Якопо Саннадзаро - Аркадия

Нимфы Себета – малые рукава и каналы, на которые речка разделяется в своем течении, ручьи, впадающие в нее, и городские фонтаны, использующие ее воду.

Т. е. в Аркадию.

Аллюзия на слова Петрарки о доме, где родилась и выросла Лаура: «Не это ли гнездо, где феникс мой / Облекся в пурпурно-златое оперенье…» (Канцоньере, CCCXXI; пер. мой. – П. Е.). Поскольку цитируемый сонет относится к написанным на смерть донны Лауры, отсылка к нему у Саннадзаро уже ясно говорит о смерти возлюбленной.

Останки Лючии Марции Понтано находятся в т. н. капелле Понтано, поминальной церкви, устроенной ее отцом после 1490 г. на виа ди Капуана (ныне виа деи Трибунали), в историческом центре Неаполя. Эта зона, более возвышенная, чем кварталы, прилегающие к морю, в прежние времена называлась «Гора», – конечно, не в собственном смысле. Обе нимфы олицетворяют два городских фонтана, которые теперь трудно идентифицировать.

Это место находит разные истолкования. Согласно первой гипотезе, которой придерживается большинство итальянских комментаторов Саннадзаро (Ф. Сансовино, Э. Каррара, Ф. Эрспамер и др.), имеется в виду Публий Корнелий Сципион Африканский, победитель карфагенян и иберов, память которого была особенно дорога автору. Но о том, какое историческое здание Неаполя, связанное с именем Сципиона, видит герой, эти авторы сказать не могут. Согласно второй гипотезе, выдвинутой недавно неаполитанским литературоведом К. Вечче, «великий волопас-африканец» – блаженный Августин Иппонский, уроженец Римской Африки. По мнению Вечче, Синчеро видит внушительные стены и купол монастыря Сант Агостино Маджоре, находящегося в древнем центре города, в местности Форчелла. Вечче довольно точно и убедительно идентифицирует место города, где находится автор (Sannadzaro, J. Arcadia. Introduzione e commento di C. Vecce. Roma, 2013, в примеч. к ук. месту).

Амфио́н (Ἀμφίων) и Зет (Ζήθος) – братья-близнецы, рожденные беотянкой Антиопой от Зевса. Захватив Фивы и став здесь царями-соправителями, позаботились о возведении городских стен. При этом Амфион, божественно одаренный музыкальным даром, играл на лире, и камни собирались и сами ложились в кладку.

Приводим два варианта истолкования этого места, в зависимости от того, кто скрывается под именем «волопаса-африканца». 1) Саннадзаро вспоминает битву при Заме (202 г. до н. э.), в которой, по рассказу Тита Ливия, римлянам, во главе со Сципионом, помогла счастливая случайность: резкий звук их боевых труб и рогов напугал боевых слонов – ударную силу карфагенского войска – и они, побежав в сторону, смяли левый фланг карфагенян (Ливий, История, XXХ, 33, 12–13). Если так, то для Саннадзаро это случайное обстоятельство обретает символический смысл. Сципион, стяжавший победу «божественному городу» (divina cittade) Риму с помощью музыки, попадает у него в ряд «пастухов» – людей, пересоздающих, спасающих мир посредством красоты. 2) Если «волопас» – св. Августин, то речь может идти о его главном богословском труде «О граде Божьем». Своими сочинениями определив учение католической церкви по важным темам теологии и морали, Августин укрепил стены «града Божьего», т. е. общества людей, предызбранных ко спасению.

Под именем Барциния (от Barcino, как называли римляне Барселону) здесь выведен уже упомянутый в книге Каритей.

Мелисе́й – от др. – греч. μελίσσειος, «пчелиный». В мифологии – второе прозвище пастуха Аристея, сына Аполлона и нимфы Кирены. Понтан в ряде своих эклог называет себя этим именем.

Уже далеко не в первый раз подчеркивается важность «великого внимания» при слушании музыки или созерцании произведения искусства. Эстетическое наслаждение для Саннадзаро – диалог с художником-творцом, предполагающий труд души, сотворчество.

Друзья полагают, что, как поэту, человеку тонкой душевной организации, Мелисею тяжелее перенести смерть супруги, чем было бы ей перенести потерю мужа. Ниже Барциний называет скорбь Мелисея dolor sommo, a cui null’altro equipero, «высшей скорбью, которой ничто иное не равно».

Ср. Феокрит, Идиллии, XX, 47–48: «Врезана будет в коре по-дорийски там надпись, чтоб путник, / Мимо идя, прочитал: „Поклонись мне, я древо Елены“» (пер. М. Грабарь-Пассек).

Мерджелли́на (Mergellina) – вилла поэта, в том виде, какой она имела в первой половине XIX в., присутствует на известной картине Сильвестра Щедрина «Набережная Мерджеллина в Неаполе» (1827, Русский музей).

Антиниа́на – вилла в пригородном местечке Антиньяно, пожалованная Понтану королем Альфонсо. Название происходит от диалектного ‘nnante Agnano, т. е. «не доходя до озера Аньяно», но Понтан сочинил миф о нимфе Антиниане, подруге Вакха и покровительнице места, посвятив ей ряд стихов. Ныне Антиньяно – один из городских кварталов

Ни́сида (итал. Nisida) – островок в Неаполитанском заливе, напротив Позиллипо, на расстоянии всего лишь 1 км от берега.

Дори́да – морская богиня, супруга бога Нерея, мать нереид; здесь ее имя олицетворяет морскую стихию.

Пожелания Саннадзаро не являются чистой риторикой, так как вулканическая активность на протяжении веков и тысячелетий меняет параметры острова и берега.

Эрида́н (лат. Eridanus) – древнее название реки По.

Саннадзаро, живо интересовавшийся древностью в ее исторических свидетельствах и памятниках, мог сличать между собой образцы орудий разных эпох, находимые повсюду в Италии.

Вольту́рн – река Вольтурно, самая протяженная в Кампании (175 км). Римские поэты (Стаций, Лукан, Клавдиан) называли ее «неудержимой», «стремительной» из-за быстрого течения. Си́лар (лат. Silarus, ныне Sele) – река в Кампании (длина 65 км), впадающая в Салернский залив. Обе реки протекали в некотором отдалении от Неаполя и других важных городов королевства, большей частью по пустым и малонаселенным местам.

Ба́йя – местность к северо-западу от Неаполя, прилегающая к Пуццоланскому заливу и богатая термальными источниками. С античных времен бани и бассейны Байи использовались в оздоровительных целях, но вместе с тем имели и дурную славу. Еще Сенека писал: «Они сделались притоном всех пороков: там страсть к наслаждениям позволяет себе больше, чем всюду, там она не знает удержу, будто само место дает ей волю. (…) Какая мне нужда глядеть на пьяных, шатающихся вдоль берега, на пирушки в лодках, на озеро, оглашаемое музыкой и пением, (…) считать проплывающих мимо распутниц, глядеть на великое множество разнообразных лодок, раскрашенных во все цвета, и на розы, что носятся по озеру» (Нравственные письма к Луцилию, LI, 3, 4, 12; пер. С. Ошерова).