Влада Билоус - Когда придёт Человек

Он был на обеде в больничной столовой, когда ему позвонили.

– Санитар, узнал? – это был Вознесенский. Женя жевал гречку, придерживая телефон возле уха плечом. Сидевшие рядом с ним Ваня, Артём и Алёна прислушались. А Саша продолжил: – До меня вот какая мысль дошла: отметить тебе такую прекрасную должность надо. Пойдем сегодня с нами ужинать? У нас есть прекрасное традиционное место.

Женя отвел взгляд в сторону и посмотрел на друзей, задумываясь.

– Пить? – спросил он.

– Дорогой Женя, у нас сегодня смена! Какое пить? Просто поесть лапши. Как тебе? Давай. Я, Рома, Петрович и ты. Рядом с работой, в пяти минутах.

– Ну, я не знаю, я хотел подрема-…

– Да дава-а-ай, – перебил Вознесенский. – Все равно ты на работу заранее припираешься. Нам надо друг друга и вне Восьмерки узнать. Рома мне он вообще о тебе все уши прожужжал. Хочу, говорит, пообщаться, хороший человек…

Тут по ту сторону трубки послышался возмущенный голос Романа: «Да что ты мелешь вообще!», затем звуки возни и победное: «Дай сюда!».

– Алло, – сказал Роман.

– Привет, – сказал Женя и улыбнулся. Алёна, увидев эту улыбку, насторожилась.

– Я просто подумал… Мы… с Сашей подумали, что тебе будет круто с нами… со все-ми, – последние два слова он выделил, говоря их, по-видимому, Вознесенскому, – со всеми пообщаться… Вот. Сегодня в шесть. Там ресторанчик есть в нескольких домах от Восьмерки. Ну как?

– А, черт с вами, хорошо, – Женя засмеялся. – Куда мне идти?

– Мы за тобой заедем часов в шесть… – донесся голос Вознесенского. – А там вместе пойдем. В 18:00, слышишь!

– Ладно, – ответил Женя и, не прекращая улыбаться, отключился.

Алёна не успела спросить, кто звонил, как Ваня, который сидел рядом с ними, поинтересовался:

– А телки у тебя там есть?

– Живых нет, – хихикнул Женя, пряча большой и громоздкий телефон в карман халата. – Зато у нас есть санитар Павел Петрович, которому я торчу вазу, мой начальник Саша Вознесенский, который постоянно бросает курить, водитель Роман, которого я чуть не убил, а ещё охранник Семёныч, который бухает.

– Значит, можешь быть спокойна, – сказал Ваня Алёне. – Хотя… Честно говоря, глядя на Женю, тут даже волноваться не о чем. – И они с Алёной засмеялись.

Женя закатил глаза, а потом зевнул.

После практики он переоделся, застегнул куртку, крепко завязал шнурки. Его взгляд упал на обувь, и парень вздохнул. Обычные ботинки в удобстве уступали рабочим. Теперь он почувствовал разницу и понял, зачем, когда он только устраивался, у него измерили длину стопы и подъём, ведь обувь для работников Восьмёрки (с учетом всех анатомических особенностей) шили индивидуально.

Парень попрощался с девушкой, друзьями и поехал в магазин в поисках хозяйственного отдела. Женя хотел купить Петровичу вазу (за которой вот уже два дня забывал зайти) и килограмм мятных конфет. Это и задержало его.

В половину шестого зазвонил телефон.

– Ты где сейчас? – спросил голос Вознесенского. Женя начал извиняться, что опаздывает. – Да нее-е-ет, нормально, всё пучком. А, слушай, давай мы тогда тебя захватим, раз уж ты тоже в центре?

Женя стоял на парковке, когда к нему подъехала черная машина. Сквозь открытое окно он увидел профиль водителя. На пассажирском сидении умостился Саша. Тот держал в руках большой бумажный пакет, откуда торчал батон хлеба. В салоне играла музыка, и Вознесенский пританцовывал.

Он приоткрыл окно и крикнул санитару:

– Садись!

