождались… А потом пришёл Уорли и «вынес» последнее. Фишер и Уорли кинули на деньги наших жён и сестёр. И ты, и твой отец, и мы – все жертвы их злоупотреблений. Только вот вы этого не почувствовали, а нам нечего есть! – горячо высказался мужчина в синем жилете, который зарядил Хэмишу в глаз. Он же обрабатывал и раны на товарище, и был больше всего взбудоражен и говорлив.

«Жён и сестёр? Разбойники – родственники фабричек?» – одновременно пронеслось в голове у Хэмиша и Пэм.

– Ты сам это знаешь или повторяешь слова старших товарищей? Ты когда-то работал с Фишером? – усмехнулся Хард.

– Допустим, – медленно проговорил Хэмиш, – Фишер и Уорли обокрали компанию и фабричек. Но причём здесь я? Что я могу сделать? То есть вы притащили меня сюда, ограбили и избили, а теперь хотите, чтобы я вам посочувствовал и вошёл в ваше положение?

– Мы шли с добрыми намерениями, ты первый начал стрельбу, – осадил его Хард.

– «С добрыми намерениями?» А на меня вы чего набросились и связали?! До сих пор болит нога! – неожиданно заговорила Пэм, всё это время сердито наблюдая за разговором мужчин.

Хэмиш замер, покосившись на сестру. От напряжения на лбу выступили капельки пота. «Ну, где же Бойд со своими людьми?» – с отчаянием подумал изобретатель.

Атаман склонился над бесстрашной пленницей. Хард был настолько близко от её лица, что девушка смогла разглядеть каждый шрам на его левой щеке. Пэм съёжилась от уродливого увечья, но потом присмотрелась, правая часть лица была гладкой и выразительной. Похоже, в свои лучшие времена разбойник был представительным мужчиной. Но сейчас, при тусклом свете луны, его лицо было измождённым, сероватого оттенка, в тон замшевому камзолу, а спутанные пшеничные волосы нависли на загорелый лоб. Хэмиш внимательно рассматривал предводителя разбойников, склонившегося над Пэм. На его руках были коричневые перчатки, но, судя по виду лица и шеи, показавшейся из-за ворота, когда мужчина поднёс лицо ещё ближе к мисс Хэмсфорт, ему было не больше сорока. На его брюках были военные лампасы. «Надо посмотреть в энциклопедии, что они означают. Он служил? Или же отобрал эти штаны у очередного бедолаги? Хотя, судя по физическим навыкам и превосходством над констеблями, он всё-таки проходил где-то службу. Интересно, был рекрутом или профессиональным военным?» – размышлял изобретатель.

– «Набросился и связал» после того, как ты ударила меня по лицу, два раза пнула и сыпанула песок в единственный глаз!» – проговорил Хард, прищурившись.

– Вы первый на меня напали!

– Я и пальцем не собирался тебя трогать, пока ты не начала брыкаться как сумасшедшая! Да и вообще не знал, что ты будешь в повозке с Хэмсфортом этим вечером! – заворчал Хард, делая шаг назад.

– Простите меня, – неожиданно для всех ответила девушка, и её звонкий голос пролетел эхом по помещению, приводя в недоумение присутствующих.

Никто не просил у разбойников прощения, звучали только мольбы о пощаде. Пэм подняла голову, встречаясь с растерянным взглядом атамана.

– Что ты сказала? – удивлённо переспросил тот.

– Простите меня, господин Хард! Ваш глаз цел?

– Ну какой я тебе господин? – усмехнулся разбойник. – Это твои лорды господины. А я над кем господствую?

– Те господа властвуют в верхах, а вы – непосредственно здесь. Насколько я о вас читала, это вы вершите судьбу Мерсисайда в низах. Вы – негласный лорд, господин Хард, – ответила Пэм, улыбнувшись, но внутри всё дрожало от страха и волнения.

– Ладно, хитрая девочка, – засмеялся атаман, оценивающе разглядывая её, а затем приказал:

– Гольбатс, сними с леди верёвки!

– Но она ж шальная, босс, – возразил разбойник.

Но, увидев грозный взгляд предводителя, всё-таки разрезал узлы. Хард указал на троих разбойников и приказал караулить вход, а остальных отправил за лошадьми. Дети герцога поняли, что он спровадил подельников, и удивились.

– Садись! – приказал атаман Памеле и указал на каменный обломок, стоявший неподалеку. Пэм послушно доковыляла и плюхнулась вниз. Хард опустился перед ней на одно колено и отодвинул юбки до колен. Он присвистнул: по всей длине голени шла глубокая кровоточащая царапина. Местами кровь уже запеклась и приклеила ткань тонкого чулка.

– И умудрилась же ты!

Атаман достал из-за пояса огромный нож. Пэм вздрогнула. У девушки внутри всё сжалось под его взглядом. Но Хард ловко разрезал рваный чулок. Ткань захрустела и разъехалась, обнажая раненную ногу.

Пэм молчала. От стресса она не чувствовала боль, а сейчас, когда холодный воздух обжёг открытую кожу, рану сильно зажгло и защипало. На глаза девушки наворачивались слёзы, но она изо всех сил старалась держаться, чтобы не опозориться перед разбойником.

– Давай ногу, – сказал Хард, закатывая рукава.

Пэм неуверенно положила свою ногу на его, упираясь тонкой щиколоткой в колено мужчины. Он достал флягу и полил на ссадину. Кожу зажгло. Пользуясь расположением атамана, Хэмиш спросил:

– Записка, которую мне подбросили, не ваших рук дело?

Предводитель «Чёртовой дюжины» нахмурился.

– Какая ещё записка?

– Сегодня в ящике стола на фабрике я обнаружил записку о том, что Фишера убили и словом «Берегись».

– Я думаю, тебя запугивает кто-то из компании. А может, это и доброжелатель-очевидец, который не может сказать прямо, – рассудил Хард.