Влада Билоус - Когда придёт Человек

Он стоял перед дверью, напротив него – старик в куртке с надписью «охрана» и желтыми металлическими зубами. Как Женя узнал позже, охранника звали Иван Семенович.

Парень вернулся к вопросу охранника:

– Только чего ж ты так рано пришел? Смена ж с десяти вечера.

Женя пожал плечами и потянул на себя ручку широкой железной двери.

Он оказался внутри. Горела тусклая лампа, вся с пыли и паутине, еще более желтая, чем те, что на улице. Женю никто не встречал. Только ещё одна дверь.

Парень оказался в длинном широком коридоре. Он шел по нему, осматриваясь на стены, выкрашенные в серый, и пол, покрытый плотным резиновым линолеумом.

Тишину нарушали только Женины шаги. Воняло химией. Будто бы кто-то прямо под его ногами вылил ведерко хлорки.

Он посмотрел налево – кабинеты со светло-коричневыми дверьми. На одном из них надпись «Вознесенский А.» Дернул ручку, но было заперто.

А с другой стороны – две больших двустворчатых двери. И он подошел к той, где сквозь стеклянные вставки был виден свет. Он толкнул её.

Сине-фиолетовым светом ламп его встретила секционная. И снова никого.

Но тут он присмотрелся и увидел за шкафом табличку «ординаторская». Парень вошел туда.

Внутри свет был не таким жестким и холодным. Там стоял диван, а на диване сидел молодой человек и читал книгу.

Женя сразу понял, что это сидит его начальник. Парню показалось, что именно так должен выглядеть судмедэксперт.

Он был одет в черный комбинезон, с множеством карманов на нем. Такие Женя видел по телевизору, в сюжетах про ночные бригады.

Незнакомец молча посмотрел на юношу ярко-голубыми глазами с полукругами синяков под ними. Лицо его бледное, щеки впали, нос острый, как у покойника.

– Здравствуйте! – выкрикнул Женя, подбегая.

Внутри него завелся какой-то моторчик. Этот моторчик всегда в нем заводился, когда парень брался за новое дело. Моторчик энтузиазма, радости, даже эйфории.

Прежде чем незнакомец успел что-то сказать, Женя схватил его за руку и крепко сжал.

– Евге-, – он начал говорить громко и быстро, но голова его вдруг перестала думать, и конец имени он едва пробормотал: – -ний… Лукьянов…

И все мысли его в этот момент исчезли. Тут что-то случилось.

Глаза.

– Роман Клиневич, – человек в комбинезоне спокойно улыбнулся, вставая с дивана. Его глаза вспыхнули ярко-голубым светом. – Водитель служебного транспорта.

– Приятно познакомиться, – медленно сказал загипнотизированный Женя.

Время вокруг него вдруг стало таким тяжелым, что не могло бежать дальше по часовой стрелке.

Если бы рядом с Женей заиграл оркестр, он бы его не услышал. Вместо звуков в его голове нарастал приближающийся гул.

И в этом гуле глубокий голос Романа, как голос Бога сразу же после сотворения мира, – единственный различимый звук:

– Ты ищешь Вознесенского? Саша как раз только переодевается, – произнес он. – Я так подозреваю, ты тот новенький…

Голубые глаза смотрели в самую душу, вплоть до репликации ДНК, и читали оттуда все. Всего Женю. Ординаторская оказалась в расфокусе.

Женя ничего не ответил, а Роману ответ будто был и не нужен.

– Новый санитар, значит… – говорил он, слегка поворачивая голову и не сводя с парня горящих глаз.

Весь мир в Жениной голове, стек вниз по стенам ртутью. Потом эта ртуть превратилась в кубики конструктора и выстроилась ровными рядами, по кубику на каждое воспоминание. Внимательный взгляд Романа проходился по каждому из них. Всё. Он видел и читал почти всё о нем, пробираясь своим взглядом внутрь воспоминаний новоиспеченного санитара. Тысячи кубиков, накопившихся за девятнадцать лет его жизни.

Женя же в это время стоял, как перед страшным судом. Не в силах отойти, не в силах сдвинуться. И в этом суде чувствовалась какая-то божественность. Глаза Романа светились погибелью, а жертву распирало от благоговения, покорности, преданности. Непривычной, вынужденной.

Хлопок какой-то из дверей прозвучал для Жени, словно во сне. И кубики вновь стали собираться в цельное сознание. Будто бы открыли кислород после длительного вакуума. Будто бы откачали воду из легких, и парень воскрес.

Наваждение ушло. Женю вбросило в реальность, он испугался, когда перед ним появился розовощекий улыбающийся мужчина с рыжеватой бородкой.

– Не бойся Рому, он не кусается, – сказал мужчина сквозь зубы, пытаясь разорвать рукопожатие. Водитель и санитар так сильно друг в друга сцепились, что пришлось приложить силу.

Наконец, он встал между двумя:

– Александр Вознесенский, судмедэксперт, зови Сашей. Добро пожаловать, – Вознесенский посмотрел на Женю внимательно и тяжело вздохнул. – Ну, я вижу, Рома уже успел тебя очаровать.

Парень был ошарашен, словно ударенный обухом. Роман сделал пару шагов назад, не сводя при этом с молодого санитара своих волшебных глаз. От него будто бы фонило этим гипнозом, гудело, искривляло пространство.

– А теперь, я думаю, Роману Владимировичу надо срочно сбегать в гараж и привести в порядок машину, – последние слова Саша процедил сквозь зубы. Он гневно посмотрел на стоящее рядом нечто. И Роман, только встретившись с экспертом глазами, будто бы и сам очнулся. В тот момент (может, Жене показалось) глаза водителя потухли, вновь стали человеческими.

И Роман, все ещё поглядывая на санитара, снял с крючка куртку и вышел через дверь, откуда три минуты назад появился Женя.

– Господи, – сказал Вознесенский. – А они еще мельче на работу взять не могли? Сколько тебе, лет семнадцать от силы?

– Диветынадыцать, – ответил Женя. Он удивился своему голосу, потому что сказанное прозвучало как-то пьяно. Парень стал вспоминать, не пил ли он «для храбрости». «Но ведь не мог я напиться и не заметить этого… Или я выпил, а потом забыл. Но почему тогда язык у меня заплетается даже в мыслях. Или я просто хочу спать? Или…»

В это время Вознесенский продолжал говорить с ним и потом, поняв, что новенький не слушает, эксперт пощелкал перед глазами Жени рукой.

– Эй!

– Да…

– Посмотрим, говорю, как ты справишься. Ха-ха, – и он засмеялся. Смех его был ревущим, как мотор у бензопилы. – Юный ГСБшник… Вообще, я не люблю, когда ко мне в смену ставят кого-то левого, – пробубнил он себе под нос. – Ну-с, приступим. – Саша развел руки в стороны. – Это, как ты уже понял, ординаторская.

Большая комната. Столы, пузатый холодильник для еды, полки с книгами, шкаф для одежды и два дивана, один напротив другого, ещё была дверь во вторую секционную (ночью там никого не было), а также дверь в раздевалку и душ.

– Тут иногда можно вздремнуть, но это редкое удовольствие, – сказал Саша. – Вот твоя одежда, – он взял пластиковый прозрачный пакет с дивана и протянул новенькому. Он ещё раз оценил нового санитара взглядом, пока тот медленно расстегивал куртку. – М-да, штанины, наверное, придется подшить… Но ты справишься. Как переоденешься, кричи. Фартук и нарукавники в секционной.