Фернандо де Рохас - Селестина

С е л е с т и н а. Друг мой и госпожа, не удивляйся: вот такие-то удачи и придают мне смелость побеждать уловки и хитрости скромниц вроде тебя. Правда, пока я на эго решилась, еще по дороге, да и здесь, в доме, я сильно со­мневалась, стоит ли обращаться к тебе с моей просьбой. Зная могущество твоего отца, я опасалась; помня о благо­родстве Калисто, решилась; зная твою скромность, боя­лась; вспомнив о твоих достоинствах и доброте, собралась с духом. Одно вселяло в меня страх, другое — уверенность. И раз уж ты, сеньора, пожелала открыть мне свою великую милость, объяви свою волю, излей у меня на груди все свои тайны, поручи мне уладить это дело. Я устрою так, что желания твои и Калисто вскоре исполнятся.

М е л и б е я. О мой Калисто, мой повелитель! Мое неж­ное и сладостное счастье! Если твое сердце в этот миг чувствует то же, что мое, дивлюсь, что ты еще жив в раз­луке. О матушка и госпожа моя, если тебе дорога моя жизнь, устрой, чтобы я немедля могла с ним свидеться.

С е л е с т и н а. И свидеться и говорить.

М е л и б е я. Говорить? Невозможно!

С е л е с т и н а. При желании все возможно.

М е л и б е я. Но скажи мне, где?

С е л е с т и н а. Я уже все обдумала: на пороге твое о дома.

М е л и б е я. Когда же?

С е л е с т и н а. Нынче ночью.

М е л и б е я. Я преклонюсь перед тобой, если ты это устроишь! Скажи, в котором часу?

С е л е с т и н а. В полночь.

М е л и б е я. Тогда иди, госпожа моя, верный мой друг, поговори с этим сеньором, скажи ему, пусть будет осторо­жен. И в назначенный час он получит мое согласие на все, чего пожелает.

С е л е с т и н а. Прощай, сюда идет твоя мать!

М е л и б е я. Лукресия, подруга моя, честная моя слу­жанка и верная наперсница, ты видела, я не могла более владеть собою. Любовь этого кабальеро меня покорила. Богом тебя заклинаю, сохрани тайну, чтобы я могла вку­сить столь сладостную любовь. За верную службу я воз­награжу тебя по заслугам.

Л у к р е с и я. Сеньора, я давно уже поняла твою рану и угадала твои желания. Горько скорбела я о твоей ги­бели. Чем больше пыталась ты затаить и скрыть сжигав­шее тебя пламя, тем заметнее оно становилось — лицо твое поблекло, сердце потеряло покой, движения изменились, пропал вкус к еде и сон. Помимо воли все больше прояв­ляла ты свою печаль. Но когда господ одолевают страсти и непомерные желания, слуги должны повиноваться, а не советовать. Я страдала от горя, но молчала из страха и таилась из преданности; тут нужен суровый совет, а не мягкая лесть. Но раз у твоей милости нет иного выхода, чем смерть или любовь, разумно предпочесть то, что лучше.

А л и с а. С чего это ты, соседушка, зачастила сюда?

С е л е с т и н а. Вчера, сеньора, я не довесила немного пряжи, вот и принесла ее сегодня, как обещала, а теперь ухожу. Да хранит тебя господь!

А л и с а. И тебя также! Ступай с богом!

Дочь моя, Мелибея, что здесь понадобилось старухе?

М е л и б е я. Она продала мне немного румян.

Алиса, Это, пожалуй, больше похоже на правду, чем ответ подлой старухи. Ишь побоялась меня огорчить и вот — солгала. Остерегайся ее, дочка, она известная об­манщица. Ловкий вор всегда бродит возле богатых домов. Своими хитростями и поддельными товарами эта старуха может развратить самые чистые помыслы. От нее один вред для доброй славы. Придет в дом раза три, и это уже вызовет подозрение.

Л у к р е с и я (в сторону). Поздно спохватилась, хо­зяюшка!

А л и с а. Если любишь меня, дочка, не принимай ее приветливо и радостно, когда она снова придет сюда без моего ведома. Получит хороший отпор — и больше не вер­нется; истинная добродетель страшнее меча.

М е л и б е я. Вот она какова! Ни за что не приму ее! Благодарю за предупреждение, матушка. Теперь буду знать, кого опасаться.

Содержание действия одиннадцатого

Селестина, простившись с Мелибеей. идет по улице, разговаривал сама с собой, и видит Семпронио и Пармено, которые направляются в храм святой Магдалины за своим господином. Семпронио говорит о Калисто. По­является Селестина. Все вместе они идут к Калисто. Селестина рассказывает ему, чего она добилась при по­сещении Мелибен. В это же время Пармено и Семпронио бесе­дуют меж собой. Селестина прощается с Калисто, идет домой и стучится в дверь, ей открывает Элнсия. Они ужинают и идут спать.

Калисто, Селестина, Пармено, Семпронио, Элисия.

С е л е с т и н а. Ах, господи, скорее бы мне добраться домой! От радости ног под собой не чую! Вон Семпронио и Пармено идут к святой Магдалине; догоню-ка я их и, если Калисто уже дома, пойдем к нему и потребуем на­грады за весть о его великом счастье.

С е м п р о н и о. Сеньор, ты так зачастил в церковь, что это даст повод для разговоров. Упаси тебя боже по­пасть на язычок тем, для кого набожный человек — ханжа. Вот и скажут, что ты надоел всем святым. Если уж стра­даешь, сноси свои муки дома, будь тише воды. Не пока­зывай своего горя посторонним и знай, что твой бубен в руках умелого музыканта.

К а л и с т о. В чьих же?

С е м п р о н и о. В руках Селестины.

С е л е с т и н а. О Селестине речь? Что вы тут говорите об этой рабыне Калисто? Я бежала за вами по всей улице Архидьякона, да никак не могла догнать, больно юбки длинны.

К а л и с т о. О сокровище вселенной, прибежище моих страданий, зерцало очей моих! Твой почтенный вид и бла­городная старость радуют мое сердце! Скажи, с чем при­шла, какие подаришь новости? Вижу, ты весела, но еще не знаю, несешь ли мне жизнь.

С е л е с т и н а. Несу в своих устах.

К а л и с т о. Возможно ли, счастье мое и отрада? Поясни свои слова.

С е л е с т и н а. Выйдем, сеньор, из церкви, и по дороге домой я расскажу тебе кое-что, от чего немало обра­дуешься.

П а р м е н о. А старуха-то довольна, братец! Видно, до­стался ей неплохой улов.

С е м п р о н и о. Послушай, что она говорит.

С е л е с т и н а. Весь нынешний день, сеньор, хлопочу я по твоим делам и упускаю другие, очень для меня важные. Многие уж на меня сердятся, но ты-то будешь доволен! Тебе, и невдомек, сколько я на этом потеряла. Но все к счастью, потому что я несу тебе приятные вести: я дарю тебе Мелибею.

К а л и с т о. Что я слышу?

С е л е с т и н а. Она твоя и над собой уже не властна; твоя воля, твои желания для нее больше, чем воля ее отца Плеберио.

К а л и с т о. Повежливей, матушка! Не говори так, а то слуги подумают — ты помешалась. Мелибея — моя гос­пожа, Мелибея — мое божество, Мелибея — моя жизнь, я ее пленник и раб!

С е м п р о н и о. Да ты, сеньор, в себя не веришь, себя не ценишь и порочишь. Что это за речи? Ты любого со­бьешь с толку своими неразумными словами. Зачем ты себя казнишь? Дай-ка лучше Селестине за труды, она ведь к тому и клонит.