Аристофан - Птицы

Идти вперед мне, что ли, прямо к дереву?

Чтоб ей пропасть! Моя вернуться требует.

Эй, долго ли еще бродить и странствовать?
Погибнем, взад-вперед блуждая попусту.

Ну не дурак ли я? Ворону слушался
И вот прошел, плутая, стадий тысячу.

Я не глупец ли? Галке я доверился.
И ноги в кровь истер, и ногти содраны.

Куда мы забрели теперь, не ведаю.

Нашел бы ты отсюда путь на родину?

Экзекестид и тот бы заплутался здесь. [1] Экзекестид – чужеземец, сумевший пробраться в число афинских граждан. Аристофан называет его ниже рабом и варваром.

Вот горе!

К горю лучше без меня ступай!

Надул на рынке нас торговец птицами,
Надул нас подло Филократ помешанный.
Ворона с галкой, он сказал, укажут нам
К Терею путь, [2] …укажут нам к Терею путь… – Согласно афинскому мифу, фракийский царь Терей, женатый на афинской царевне Прокне, овладел ее сестрой Филомелой; чтобы скрыть измену от жены, он велел вырезать Филомеле язык. Однако Прокна узнала всю правду и, чтобы отомстить супругу, убила своего сына Итиса. Затем обе сестры бежали из дому. Терей пытался догнать их. Тогда боги превратили Прокну в соловья, Филомелу – в ласточку, а Терея – в удода. к Удоду, – птицей сделался
Терей. И мы купили у обманщика
Ворону за обол, а галку – за девять. [3] Обол – мелкая монета.
А птицы знай клюют нам руки до крови.

Что клюв разинула? Уж не по скалам ли
Вести нас хочешь? Никакой дороги ведь
Здесь нет.

И даже никакой тропиночки.

А что насчет пути ворона думает?

О Зевс, она по-новому закаркала.

А что ж насчет пути?

Одно понятно мне:
Она мне пальцы исклевать намерена.

Ну не досадно ль это? Приготовились,
Решили оба прочь убраться к воронам [4] …к воронам… – ругательство, соответствующее русскому «ко всем чертям». –
И вот никак не можем путь найти туда.
А дело в том, что мы страдаем, зрители,
Болезнью, не похожею на Сакову: [5] Сак – скифское имя. Аристофан величает подобным образом трагического поэта Акестора, намекая на его чужеземное происхождение.
Тот силой лезет в граждане афинские,
А наш известен род, известна община!
Мы – граждане из граждан. Кто нас выгонит?
Мы сами улетели прочь из города.
Не то чтобы мы город ненавидели,
Нет, он большой, богатый, процветающий;
Налоги, штрафы всем платить дозволено.
Возьмем цикад – они не больше месяца
Иль двух звенят в садах, а вот афиняне
Всю жизнь галдят в суде, на заседаниях.
Вот отчего в дорогу мы отправились
С корзиною, горшком и веткой миртовой.
Блуждаем, ищем тихого убежища,
Где б мы осесть могли и жизнь спокойную
Начать. И вот теперь идем к Терею мы,
К Удоду и узнаем, не видал ли он
С небесной высоты такого города.

Эй, ты!

Что там?

Моя ворона каркает
Давно уже о чем-то.

Да и галка ведь
Клюв подняла, как будто вверх зовет меня.
Не может быть, чтоб здесь пернатых не было.
Сейчас узнаем. Пошуметь попробуем.

Ты вот что – стукни о скалу коленкою.

А ты башкой ударь для большей громкости.

Ну ладно, камнем стукни.

Вот пожалуйста!
Эй, дядя, го-го-го!

Удода дядею
Зовешь ты? «Удо-до» и «у-дя-дя» кричи!

Удо-дя-дя! Стучать придется снова нам?
Удо-дя-дя!

Эй, кто здесь звал хозяина?

О Феб спаситель! Что за клюв ужаснейший!

Здесь птицеловы! Горе мне, несчастному!

Что неприятней – внешность или речь его?

Чтоб вам пропасть!

Да мы ж не люди.

Кто же вы?

Я – трусоливка, птица я ливийская.

Болтаешь чепуху!

Взгляни, отлил уже!

А это что за птица, не ответишь ли?

Зовусь вонючкой, птица я колхидская.

А ты-то что за птица, знать нам хочется.

Я птица-раб.

Тебя побил, наверное,
Какой-нибудь петух?