Михаил Лекс - Волшебники. Начало. Книга 2. Роман-сказка о будущем и прошлом нашей планеты

– Богом клянусь, не знал, – закричал Житковский и бухнулся на колени. – Делал только то, что Маршаков говорил. Откуда мне было знать, что я делал? И расписок, президентом клянусь, не писал.

– Откуда же все эти расписки взялись? – спросил Аф Фабр и передал расписки Житковскому.

– Мама дорогая, люди добрые, – причитал Житковский, читая расписки.

– Ваш почерк? – спросил Аф Фабр.

– Мой, – отвечал Житковский. – Но я клянусь, что не знаю, как это получилось.

– Вы, Житковский, потому не помните, как это у Вас получилось, что разум свой уже окончательно потеряли. Но меня больше не это волнует, Житковский, – сказал Аф Фабр.

– Не это? – удивился станочник. – А что в таком случае Вас волнует, если не это? – спросил Житковский, виновато шмыгая носом. – Неужели есть ещё что-то более серьёзное, нежели это?

– Вы обвиняетесь в формировании культа личности Гаврилова, – сказал Аф Фабр.

– Так это же наш президент, – сказал Житковский.

– Какая разница? – удивился Аф Фабр. – Какая разница, кто он? Президент или начальник цеха – разницы нет, Житковский. Разве Вы не знали, что за создание культа личности по нашему уголовному кодексу Вам грозит расстрел?

– Нет. Не знал, – уверенно отвечал Житковский. – Клянусь, не знал. От Вас впервые слышу о таком законе.

– Читайте, – сказал Аф Фабр и передал Житковскому уголовный кодекс.

– Где читать?

– Статья 3—23.

– Создание культа личности карается расстрелом, – прочитал Житковский.

– Ну, что скажите? – спросил Аф Фабр.

– Я не думал. Я не предполагал. Я несколько растерян, но я соберусь с мыслями и обязательно докажу Вам свою невиновность, – говорил Житковский. – Вы обязаны мне верить.

– Дорогой Вы мой, да я Вам и без того верю, – сказал Аф Фабр. – Ну если бы я не верил, разве говорил бы с Вами? Мне, можно подумать, более заняться нечем, как только с Вами здесь время своё драгоценное проводить. Если бы я Вам не верил, то Вы бы сейчас, как Маршаков, в наручниках и с завязанными глазами уже были бы на дыбе.

Глава одиннадцатая

Аф Фабр шёл на шаг впереди Житковского.

– Куда это Вы меня ведёте? – испуганно спросил Житковский.

– В тюрьму, – ответил Аф Фабр.

– В тюрьму? – испуганно произнёс Житковский.

Какое-то время поднимались молча.

– А почему мы поднимаемся вверх по лестнице? – спросил Житковский.

– А куда, по-твоему, я должен тебя вести? – спросил Фабр.

– Так вниз же надо, – сказал Житковский. – Либо на лифте, либо пешком.

– Вниз? – спросил Аф Фабр. – Почему, вниз?

– Так ведь выход из цеха, он же внизу, на первом этаже. А Вы наверх подымаетесь, – сказал Житковский.

– Наверх, Житковский, только наверх, – сказал Аф Фабр, – там выход.

– Там нет выхода, – сказал Житковский. – Пятый этаж – последний. Там бухгалтерия, инженеры и начальник цеха. Там нет выхода.

– А мы, Житковский, и не на пятый этаж, – сказал Аф Фабр. – Нам нужно будет с тобой подняться на сто этажей выше.

– Какие сто этажей? – спросил испуганно Житковский. – Здесь нет столько. В этом здании только пять этажей.

– Да мы с тобой, брат Житковский, давно уже не в этом здании, – объяснял Аф Фабр. – Неужели не замечаешь? Мы с тобой уже как минимум на десять этажей вверх поднялись, а ты мне всё про какие-то там пять своих этажей талдычишь. Ты, Житковский, уже сейчас должен начинать думать, а не молоть от страха всякую ерунду. Другая это лестница, Житковский, да и здание тоже другое. Думай, Житковский, думай.

