Катарина Луомала - Голос ветра

В XIX веке на Южном острове Новой Зеландии работал этнограф С. Перси Смит. Как-то раз он попросил рассказать о Мауи и Тафаки одного мудреца, пусть не первого ранга учености, но хорошо знающего истории обоих героев. Этот маори весело рассказал о Мауи, а о Тафаки говорить не стал. Когда же, после длительных колебаний, он все-таки согласился, то свой первоначальный отказ мотивировал следующим образом: "Тафаки — бог, и все, связанное с ним, — табу".

Согласно мнению этого пожилого маори, Мауи и Тафаки — полная противоположность и по характеру, и по внешнему виду, и по чувствам, которые питают к ним их земные соотечественники. Несмотря на то что Мауи предшествует Тафаки по генеалогической линии и, следовательно, ближе к изначальным богам, его высокое происхождение не интересует никого, кроме знатоков родословных. И его мана, хотя и повсюду известная своей необычайной мощью, не снискала ему того серьезного уважения, какое завоевал Тафаки своей более скромной магической силой. Мауи-тики-тики-а-Таранга, недоносок и подкидыш, самый младший из всех братьев, — это безобразная паршивая овца. Он эксплуатирует родственные обязанности, глумясь над ними, глубоко оскорбляя тех, кто выше его по старшинству и социальному положению. Цель Мауи — узурпировать власть и привилегии, не принадлежащие ему по праву рождения.

Тафаки — прямая противоположность этому маленькому изгою общества. Тафаки гордо и самоуверенно проходит по земному и волшебному миру, среди людей и богов всех рангов. Никому и в голову не придет применить к нему маорийскую поговорку: "Дома — слизняк, в гостях — попугай".

Тафаки — цельная личность, и, где бы он ни оказался, он всюду встречает уважительный и сердечный прием. Полинезийские ритуалы и условности для пего естественны, он охотно выполняет свои обязанности и действует решительно, с великолепной уверенностью в своих силах. Иногда он сталкивается с почти невыполнимыми задачами и подлыми хитростями, но преодолевает их с гордой стойкостью. Когда же дело сделано, он тонко упрекает поставившего задачу за чрезмерную ее сложность, отказываясь от награды. А обидчику он, в свою очередь, предлагает совершить что-либо подобное, и тот находит свою гибель.

Это положение лучше всего иллюстрируют таитяне, которые рассказывают о путешествии Тафаки и его двоюродных братьев в отдаленную землю с целью добиться руки королевы Тери. Она ставит перед ними трудную задачу победить растение-людоеда, кабана-людоеда, а также чудовище, верхняя челюсть которого достигает неба, в то время как нижняя лежит на земле. Это — типичные чудовища, которых приходится убивать полинезийским героям. Все двоюродные братья Тафаки гибнут во время испытаний. Он же побеждает всех трех чудищ и оживляет братьев. Затем он презрительно отказывается от королевы Тери. Тафаки считает, что ставить перед чужеземцами излишне опасные задачи негостеприимно. Хотя в чужой земле Тафаки жил в мире с двоюродными братьями, по пути домой он мстит им за то, что они в детстве дразнили его. Когда двоюродные братья залезли на кокосовую пальму, достигающую неба, Тафаки приказал пальме нагнуть вершину. Пальма так и сделала. Братья упали в море и превратились в бурых дельфинов. Так из всех двоюродных братьев остался один Карихи, который всегда сочувствовал Тафаки, когда другие дразнили его и били. Впрочем, на многих островах Карихи считают не. кузеном Тафаки, а его родным братом.

Тафаки — это символ доблестей вождя и принципа noblesse oblige ("положение обязывает", франц.), человек благородного происхождения, наделенный личной привлекательностью и безусловным авторитетом. Он полинезийский идеал аристократа. А о том, каким должен быть аристократ, очень образно рассказали маорийские старцы А.С. Томсону, одному из первых новозеландских поселенцев. Вождь, сказали ему, должен быть храбрым и способным сносить мучения без мольбы о пощаде. Он должен быть терпимым, уметь сдерживать свой гнев и никогда никого не обижать беспричинно. Но он же должен мстить за каждое оскорбление, продолжать родовую междоусобицу и поддерживать табу и жреческие установления.

При восприятии образа идеального вождя следует игнорировать грубую реальность. Если бы аристократ воспринял кодекс Тафаки слишком буквально, он бы долго не продержался в условиях свирепых раздоров, коварных интриг и отчаянной борьбы за верховодство. Эти условия были характерны для полинезийского общества, и хитрец вроде Мауи имел в нем гораздо больше шансов выжить, нежели человек типа Тафаки.

И рассказчики, и их слушатели хорошо это понимают. Поэтому важным элементом мифа о Тафаки является магическая сила либо самого героя, либо его родственниц, готовых вернуть ему жизнь или мужественную красоту, когда завистливым родичам-мужчинам удается его убить или изувечить. Эти родичи символизируют враждебность и нетерпимость определенной части людей к тому, что другие в чем-то совершенствуются и достигают успеха.

Отождествлять себя в мыслях с Тафаки — волнующее и облагораживающее ощущение. Однако на фоне несовершенной жизни идеал делается невыносимым, возникает желание повергнуть его и тем устранить контраст. Когда реалистичные, земные двоюродные братья добиваются успеха и убивают Тафаки, это встречает подсознательное одобрение слушателей. Но ненадолго. Раскаявшееся сознание вновь строит пьедестал и воздвигает статую.

Примечательно еще одно противопоставление. Мауи, которому неоднократно удается избежать смерти своей невероятной хитростью, все-таки погибает. Но, однажды умерев, Мауи остается мертв. А человечество отныне должно нести груз его неудачи при попытке добыть бессмертие для себя и для всех людей. Между тем Тафаки убивают и воскрешают неоднократно, пока не проходит молодость — единственный период его жизни, интересующий ненасытных слушателей. Тогда, оставив сына Вахиероа, у которого, в свою очередь, родился сын Рата — продолжатель семейной традиции, Тафаки исчезает с земли, продолжая, правда, действовать в мире богов.

Хотя уже упоминавшийся маорийский мудрец и сказал Смиту, что Тафаки — бог, он не бог в полном смысле слова. Он не относится к числу основных богов, а, скорее, младшее божество, позднейшее добавление к пантеону. Однако полинезийцы склонны обожествлять Тафаки, доказывая, что он признанный и полноправный член пантеона. Они предоставляют ему статус более высокий, чем даже у тех земных вождей, чьи родственные отношения с богами делают их самих полубожественными. Характерно в этом отношении замечание другого маорийского сказителя. По его мнению, люди всегда чувствовали, что Тафаки — бог, хотя и не сразу осознали это. Рассказывают, например, что в маорийском племени хау не знали о божественности Тафаки, пока однажды сборщики хвороста в горах не увидели, как он сбросил с себя человеческую внешность и облекся в молнию, как подобает богу. После того как это стало известно, племя хау стало почитать Тафаки — бога молнии и грома — и приносить ему жертвы. Маори часто говорят о Тафаки как о божестве некоторых ветров, потому что он одолел сильные небесные ветры, которые пытались сдуть его в пустоту, пока он взбирался на небо. Гавайцы метафорически называют его "трубой, укрощающей бури". Но хотя представление о нем как о божестве, управляющем стихиями, и широко распространено, многие почитают Тафаки за его целительную силу. Ведь, не говоря о том, что герой был способен оживлять и себя самого, и других убитых, он обучил людей многим целительным заклинаниям, которые узнал за время своего пребывания в небесном мире.