Влада Билоус - Когда придёт Человек

– И как квартира? – спросил Женя, стараясь высказать заинтересованность, а не опасение.

Алёна назвала цену и адрес. Жилье было не таким уж дорогим и находилось недалеко от центра. Она предложила съездить и посмотреть на днях.

– Я пока не знаю, как у меня с зарплатой будет… – Женя обрадовался, что попалась подходящая отговорка. – Правда… Ты же понимаешь, пока я стажер, мне много не начислят… Давай подождем немного?

– Да ведь я могу сама заплатить! – напирала девушка.

– Слушай, – Женя говорил мягко, поглаживая её руку. – Ну не очень это по-мужски, жить за чужой счет.

Алёна, пусть и была не согласна, кивнула.

Весенний дождь делал тротуарную плитку такой скользкой, что парень постоянно придерживал Алёну за руку. Каблуки её ботинок цокали, разъезжаясь по желтому камню.

Они проходили мимо музыкантов. Дул ветер, и капли, застрявшие в листьях, срывались на непокрытые головы. Было так свежо. Кто-то пел, кто-то громко говорил – от этих звуков, от этой красоты у невыспавшегося Жени закружилась голова.

На мокрой траве собрались уличные чудаки в белых рубашках, торчащих из-под распахнутых курток. Они молились, пританцовывая – уже привычное зрелище для местных.

Сектанты танцевали везде: на улицах, на площадях, возле станций и магазинов.

Никого уже не удивляло, как эти люди под ударную музыку сжимали ладони вместе, будто в рукопожатии. После поднимали их к небу, хором призывали своё божество, и касались стиснутыми ладонями лба.

– Очисти нас! – причитали они. – Человек со светлым именем! Приди и очисти от греха! Очисти огнём твоим!

Слова эти они произносили, меняя интонацию, будто бы напевая какую-то песню. И Женя засмеялся. Он в шутку начал танцевать прямо перед лицами увлеченных сектантов.

И со стороны казалось, будто бы вся толпа молится не Человеку со светлым именем, а ему, Жене Лукьянову.

Кто-то из прохожих улыбнулся его выходке. А парень смеялся и двигался в ритм, перекривляя известный всем религиозный жест.

– Очисти нас! Приди и очисти от греха! Очисти огнём твоим! Светлым именем твоим.

Двустворчатая дверь секционной медленно открылась, отчего шарниры в петлях заскрежетали.

Роман услышал этот звук, находясь в санитарской, и медленно выдохнул, начиная злиться.

– Нам теперь на работу в восемь приезжать? – сквозь зубы спросил он у Саши.

Вознесенский зашнуровывал рабочую обувь, качая головой.

– Здравствуйте, – сказал Женя и влетел в санитарскую в хорошем настроении.

– Привет-привет, – сказал Роман на выдохе, отчего его голос стал выше. Он исподлобья смотрел на новенького.

Женя не понял, чем он так разозлил водителя.

– Я… Я просто сегодня опять решил пораньше прийти, чтобы не опаздывать. Вообще я из тех, кто всегда и везде опаздывает, но… В общем, сюда опаздывать не буду, – говоря это, Женя глотал слова в волнении. Как-никак, Восьмёрка.

Саша, выходя из ординаторской, похлопал его по плечу:

– Можешь опаздывать. Я разрешаю. Ах, да, – он повернулся на пятках, и резиновая подошва его ботинок заскрипела. – Раз уж ты пока не переоделся… Могу я тебя попросить сбегать мне за сигаретами?

Женя нахмурил брови:

– Вы ведь бросаете, – сказал он и тут же обернулся на водителя, чтобы тот поддержал.

Но Роман ничего не говорил. Он сидел и молча хмурил брови.

– Так сбегаешь?

И наивный Женя кивнул.

Этого времени хватило на то, чтобы Рома поел. Ему стало так хорошо, он был так доволен. Водитель упал на диван, откидывая голову, и уставился в потолок. Перед глазами у Ромы всё поплыло, но не от голода, а от удовольствия: ему казалось, что он перед сменой выпил доброе количество седативного, а вовсе не сжевал чьи-то легкие.

Вернувшись, Женя уже застал только пришедшего на смену Павла. Вечером двум санитарам предстояло зашить очередное тело, откуда Вознесенский и украл для своего друга остатки органов. Вызовов не было.

– Надеюсь, что тебе повезёт и вызовов ближайшие пару дней не будет, – сказал Саша Жене. – Пока поработаешь с трупами, пока приловчиться обращаться с оружием, пока то да сё. Хотя… Ещё не вечер. Два дня назад, если мне не изменяет память, – он почесал висок, задумываясь, и добавил: – Если мне не изменяет память, один блеммий и два трупа за ночь было… Но не в нашу смену, слава Богу.

На каждое слово Вознесенского новенький кивал и едва слышно угукал.

Эта инициативность забавляла Романа. Сквозь дверь он слышал, как в секционной Женя что-то спрашивал про оружие.

Водителю было интересно проследить за тем, как будет меняться характер санитара, как его жизнерадостность сменится приятием всего и вся, будь то хорошее или дурное.

Он столкнётся с реальностью, настолько страшной, настолько неправдоподобной и жестокой, что Женя не выдержит: он очерствеет, как Павел Петрович, или наденет розовые очки комика, как Вознесенский. Водитель был далек от оптимизма. И ему становилось чуть ли не больно, когда он видел наивную придурковатую улыбку Жени.

«Интересно посмотреть», – подумал он. Но сразу же засомневался: с чего это вдруг его заинтересовал новенький? Договорившись с собой, что ничего дурного и опасного в том, чтобы посидеть в секционной (где рядом была человечина, к которой Роман по природе своей был нестабилен) нет, водитель вошел туда и сел за компьютер. Он закрыл окно с базой данных и открыл сеть, чтобы почитать новости. На краю стола стояла вазочка, доверху полная зелеными мятными конфетами и конфетными фантиками. Павел Петрович взял одну и Роман последовал его примеру.

Женя уже встречался с таким типом коллег, как Роман, на предыдущей работе в амбулатории. Это люди, которые всем своим видом показывают, что они тебя не любят. Они могут поулыбаться, вместе с тобой подежурить, помочь разобрать медкарты, но в лице их будет презрение, будто бы ты вообще ни на что не способен. Они всегда будут недовольны, всегда будут тут как тут, когда ты облажаешься. И самым обидным для Жени было, что в Восьмерке таким коллегой для него станет водитель. Не эксперт, не санитар, а водитель.

– Пошли, оружие покажу, – сказал Жене Павел Петрович тихим и низким голосом. Он застегнул халат на выпирающем животе.

Петрович открыл встроенный в стену шкаф, где на металлических крючках висели, как Жене показалось, ружья, похожие на те, что он видел в фильмах про инопланетян. Это были огнеметы.

– Круто! – Женя подпрыгнул за Павлом, замечая, как на него украдкой, переводя взгляд с новостных страниц, смотрел Роман. От этого загробного взгляда у парня холодел позвоночник.

Лицо водителя при этом не было грозным, он даже немного улыбался. Пугать санитара Роман никак не хотел, но заостренный нос, и бесконечно глубокие впадины глаз делали его похожим на средневековое чудовище.