– Так разве же я не думаю? – сказал Житковский. – Я, наоборот, очень даже думаю. А что поправляю Вас, так это только для того, чтобы помочь делу.

– Не думаешь ты, Житковский, – сказал Аф Фабр. – А вот если перестанешь бояться, то сможешь сообразить, что оказался ты в очень и очень необычной ситуации. Ну сам посуди. Жил ты, жил, и ничего удивительного в твоей жизни не случалось. И вдруг – на тебе… Ведь и день сегодняшний твой начинался, как всегда, и не думал ты, Житковский, что таит этот день для тебя нечто особенное. А день-то оказался особенным. Но ты этого так до сих пор и не понимаешь.

Житковскому действительно было страшно. А уж после всего того, что только что сказал Аф Фабр, Житковскому стало ещё страшнее. А кроме того, он начал отсчитывать этажи, которые они проходили. Как минимум двадцать этажей вверх прошли.

– Да ты, поди, меня и не слушаешь, Житковский? – спросил Аф Фабр.

– Я слушаю, – откликнулся Житковский. – Только мне и впрямь страшновато. Вы кто? Вы не похожи на следователя.

– Верно. Не следователь я, – сказал Аф Фабр. – А вот сам ты, как думаешь, кто я?

– Затрудняюсь ответить, – сказал Житковский. – Но вижу, что человек Вы необычный.

– Правильно видишь, – сказал Аф Фабр. – И заметь, Житковский, что тебе уже не так страшно. А вот скажи мне по совести, как на духу: чего ты испугался? Неужели ты так испугался тюрьмы? Или за свою жизнь испугался?

– Так сразу и не сообразишь, – ответил Житковский. – Но то, что я очень сильно Вас испугался, – это точно, это факт. И в тюрьму садиться испугался, и за жизнь свою испугался. Более всего меня напугали те люди, что Маршакова увели.

– А почему ты тюрьмы боишься? – спросил Аф Фабр.

– Так как же её не бояться? – удивился Житковский. – Когда воли лишают – это страшно. И кроме того, много страшных в народе про тюрьмы слухов ходит. Опять же – честь, какая-никакая. Ведь после тюрьмы, как с людьми-то жить?

– Позора боишься? – спросил Аф Фабр. – Волю страшно потерять?

– И позора и про волю Вы тоже верно подметили, – согласился Житковский.

– Ну, а сейчас у тебя какая воля? – спросил Аф Фабр. – Неужто ты себя сейчас можешь назвать свободным человеком?

– Ваша правда, – сказал Житковский, – думал я и об этом. В общем-то, конечно, никакие мы не вольные. – Житковский тяжело вздохнул. – Нам жить, можно сказать, всего-то каких-то пятьдесят миллионов лет осталось, а мы как были рабами, так ими и остаёмся.

– Да, и что касается позора, Житковский, уж большего позора, чем ты за свою жизнь испытал, вряд ли будет. Нет? – спросил Аф Фабр. – И уж если тебя так сильно волнует мнение других людей о тебе, то, Житковский оно уже сложилось далеко не благоприятное. Но, да какая тебе-то в том печаль, что о тебе другие подумают? Неужели тебе важно, что о тебе думает Маршаков?

– Да, в общем-то, совершенно и не важно, – ответил Житковский.

– А что ты так боишься свою жизнь-то потерять? – спросил Аф Фабр.

– А вот это уж полная для меня загадка, – сказал Житковский. – Боюсь и всё. А вот почему боюсь – не знаю.

– А хочешь узнать? – спросил Аф Фабр.

– Хочу, – ответил Житковский.

– Иди ко мне в ученики и узнаешь, – сказал Аф Фабр.

Глава двенадцатая

– В ученики, к Вам? А не поздно мне в ученики-то? – спросил Житковский. Мне же скоро пятьдесят три года. Моему внуку уже пять лет.