М. Джалак - Левентик

Кажется, трудовой день здесь уже подходил к концу – неподалёку рабочие, сидя на пустых ящиках, играли в кости и громко спорили, дальше ещё один мыл испачканные руки.

– …Из Ниангуми отбуксировали, в этот сезон. Да, господин Кимету, набу. Смелые ребята, ага!

– Дураки.

– У них сухой собственный всего один, занят, небось…

– А если бы они у Зубов Хилаки разбились? Тот самый Хилаки бы чихнуть не успел!

У самой воды разговаривали двое. Первый, в форме офицера пассажирского флота (как он сюда попал?), ростом был почти с меня, даже чуть повыше, представительный и с таким телосложением, что я бы очень не хотел сойтись с этим господином на узкой дорожке. Лицо выражало холодность, но чем-то располагало к себе. Второй, которому недостаток роста компенсировала ширина плеч, выглядел более просто, одет был в матросские штаны, тельник и бушлат, кроме того, босой. При виде босых ног я моментально вспомнил о собственных, безмолвно молящих о помощи.

Я сдержанно кашлянул в кулак и чуть приподнял шляпу.

– Господа.

Своего голоса даже застеснялся – он был у меня нормальный, без сиплости, как у этих двоих. Осанистый офицер только наклонил оставшуюся покрытой голову, точно клюнув носом воздух, почти квадратный матрос снял шапку и согнулся в поясе.

Наверно, я никогда к этому не привыкну. Кланялись на улице обычно отцу.

– Не подскажете ли мне, где я могу найти шхуну «Сапфировый кимбу»? – спросил я, глядя, как положено по этикету, больше на офицера, и на всякий случай прибавил: – Мне говорили, он сейчас в порту.

– Пятый причал, считать от нас, – не двигаясь, ответил великан.

Я коротко поклонился и направился дальше, искать пятый причал. Спросил и сам не рад – меня видели не только они. Эх-эх, Тала, задним умом крепок.

Отчётливый запах рыбы показал, что я сосчитал причалы верно.

Ветер усилился, и такелаж пришвартованных здесь же нескольких шхун загудел. Их мачты с натянутыми вантами напоминали голые деревья. Хорошо, что окружённый молами порт надёжно защищён от волн.

– …Я говорю вам – испорчено! Да, точно. Да, проверила.

– Но оурат, другой партии нет.

– Значит, и селёдки его величеству на завтрак не будет.

«Оурат».

Я прибавил шагу, но остановился неподалёку, не вмешиваясь в разговор.

Встреть я её и давешнего офицера на улице вдвоём, я бы, пожалуй, издалека их спутал – девица Гнармак-кхуно имела почти такие же широкие плечи и такой же рост.

Не знаю, о чём они там договорились или не договорились, но визитёр – скорее всего, это провиантский суперинтендант – повернулся и ушёл, а Реллана довольно резвыми прыжками покрыла расстояние до шхуны и скрылась где-то на ней.

Подойдя ближе, я поковырял обутой в башмак ногой кнехт с намотанным кормовым канатом, засунул руки в карманы и окликнул:

– Эй, на судне! «Кимбу»!

Вновь показалась Реллана – теперь сомнений не оставалось, что это она. Да, ей довольно легко было при умении сойти за мужчину – полосатый тельник лишь немного очерчивал грудь, а о плечах я уже сказал. И не белая лилия… Портрет в книге довольно точно передавал внешность, сейчас девица капитан выглядела лишь взрослее.

– Я, собственно, к капитану. Значит, к вам, оурат.

– По какому вопросу? И представьтесь, пожалуйста.

Голос такой же сорванный, как у тех двоих – наверно, от природы он мог быть даже приятным, но в условиях, когда требуется вопить так, чтобы тебя услышали во время шторма, это быстро меняется.

– Талавару-рохо Хлавиир. В связи с расследованием.

– Гм.

Сказав только это, Гнармак махнула рукой, вроде бы приглашая меня на борт, развернулась и исчезла на корабле. Я по сходням, стараясь не полететь кувырком в воду, перебрался на «Кимбу». Прилив ещё не начался, и сделать это было трудновато – палуба сейчас находилась заметно ниже причала и вдобавок покачивалась. Надеюсь, никто не видит.

Обогнул лебёдку и шагнул в открытую каюту – судно не слишком большое для того, чтобы на нём потеряться.

– Комингс, – предупредила изнутри Реллана уже после того, как я об него споткнулся. Значит, это порожек так называется.

Гнармак опустилась за стол. Я остался стоять. Пусть видит, что перед ней кахини.

Кахини! Два раза. За душой пара рубашек – камис и блауш, единственные штаны, единственный же курту, стоптанные башмаки, такие же сапоги и залатанный в нескольких местах коти. Моё счастье, что на это смотрят во вторую очередь, если ты карамати.

Не скажешь, чтобы я стремился переодеваться каждые восемь дней в новое или ходить, как пёстрый морри, но как говорит пословица, живёшь на Якунду – поступай, как ло-якунду. Если ты из высокой касты – изволь соответствовать.

Я снял шляпу, по привычке сдвинув её назад, и окинул взглядом каюту капитана.

Вот что значит качество жизни – если сравнивать его сейчас и лет сто-двести назад, разница выходит значительная. Что там, даже тридцать лет назад. Изнутри и не скажешь, что снаружи это воняющий рыбой траулер. Двести лет назад и о пароходах никто слыхом не слышал, также как во времена молодости Релланы – о санитарных нормах.

Везде чисто, иллюминатор распахнут, подвесная койка сложена, на стене – старый барометр и картина, за раму которой заткнут уже увядающий жёлтый люпин. На картине, похоже, панорама адмиралтейства – уйма кораблей, два маленьких буксира, лес мачт, лодки на воде и постройки, только вид со стороны входа в залив. Наверно, писано с борта какого-нибудь судна и недавно – художник не был мне знаком.

Ничего удивительного в том, что тут висит не марина какая-нибудь – моряк видит волны каждый день. Я с интересом рассматривал, когда Реллана меня окликнула.

На столе, привинченном к палубе, как и стул, были расстелены карты территориальных вод. Одна карта довольно старая, другая, как я определил опытным глазом, чуть ли не свежая, тушь только недавно высохла – должно быть, Реллана занималась снятием копии, когда пожаловал представитель склада.

– Я слушаю вас, набу.

– Понимаете, я пришёл не просто так…

– Я это сразу поняла, – прервала капитан Гнармак-кхуно. – Выкладывайте, а дальше посмотрим, смогу ли я чем-нибудь помочь или выгоню взашей с моей шхуны.

Тёмные, по-ночному синие глаза девицы Гнармак глядели со столь откровенным недоверием, что было впору испугаться. Я и испугался, но попытался не показать этого.

Эта женщина мне не понравилась. Я даже затруднялся сказать, чем. Возможно, тем, что ей на её работе не место. А возможно, и тем, что она не стеснялась открыто считать меня сопливым щенком. Похоже, вся команда была сейчас на берегу, но капитан меня ничуть не боялась.

– Послушайте, оурат, – сказал я, стараясь, чтобы голос мой звучал твёрдо, и примиряюще показал пустые руки, словно демонстрируя, что в них нет оружия, – я пришёл лишь поговорить.