М. Джалак - Левентик

После яркого дня на меня накатило впечатление, что проваливаешься в душную ночь – несмотря на свет фонаря. Кроме того, обратил внимание на скопившуюся на полу грязь и был вынужден признать, что Караков совет про платок оказался-таки полезным. Отлично, Тала. Будешь могуч и вонюч. Сточные воды под городом – это вам не ледниковые ручьи. Дождь дождём, но мало ли что сюда может попадать с улиц, особенно после того, как завели правило мыть их из пожарных шлангов.

Полукруглая галерея уходила в сторону города и терялась во тьме. Где-то капала вода.

– Карак, как думаешь, здесь есть зогру? – сказал я, прислушиваясь, появляется ли эхо.

– Я знаю столько же, сколько и ты.

– Но они обязаны здесь быть, – произнёс я несколько разочарованно, словно только и жаждал встречи с этими «милыми» насекомыми с трупным ядом на челюстях. Челюсти эти резали плоть как ножницами.

Ладно зогру, пусть они и могут быть опасными, когда собираются в большом количестве – не они сейчас страшны. Я ни на минуту не забывал, что здесь владения преступной группировки, на которую почему-то закрывают глаза власти. Почему – я не стремился узнать.

Вдобавок где-то слышал про такое явление, как «коллекторная волна», но не удосужился в своё время узнать поточней, отчего это бывает. Вспомнил лишь, что несколько дней назад был ливень и, значит, вероятность прохождения такой волны есть.

В свете фонаря тускло блестела каменная кладка стен и мерцала вода.

То есть то, что было ею когда-то. Густо-чёрного цвета, как сажа. Вся эта субстанция быстро налилась в сапоги, плеснув через края голенищ. Да уж.

Светить приходилось в основном под ноги, так как не улыбалось угодить в яму или полететь носом в самую жижу, споткнувшись обо что-нибудь. Реллана сообщила, что с потолка ничего свисать здесь не может, поэтому светить вверх и посматривать туда можно было намного реже, чем под ноги и вперёд.

Шума мы производили наверняка много, и меня, без того импульсивного, это изрядно нервировало – а ну как местные «хозяева» пойдут проверять, кто шумит? Опасаясь привлечь ненужное внимание, сделал было луч фонаря поуже, но это лишь усугубило дело – пятно света не давало нужного обзора.

Я считал шаги и повороты, в самых сомнительных местах ощупывая дно коллектора палкой. Карак извинился за то, что пока не может лететь или идти и вынужден отягощать меня своим весом. Я нетерпеливо махнул рукой – ерунда, мол, – и продолжил путь почти по колено в воде, стараясь держаться ближе к стене.

Мир под миром, город под городом. Точнее, это было бы так, если бы здесь обитал кто-то, кроме зогру и скрывшейся от глаз полиции банды.

На определённом отрезке пути пришлось идти, наклонившись почти в поясе, так что Карак перебрался ко мне почти на локоть, расправил одно крыло и положил его мне на спину. Следующий коллектор оказался шире и с высоким сводом – можно было не то что выпрямиться во весь рост, а даже подпрыгнуть, если вздумается. Остановившись, я посветил вперёд, надеясь добить как можно дальше, и луч вырвал из темноты лестницу – вот и первый выход наверх.

Вскоре чёрный камень сменился красным глазированным кирпичом – значит, мы на верном пути. Несколько раз был слышен шум потока где-то и несколько раз чудились чьи-то голоса – мой друг опять же ничего не услышал и не почувствовал.

Наконец впереди я рассмотрел несколько торчавших из стен дренажных труб. Ничего особенного, казалось бы, но из одной вода не капала. Дотронулся – поверхность внутри была сухой, точно кость.

В молчании я глянул на Карака. Тот так же безмолвно спрыгнул на пол. Палку уже можно было оставить тут, а фонарь поставить в соседнюю трубу, что я и сделал, а потом подтянулся и пролез в широкий лаз. Далеко впереди виднелось бледное пятно – свет, и я пополз дальше, стараясь не пнуть шедшего позади Карака.

Я почти преуспел в том, чтобы выбраться на волю, но тут на меня обрушился потолок. По крайней мере, мне так показалось перед тем, как в глазах потемнело, а потом я полетел куда-то вниз, но не приземлился на твёрдую поверхность – меня что-то поймало и дёрнуло наружу, а потом грубо усадило на хрустнувший пол. Воздух в коллекторах и так не был свежим, а здесь обоняние прямо-таки захлебнулось затхлой вонючей атмосферой. Зато здесь было теплей.

– Придурок, ты же его чуть не шлёпнул…

– Подохнет, ну и что? – У дыхнувшего мне в лицо, верно, гнилые зубы.

– «Ну и что»! Глянь на него!

– Да мне положить! Пошли вы все знаете куда…

Звуки перебранки усиливали тупую боль в затылке. Послышался шорох множества шагов, вокруг загомонили, и я вздрогнул от резких звуков, силясь понять, что происходит – не мог толком открыть глаз, тяжёлый шум в ушах мешал до конца понять происходящее. Очень хотелось лечь и не двигаться, но меня подхватило несколько жёстких рук, прислонили к стене.

– Эй…

Встрепенулся:

– Карак? Живой?

– Тут я. Живой.

Стало немного спокойней – он слишком велик размером и силён для того, чтобы ему можно было свернуть шею, как птенцу.

– Хлави, ты дубина, – проскрежетал Карак.

И «Хлави» назвал, мерзавец.

– Я знал, что ты это скажешь.

– Слышь, вигу драный… – Новый голос, его обладатель, похоже, не старше меня. Как голова-то болит…

– Я тебе кишки размотаю, – с устрашающим спокойствием пообещал голос Карака. Лучший друг явно вознамерился дорого продать свою жизнь. – Тала, открывай глаза, давай…

Я попробовал сделать это, цепляясь за знакомый голос. Приглушённый свет резал глаза, я силился поднять веки. Звякнуло что-то металлическое, мне на голову, которая продолжала нестерпимо ныть, полилась ледяная вода. Это заставило дёрнуться и сползти по стене на пол, устланный тростником. Кто-то грязно выругался. Сколько их тут вообще?…

– О, сопляк живой! – Кто-то из тех, кто говорил раньше.

– Можешь поугадывать, щенок, сколько тебе осталось жить.

– А ну заткнуться всем! – Грубый окрик перекрыл гомон.

Я резко вскинул голову на звук нового голоса – это оказалось больно. Взгляд наконец-то прояснился, и вот теперь-то я понял, что всё происходившее в нашей жизни до этого – игры в песочнице. В довесок ощутил себя круглым идиотом, осознав, что все мои злые детские слёзы по углам – ничто.

Мы были окружены десятком воров и бандитов, которые прямо сейчас могли отправить нас в светлые чертоги Маиши. Перерезать глотку, утопить в коллекторе – прямо сейчас. И соображать, как быть, тоже надо было прямо сейчас.

Обитатели убежища расступились едва ли не с почтением, как будто мивали к нам шёл. Я моргнул несколько раз, зрение худо-бедно сфокусировалось.

Этот человек примерно одного роста со мной даже в помещении носил коти, а поверх – старомодный и очень непрактичный плащ с капюшоном. Чуть позже я понял, почему, а сейчас понял, почему до нас не доносилось вообще никаких звуков, пока мы пробирались сюда – почувствовал, что присутствует некая иллюзия, которая их все поглощает.