Катарина Луомала - Голос ветра

Эта девушка, подобно Хапаи, влюбилась в Тафаки, очарованная его красотой. Узнав, что Тафаки ее утратил, она стала презирать его. "Приди как наш супруг, о прекрасный Тафаки, чья слава достигает Аваики", — пели две раротонгские богини, когда глядели, как герой поднимается мимо них на небо по магически вырастающей кокосовой пальме.

Оттенок красного, называемый "кура", — это цвет оперения маленьких длиннохвостых попугайчиков, которые водятся на некоторых островах. Перья у них такие красивые, блестящие, излучающие красный цвет, что один мой коллега, рассказывая о них, запутался в эпитетах и безнадежно закончил: "О, это чудесный темно-красный цвет!" Такова, по-видимому, и была кожа Тафаки. А маори добавил бы: "Она должна была быть точно такого цвета, как перья попугайчика. Потому что, когда враги убили Тафаки, его кровь окрасила птицу".Когда приходила незнакомая лодка, мангаревцы наперегонки бросались к ней. Каждый надеялся первым спросить, есть ли красные перья. Драгоценные перья с брюшка и шейки попугаев, видимо фосфоресцирующие, использовались для украшения резиденции вождя, чтобы даже в темноте сияние подчеркивало его сан. Капитан Кук из опыта своего первого путешествия знал, как ценятся красные перья жителями некоторых островов, и в последующие плавания брал с собой изрядный запас их.

Не меньше вождей любят красное боги. Мангайцы сообщили богу Тангароа, что вся пища красного цвета будет на их ритуалах посвящаться ему. Бог чувствовал себя польщенным до тех пор, пока не увидел, что рядом с маленькой кучкой красной пищи лежит целая груда темной пищи, предназначенной его сопернику. Таким образом мангайцы тонко насмеялись над Тангароа. Дело в том, что этот бог является покровителем жителей Раротонги, от чьего ига нынешние мангайцы освободились, эмигрировав на Мангаию.

Обиталища и сиденья таитянских богов декорировались красными перьями; так же украшались и их изображения. Когда завоеватели срывали перья с идолов, жрецы их вновь одевали, несправедливо ругая при этом идолов за наготу и поражение. Главный жрец облачался в священный пояс из красных перьев. Когда делали такой пояс, трех человек приносили в жертву. Одного — когда одежду протыкали, чтобы потом вставить в дыры перья, второго — когда игла впервые входила в одежду, пришивая перо, и третьего — когда пояс был готов.

То, что Тафаки имел богоподобную внешность, очень ясно сказано в "Кумулипо". Это гавайская космогоническая песнь, генеалогия короля Калакауа и королевы Лилиуокалани. "Очень красны лица богов, темны лица людей". На островах Туамоту Карихи называют чернокожим, чтобы усилить его контраст с великолепным красным Тафаки.

Слово "кура" ("красный") является также синонимом "ипо" — "возлюбленный". И поэты воспевают Тафаки Кирикура, "кура всех женщин". У него венок цвета кура на рыжих волосах и посох, украшенный перьями такого же цвета. Этот венок может быть либо из красных перьев, либо из красных цветов, но и в том, и в другом случае его разрешается носить лишь вождю. Один скопированный с Тафаки тонганский мифический вождь, чье имя не сообщается, был так красив, что "женщины падали в обморок, когда видели его. Волосы цвета красных плодов пандануса являли собой чудо, и, когда ветер вздымал их, они казались пламенем!" У этого героя также был завистливый брат [2] Гиффорд сообщает имя этого тонганского вождя — Нганататафу. В русском переводе см. в сб. "Сказки и мифы Океании" — как Нганататафу привел к острову Хаано тунца". — Прим. пер. .

