Игорь Олен - Войны инков. Incas

« В древности был бардак в стране, что зовётся Перу. Тупые были настолько, что в это трудно нынче поверить; все были дикие, кровожадные звери, тати, садисты и людоеды, что матерей своих и своих дочерей притом брали в жёны и допускали прочее скотство ».

– Арауканы, дядя, плохие? – спрашивал меньший мальчик из двух, чернявый.

– Очень! – встрял император. – Мы их научим нашим порядкам, станут хорошими… Рока-кáнут, измерь-ка: горы неблизко?

Счётчик, шагавший близ паланкина, глянул в даль пуны. – Пять мер до гор, Великий.

– Хмуришься, счётчик?

– Думаю. Кто живёт так, кто этак. Надо ли изменять порядок?

– Мыслим, не надо. Всё в воле Солнца.

– Верно, Владыка. Кролик не плавает, вьюн не скачет и не летает. Что же ты рушишь правило Солнца – арауканам жить их порядком, а не по-инкски?

Тот, отшвырнув лист коки, что доставал, воскликнул: – Хочешь, раб, смерти?!..

Тракт взвился в горы.

Ветры завыли; тучи, сгустившись, плюнули градом. Всюду лишь камни, мокрядь, туманы… Подле вулкана, густо дымившего, Пако ткнул друга в бок дубинкой. «Глянь, Йýки! Видишь? Ауканкильча 37 37 Вулкан на территории Чили (6145 м). !» – «Пчхи!!» – зачихал тот. – «Не гомони ты, дурень безносый. Ауканкильча чих твой услышит, топнет ногою – вылетишь к чёрту. Там тебе место: дымно, студёно, а по болотам бегают предки, ищут тебя, вор». – «Пако, я в Чили буду сражаться, сделаюсь сотник! Йýки от пум пошли…» – «Врёшь ты, дурень! Йýки до пумы – как Кой до сокола. От кого ты, сказать? – от áньас». Все засмеялись, ибо те лисы так « смрадно пахнут, что, источай они аромат в той мере, в коей смердят, ценились бы выше амбры; если они забегут в селение, ни закрытые окна, ни затворённые двери не защитят от смрада. Их очень мало; было бы много, эти зверюшки вмиг отравили бы мир зловонием ». «Пако, шутишь?! – выпалил Йýки. – Этот вулкан и тебя, враль, видит. Я хоть без носа – ты недомерок…»

Вечером лезли на перевал, вслед Солнцу. Неунывающий Синчи-рýка был среди первых. Йýки сорвался вниз, поскользнувшись. Но Пако спас его, заарканив, и сбалагурил: «Он на Кудрявую засмотрелся! Он парень прыткий: с неба звезду подай! Будь Кудрявая ближе – Йýки в кусточках ей показал бы (то есть Венере)!» Йýки, польщённый, из благодарности стал нести щит товарища.

На вершине – пурга и стужа. Маги, гадатели, колдуны, юроды шумно скакали близ пирамиды, сложенной из снежков, что клали духам природы на перевалах. Тýпак Йупанки молча швырнул к снежкам золотой самородок… После спускались западным склоном… Быстро темнело. Вáрак нёс грузное золотое оружие Урку Инки – шефа гвардейцев-«самоотверженных» (принца, сына Владыки), коему фатум прочил погибель… ну, а пока он шагал вперёд, устремляя вдаль взоры, внемля рассказам оруженосца. «Я воевал и в Чи́му, и в Мусу-Мýсу… я там куракой стал, – разглагольствовал Вáрак. – Был в странах Ки́ту, Тумпис, Каньáри… Мыслю я, принц мой, арауканов мы всех побьём. Будет Ясный День рад премного». – «Я воевал, чёрт, лишь в Айаваке! Это вторая война моя, – отвечал ему юноша. – В Чили были Мамáни да Синчи-рýка; днесь и отец пошёл. Смерть изменникам 38 38 По концепциям инков, им назначалось владычествовать над миром; все, кто упорно не покорялся, были предатели. ! Мой отец самый лучший из полководцев! Дед Пача Кýтек был Потрясателем, Куско сделал империей, начал нашу династию, а отец уйму стран поверг. Вот и я хочу!»