Женя прыгнул на заднее сидение, почти доверху заполненное пакетами. Парню едва хватило места среди бутылей с кондиционером для стирки, моющим средством и стеклоочистителем, сбоку еще валялись газеты, книги, а поперек салона торчала швабра.

– План такой: сейчас закинем еду к нам домой (мы недалеко от Восьмерки живём, нам по пути) а потом кушать. Петрович подъедет прямо туда. Лады? – сказал Вознесенский.

Женя кивнул, говоря:

– А вы, смотрю, закупились на случай ядерной войны?

– Мы не рассчитали сил, – объяснил Вознесенский. – И кошелька, – добавил он тише.

– Да с зарплаты отдашь, чего ты начинаешь, – отмахнулся Роман. – Привет, – сказал он, наконец, санитару.

– Здравствуйте, – поздоровался с ним Женя, глядя на Романа через зеркало.

– Жень, уже почти свои люди, пятый день работаешь, – Саша засмеялся. – Давай на «ты».

Женя снова ответил кивком.

Они выехали из центра в сторону Восьмерки. Новостроек становилось все меньше.

На поворотах Женя придерживал швабру, чтобы та не ударила его по голове. Помимо танцев Вознесенский начал еще и подпевать радио.

– Я Петровичу купил вазу, – сказал Женя. Он протянул вазу вверх, чтобы показать в зеркало, швабра выскользнула из его рук и таки упала. За ней на пол повалились бутылки с жидкостями.

– А вот мы, кажется, скупили половину магазина, – мрачно ответил на это Роман.

Женя сидел параллельно водителю, он стал наблюдать за ним. Роман держал бледные и худые руки на руле и внимательно следил за дорогой. На торпеде лежала пара перчаток из тонкой кожи.

Они ехали, окруженные автомобилями. Как всегда бывает вечером, когда рабочий день заканчивался, тысячи машин выезжали из центра: движение становилось медленным, приходилось постоянно притормаживать. Роман в водительском кресле выглядел спокойно и уверенно. Пока Саша подпевал, ерзал, тот сидел ровно, как статуя, и только руки двигались, поворачивая руль.

Они переехали мост, выезд с которого был узким, как горлышко бутылки. Потом дорога стала свободнее, и они промчались сквозь жилые районы, обгоняя желтые автобусы.

– А вы в одной квартире живете? – спросил Женя.

– Нет, в соседних, – сказал Вознесенский, продолжая подпевать радио. – У нас квартиры в «Солнечном».

«Солнечный» был одним из недавно выстроенных жилых комплексов, где жилье стоило очень дешево по причине близости к лесу и Восьмёрке. Люди боялись селиться в таком месте.

Они приехали. Улицы были хорошо освещены. Вдалеке визжала сирена патрульной машины.

Роман остановился и нажал кнопку, открывающую багажник.

– Я вам помогу, – сказал Женя, и вслед за Вознесенским и водителем вылез наружу.

Рома, уже привыкший к подобному ритуалу, стал, распростерши руки, пока Саша цеплял на них набитые едой пластиковые пакеты. И ему было совсем не тяжело.

Сигнализация на машине щелкнула.

Они вошли в подъезд. Дом был новым, не таким, как квартира Жени. В подъезде пахло не пылью, сыростью и котами, а бытовой химией, впереди стояли лифты, новые и широкие.

– Это круто, что вы и живёте, и работаете вместе, – сказал Женя.

Роман улыбнулся. Вознесенский сказал:

– Я спас этого человека от безработицы.

Тут Саша вдруг вспомнил бедного и голодного Романа год назад. «Я людоед. Посмотри, в кого они меня превратили! Нет! Не подходи ко мне. Я боюсь, я не контролирую себя…» Вспомнил, как тот не выходил из дома неделю, запер все двери и никого не впускал. Тогда его лучший друг, глядя на то, как на смене санитары зашивают тело, вдруг кое-что придумал. И, отправив Павла Петровича и Катю перекурить, Саша взял в руки нож. Сначала он просто выносил с работы железные контейнеры, но потом к нему пришла идея: его друг ведь прекрасно водит автомобили, почему не устроить его на работу к себе?