Гомер - Одиссея. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского

Он, твердят, мой отец, от какого родилась я щедро.

Коль, какое бы средство нашёл овладеть им, с душой

Все б открыл, – и дорогу, и долог ли путь, и успешно ль

Рыбой полного моря путём возвратишься домой? {390}

Коль захочешь, божественный, скажет тебе всё неспешно,

Что с тобой и худого, и доброго дома стряслось,

С пор, как странствуешь ты по морям бесприютным, конечно», —

Говорила богиня, и так, отвечал я: «Сбылось!

Нас сама научи овладеть этим богом и хитрым же старцем, {395}

Чтоб не смог наперёд наше видеть намеренье сквозь, —

Одолеть человеку весьма трудно бога, недаром», —

Говорил я; сказала богиня, ответив в итог:

«Объявлю откровенно, чтоб знал ты всю истину даром, —

Ежедневно, лишь Солнышко неба пройдёт потолок, {400}

С лёгким ветром, с великим волнением тёмной пучины,

Вод глубины покинет морской проницательный бог;

Выйдя с волн, отдыхать он ложится в пещере единой;

Вкруг с хвостами-ногами младой Алосидны помёт,

Стаей лягут тюлени, покрыты солёною тиной; {405}

Смрад пронзительный море на всю их окрестность прольёт.

Лишь Заря заалеет, я место найду, где удобно, —

Спрячься ты средь тюленей; товарищам сильным вперёд

Повели за собою прийти с кораблей крутолобых.

Я тебе расскажу о коварного старца трудах, – {410}

Он сначала тюленей считает и смотрит подробно;

Осмотрев, и сочтя по пяти, напоследок и сам

Ляжет с ними, как пастырь меж стада, и в Сон погружаться

Будет. Видя, что лёг, и что в Сон погрузился он, там

Соберите все силы, и им овладейте; он рваться {415}

Будет жёстко, и биться, – из рук не пускайте, – уйдёт;

Он и разные виды начнет принимать и являться

Всем, что есть на земле, – и водою, и жгучим огнём;

Не робея, тем крепче его, тем сильнее держите.

Но, как скоро ему человеческий голос придёт, {420}

Снова взявши тот образ, в каком он заснул, – отпустите

Вы его; и тогда, благородному старцу свобод

Давши, спросите вы, – из богов раздражён кто? Плывите

Рыбой полного моря путем вы домой, на заход», —

Кончив, та погрузилась в морское глубокое лоно. {425}

Я ж пошёл к кораблям, на песке потерявшим свой ход,

Душу, сердце моё волновавшими мыслями полный;

К морю шёл, и к моим кораблям на вечерю. И там

Собирал я людей; и претёмная ночь пала долго;

Мы заснули под говором волн, ударявших в борта. {430}

Утро. Розовым пальцем Заря ночи мрак прочь прогонит;

По отлогому влажно-песчаному берегу сам

Я колена склонил пред богами, и вышел; со мною

Трое спутников сильных, на всякое дело лихих.

Той порой, погрузившись в глубокое море, с собою {435}

Кож тюленьих из вод принесла нам богиня; там с них

Ободрала она. Чтоб отца обмануть, на песчаном

Бреге ямы она приготовила нам, и у них

Ожидала. Немедля все четверо к ней повстречавшись,

Легли в ямы; и кожами сверху богиня, постлав, {440}

Повелела нам ждать, притаясь; ох и мучил нас сальный

Смрад тюленей, питавшихся горечью соли и трав,

Как меж чудами моря лежать человеку? Не скрою,

Но богиня беде помогла, и страдание сняв,

Быстро ноздри амброзией нам благовонной закроя, – {445}

Во мгновение запах чудовищ морских был унят.

Всё то утро с мучительной мы пролежали тоскою.

Стаей вышли из вод, наконец, все тюлени, и в ряд

Друг за другом вдоль шумного берега все улеглися.

В полдень с моря поднялся и старец. Тюлений отряд {450}

Жирных видя, пошёл к ним, и начал считать их, и близко

Счёл своими подводными чудами нас, не познав

В чём подвох; и он сам напоследок меж нами свалился.

Выйдя с криком на сонного, сильной рукой удержав,

Обхватили его; но старик не забыл чародейства, – {455}

Он в свирепого, с гривой огромною льва нам представ;

После был нам драконом, пантерою, вепрем злодейским,

Быстрой очень водою, и деревом с кроной густой;

Не робея, тем крепче его мы держали все вместе.

Напоследок, увидя, что все чародейства отстой, {460}

Стал он тих, и ко мне, наконец, обратился с вопросом:

«Из богов кто тебя, о, Атрид, благородный такой,

Способ дал, чтоб меня пересилить? Чего же ты просишь?» —

Так спросил у меня, и ему я открыто сказал:

«Старец, ведь всё известно, зачем притворяться? Я просто {465}

Медлю здесь поневоле, не зная, чего бог желал,

Сердцем мучась, и спутников всех, повергая в унылость.

Ты скажи мне, – должны вы, могучие боги всё знать, —

Из бессмертных меня кто сковав, мне возврат отодвинул

По волнам полноводных, и рыбой обильных морей?» – {470}

У него так спросил, и ответил он мне, давши милость:

«Должен Дию владыке и прочим богам жертву дней;

С кораблями пускайся ты путь совершить, чтоб с ветрилом,

Глуби моря измерив, в отчизну вернуться с гостей.

Знай, – тебе суждено не видать, ни возлюбленных милых {475}

В светлом доме своём, ни желанный отечества край,

Прежде, чем ты к бегущему с неба потоку Египта

Вновь придёшь, и обещанной жертвы свершишь, так и знай,

Всем бессмертным богам, беспредельного неба владыкам.

И без бога увидеть отчизну свою не мечтай!» – {480}

Так сказал, и во мне разрывается сердце от крика, —

Было страшно, – предавшись тревогам туманных морей,

Продолжительно-трудным путём возвращаться в Египет.

Напоследок просил я у хитрого старца вестей:

«Что велел ты, божественный старец, то всё я исполню; {485}

Ты теперь, ничего не скрывая, скажи поскорей, —

Все ль в судах невредимы ахейцы, из Трои невольно

Разлучившись, как Нестор и я, возвратились домой?

Кто погиб с кораблями из них на дороге раздольной?

На руках у друзей кто скончался тревожной порой?» – {490}

Так спросил у него, и ответил он мне, глядя зорко:

«О, Атрид! Не к добру ты вопрос задаёшь мне такой;

Лучше б было не знать, и меня не расспрашивать, – горько

Плакать будешь, когда обо всем расскажу я; постой, —

Многих нет; но ведь живы остались и многие; только {495}

Двум вождям в сталь одетых ахейцев дорогу домой

Смерть закрыла; кто пал на сраженье, – ты знаешь с начала;

И средь моря пустынного третий в неволе живой.

В урагане морском со своими погиб кораблями

Оилеев Аякс; Посейдон их к Гирейской скале {500}

Бросил бурей; его же из вод он исторгнул на скалы;

Спасся б тот вопреки раздражённой Афине на ней,

Но в безумстве изречь сам дерзнул святотатное слово, —

Похвалился, – богам вопреки, он лежит на земле.

Это слово царём Посейдоном услышано. Снова {505}

Сильной кистью он в гневе ужасный трезубец схватил,

По Гирейской ударил скале, и скала раскололась;

Часть стояла, кусками рассыпавшись; в море свалил

Он другую, с висевшим на ней святотатцем Аяксом;

С ней он в вечно шумящее море его погрузил; {510}

Так погиб злополучный, упившись соленою массой.