Влада Билоус - Когда придёт Человек

Их с сыном отношения были противостоянием стихии энтузиазма со стихией покоя и консервативного воспитания. Жене не терпелось заниматься чем-то дельным, работать, лечить и действовать, а матери приходилось постоянно его успокаивать.

До парня поздно дошло, что, если человек хочет поскорее стать специалистом, опрометчиво идти на медика, где учатся более десяти лет.

Он заканчивал четвертый курс медицинского училища по специальности «лечебное дело». И учился достаточно хорошо. Хорошо, но не отлично.

Поползновения пойти на работу начинались и раньше. Со скуки под конец второго курса Женя устроился подрабатывать в амбулаторию семейной медицины на окраине города. Там в его обязанности входило смерить температуру, заполнить карточку пациента в базе данных и полить стоявшую возле компьютера фиалку.

Рабочая смена с двух до шести в старом здании, где одновременно размещались отделение Госпочты, филиал банка, аптека и амбулатория. Он там сидел за столом и вбивал в таблицу фамилию пациентов, пока доктор спрашивал, на что те жалуются. А пациенты обычно – шестидесятипятилетние женщины, которых помимо боли в сердце еще беспокоило экономическое положение страны, нравственные идеалы грядущих поколений и то, сколько Жене лет и почему он, такой молоденький, сидит в углу и зеленеет за компьютером.

Было даже время, что постоянные посетители Женю подкармливали. И о каком здравии могла идти речь, если вся болезнь превращалась в такой особый домашний ритуал, где терапевты с пациентами были почти родственники?

Через год Женя уволился. Заскучал.

О том, что он метался в поисках работы, знали все. Его безработица стала общественным достоянием, с вытекающей просьбой для каждого знакомого: если видишь вакансию, звони Жене. Срочно.

Однако настоящая работа пришла откуда парень не ждал.

Это был семейный ужин в доме его девушки. За столом с ним сидело семейство Голяковых: Алёна, рядом её мать (школьная учительница) и отец (полковник Государственной службы безопасности).

В пылу разговора Женя плохо пережевывал и поэтому глотал здоровые комки еды. Его распирало: он жаловался на систему, из-за которой не может найти нормальную работу. Говорил, что очень хотел бы подрабатывать в центральной больнице, но без опыта не берут. На самом деле все медики хотели иметь должность в центральных больницах, только из-за огромной конкуренции туда мало кто попадал.

– Ну, работу в крутой больничке я тебе в любом случае не предложу, но… Что если тебе к нам? – сказал Алёнин папа. Олег Евгеньевич Женю очень любил и уже считал парня частью семьи.

– А что делать медику у вас? – спросил Женя.

– Да не в ГСБ, – мужчина засмеялся, вытирая салфеткой усы. – В Восьмерке.

– Олег, – возразила мама Алены, Любовь Ивановна.

Алёна в это время молча ковыряла еду в тарелке.

– Слышал ведь про Восьмёрку? – разговаривая, Голяков не прекращал пережевывать. – Они к нам прикреплены. По сути, почти обычное бюро судмедэкспертизы. Вы ж медики, тебе должно понравиться.

Женя уставился на Олега Евгеньевича, не понимая, серьезно ли тот предлагал такую работу. И с каждым словом Голякова он улыбался всё шире и шире.

– Не центральная больница, конечно, но зарплата хорошая, – продолжал мужчина, деловито накалывая макароны на вилку. – Тоже абы кого не берут, нужны надежные и проверенные люди. А с тобой мы уже знакомы сколько… Года три вы вместе?

– Два… – сказала Алена. По её тону и выражению лица Женя понял, что она недовольна предложением отца.

– Вот, а знаю я тебя так вообще с первого курса! Ты порядочный парень, умный. Я, как человек при должности, имею право тебя отрекомендовать. Обязательно возьмут. В этом деле главное – меньше ушей лишних. Так что… – он прочистил горло, как бы подытоживая свой монолог. – Пока можешь подрабатывать санитаром там, работа не пыльная. Тела шить, на вызовы с огнемётом кататься. По мелочи теперь, ты знаешь… Это ж тебе не то, что надцать лет назад творилось. Тогда по ночам дышать страшно было…

Мама Алены посмотрела на Женю, затем на Олега Евгеньевича, а потом они встретились взглядами с дочерью, и тут уже посмотрели на Женю дуэтом.

– Олег, а он точно подойдет? – спросила Любовь Ивановна у мужа.

Тут надо сказать, что Женя со своим ростом 174 сантиметра и правда не очень-то походил на сурового санитара морга, эдакое воплощение Харона, помогающего покойникам попасть в мир мертвых с честью. Он не таскал ничего тяжелее рюкзака, а спортивный зал видел только на рекламном буклете.

– Пусть попробует, – сказал Олег Евгеньевич и улыбнулся так, что из-за его щёк почти не было видно глаз.

Потом, когда ужин закончился, а родители разошлись по комнатам их большого дома, Женя с Алёной говорили вдвоем на диване.

Девушка предупредила:

– Ты ведь понимаешь, что это за работа. Это не в амбулатории рецепты бабушкам выписывать. Это… Это трупы! Из Восьмёрки! – воскликнула она шепотом. – Не такие, как в больнице. Я-то понимаю, что папа хочет «будущего зятька» испытать, но… Стремно это как-то. И мама что твоя скажет?

– Ну, я давно не маленький, чтобы мама могла мне что-то запретить, – серьёзным тоном ответил Женя. – Время покажет…

– Да ты серьезно, что ли?! Наименьшее, о чем я мечтала в своей жизни, – так это чтобы блеммии сожрали моего сына, – а вот это уже кричала мама Жени, стоило ему только пересказать ей слова Олега Евгеньевича о вакансии в Восьмёрке. – Я не позволю!

Но под напором парня, мать не смогла ему перечить и уступила.

Так или иначе, отец Алёны привел Женю в Городское бюро судебно-медицинской экспертизы №8.

Представляя парня будущим коллегам, Олег Евгеньевич постоянно трепал парня за плечо. Он был выше Жени на голову, и рядом с ним парень выглядел, как восьмиклассник. Слова Голякова вроде «вот Женя, он хороший мальчик, он будет у вас подрабатывать по ночам, очень ответственный» делали нового санитара в глазах местных эдаким богатым сынком, которого устраивали в Восьмерку по большому блату.

Высокий мужчина с большой черной бородой и красиво уложенными усами со скепсисом смерил кандидата на должность взглядом. Это был заведующий. Его черные глаза бегали от Голякова на юношу и обратно. Но Олег Евгеньевич настаивал, он хвалил Женю так настойчиво, что парень чуть сам не поверил в то, что без проблем справится с этой работой.

И Женю поставили в смену.

Ему показали лаборатории, ознакомили с картотеками и правилами ведения дел. Во всем бюро работало мало людей, не больше тридцати. Свою бригаду Женя так и не увидел, те приходили только ночью. Он запомнил лишь имя Александра Вознесенского, его будущего прямого начальника.

И вот, в назначенный день Алёна привезла парня по адресу.