Шли два дня с перерывами… Исчезали снегá, льды, тучи – и появлялись травы, викуньи, птицы и кактусы. Начиналась Такама. В бедных долинах были селения, где вожди выводили люд восхвалять императора. Открывались хранилища. Войско ело – и устремлялось в сердце пустыни… Редко встречались пятна оазисов, где в маисовых зарослях кучковались лачуги… Небо синело мертвенным светом… Через пески шёл тракт меж стен, плюс отмеченный вехами. Для чего этот тракт широкий, было понятно: чтобы колонны воинских ратей шли десять в ряд свободно… Раз грянул вихрь с песком, бушевал до рассвета, после унёсся. Йýки поднялся и присмотрелся: всюду пески… все сгинули! Но пески, шевельнувшись, выросли в воинов, что в испуге вопили: «Духи пустыни нас унесли к себе! Нет пути! Мы пропали!!» Йýки со всеми горько стенал. Пройдя к нему, генерал Синчи-рýка дал ему в зубы и тихо рявкнул: «Видишь, пёс, палки? Топай к ним!» Вдоль торчащих тех палок вышли к селению, где такамцы тракт чистили. Йýки вник, для чего здесь вехи… Тракт вывел к берегу, где шумел океан. Судачили: «Тут край Запада; в море не с кем сражаться. Чили возьмём – останется воевать на севере да востоке, в двух Сторонах всего. Слава Солнцу!» Видели рыб с фонтанами ростом с гору Чачани и ужаснулись, так как, раздевшись, Пако поплыл к ним. Войско следило, полное страха, в том числе инки. Пако вернулся, не обогнав китов, и свалился в песок, чуть дышащий. За отвагу его возвели в десяцкие.

В Копайáпу, знойной долине, где тракт прибрежный встретился с горным, их ждал Мамáни – немногословный сдержанный инка древнего рода с гривой волос под шлемом; он был хороший военачальник в звании áпу; с ним было войско.

Дальше, в Куки́мпу, в копях ущелья видели, как из шахт вылезали белые от докучливой пыли пýрехи и невольники, для того чтобы сдать руду – и влезть в шахты опять; а женщины загружали породу в сетки, что опускались в воду бассейнов. Шлаки всплывали. Золото, сортируя, сыпали по мешкам и ёмкостям. Император спросил:

– Вы сколько в день набираете?

– Семьдесят, – отвечал управитель рудной долины, инка из малых, из захудалых. – Много рабов здесь – арауканы; метят сбежать от нас, так как их земли близко.

Мальчик постарше (зеленоглазый, сильно веснушчатый рыжий принц) прошёл к сортировщикам и сказал поджарому: – Все по двадцать корзин ссыпают, ты – только восемь.

Раб, подхватив его, отшатнулся к бассейну посередине глиняной жижи – ткнуть носом в воду изобличителя. Вáрак бросился с пикой – раб утопил нос мальчика и воскликнул на «руна-си́ми», общеимперском говоре:

– Дай макана 39 39 Боевая дубинка, напоминавшая формой меч (кечуа). !

– Постой! – вскричал Рока-кáнут, бывший при принцах как их учитель. – Лучше меня возьми вместо чада!

– Дай мне макана! – вёл раб своё.

– Мапуче… это мапуче… – нёс растерявшийся управитель.

Все, прекращая труд, подходили. Стражники пятились к группе инков. Схваченный мальчик ник на коленях, в грязных потёках.

– Раб, возврати его – отпущу!

– Макана!!

– Дать ему!

Получив меч, раб стал близ принца и прогорланил на «руна-си́ми»: – Кура уходит! Кура за Мáульи, за рекою-границей, парня отпустит. Кура сказал!

Вдруг женщина его племени укорила его за что-то. Раб отпустил заложника; и немедля Мамáни, доблестный инка древнего рода и генерал, взял пику, чтобы сражаться.