Жители Мангаревы настолько восторгались образами необычайно красивой красной кожи Тафаки, что придумали историю о том, как он ее временно потерял. Они рассказывают, что у Тафаки был роман с девушкой по имени Нуа, которая жила в той же деревне, что и Пунга, дядя Тафаки. Хотя Тафаки приходил к своей возлюбленной только поздно вечером и уходил перед рассветом (если бы он не уходил, он бы именовался мужем), по деревне пошли слухи о том, кто стал новым любовником Нуа. Людей страшно интересовало, так ли красива красная кожа Тафаки, как об этом говорят. Они вынудили девушку разрешить им заделать все щели в стенах ее дома, чтобы Тафаки не узнал о наступлении рассвета (знакомый прием!). Когда Тафаки выбежал из дома своей возлюбленной, было уже совсем светло. Жители деревни выстроились по обе стороны тропы, чтобы увидеть знаменитую красную кожу. Найдя ее поистине великолепной, они стали завидовать тому, что в соседней деревне живет столь красивый мужчина. И они решили его изуродовать.

Они пригласили Тафаки принять участие в состязании ныряльщиков. Тот пришел и хотел было нырнуть первым, но замысел у его врагов был иной. Они удерживали Тафаки, чтобы он нырнул последним. А все предыдущие ныряльщики превратились под водой в рыб и кораллы и поджидали Тафаки. Когда же он нырнул, рыбы бросились на него и каждая оторвала по лоскутку кожи. А когда он вырвался от рыб, кораллы ободрали остатки. Так Тафаки лишился своей красной кожи.

Не ведомая ни жителям деревни, ни самому герою, его бабка по материнской линии знала о заговоре. Она находилась под водой со своей корзинкой и отняла кусочки кожи своего внука у рыб и кораллов. Собрав все до единого, она удалилась к себе домой, в подземный мир.

Опечаленный Тафаки возвратился в свою деревню и рассказал матери о случившемся. Мать очень рассердилась: ведь она предупреждала сына, какие нехорошие люди живут в той деревне! И мать нарочно дала Тафаки помучиться и только некоторое время спустя предложила пойти в подземный мир к бабке. Мать просила Тафаки не брать с собой Карихи (здесь он его двоюродный, а не родной брат): ведь он житель враждебной деревни, но сын не послушался. И вот оба молодых человека добрались до дома бабки. Старуха стала вынимать из корзинки лоскутки кожи. Наконец ее корзинка опустела, но для ступней Тафаки красной кожи не хватило. Мудрая старуха заподозрила, что это муравьи утащили часть кожи себе на подмышки. Она потребовала, чтобы они вернули украденное, но не особенно настаивала. "Не переживай, — сказала она Тафаки. — Скорее всего, никто не обратит внимания на твои ступни".

Старуха хотела отомстить Карихи как жителю вражеской деревни. И она одурманила ему голову, и на тропе по дороге домой Карихи сильно отстал. Тогда старуха схватила его, вырвала ему глаза и собралась изжарить юношу. Но мать Тафаки, которой было известно об этих намерениях, подоспела вовремя. Она пристыдила старуху и освободила Карихи. (Ни один сказитель, каких бы кар он ни хотел для Карихи, никогда не убьет его окончательно. Уж очень это полезный для мифа персонаж, и его необходимо сохранять в течение всей жизни Тафаки.)

Тафаки стал таким же, как и прежде, не считая только ступней. И он решил отомстить Нуа, которая предала его, а когда он лишился красной кожи, насмеялась над ним и отвергла его. Приняв облик безобразного старика, Тафаки отправился к Нуа, которая уже обзавелась мужем. В это время тот ловил рыбу, причем неудачно, а Тафаки пришел к Нуа и назвался одним из своих имен, Ира-а-Хема. Женщина высокомерно ответила, что она видит перед собой старого лгуна со зловонным дыханием. Ее муж подумал, что странный старик виноват в неудаче с рыбной ловлей (он был прав), и решил убить его. Однако прежде чем он успел это сделать, Тафаки сбросил облик старика. Нуа захотелось возобновить их прежние отношения, но Тафаки это уже не интересовало. Он отомстил, а плач Нуа стал популярной на Мангареве песней: