Ж Дюмезиль - Верховные боги индоевропейцев

значительная разница в теологии первой функции: основопо-

ложная единственность исполняющего ее римского бога. Не все-

поглощающая единственность, не монотеизм, как в зороастрий-

ской реформе, поскольку боги других функций существуют со

всеми своими знаками отличия, но единственность Верхов-

ности. То же упрощение наблюдается и на третьем уровне, ко-

торый ведийские индийцы, как и маздеисты, в основном кано-

ническом списке передают двум близнечным и одинаковым фи-

гурам: одна из интерпретаций Квирина сделает из него близ-

неца11, но даже тогда, через него, место в пантеоне займет

только Ромул, без Рема.

Всегда ли существовала эта единственность верховного бо-

га? Игувинская триада заставляет думать, что Juu~ столь же

единствен, как и его римский тезка: ничто не напоминает ни

двандва Mitrdvdruna в Митанни и Ригведе, ни объединения Boxy

Мана и Аши Вахишта в Гатах. Однако другие факты пока-

зывают, что поражающая нас единственность является по мень-

шей мере непростой.

Наряду с Юпитером, а иногда и смешивая с ним, Рим чтит

бога, который дублирует Юпитера в некоторых его функциях и

содержит в своем имени элемент fides, одновременно 'честность

и верность' — основы права: Dius Fidius. В эпоху, о которой у

нас есть сведения, о его теологии знали уже не слишком мно-

го, но примечательно, что фламин Юпитера, первый в иерар-

хии maiores, так же как Юпитер первый в триаде, назывался

не flameti Jouialis, подобно своим собратьям Martialis и Quirl·

nalis, a flamen Dialis. С другой стороны, римляне любили под-

креплять утверждения или приносили клятвы с помощью фор-

мулы medius (Fidius) «Пусть Дий Фидий меня [?]» или, более

непосредственно, per Dium Fidium (Plaut., Asinaria, 23 и т. д.).

Он, кроме того, присоединялся к Юпитеру — или выделялся из

него — в другой области, с показательным ограничением: мета-

телем грома и молний в любое время и в любых обстоятельст-

вах 12 остается, конечно, Юпитер, но если есть особое указание

(существенное для теории божественных знамений), что это

ночная молния, более точно, молния второй половины ночи, она

приписывается малоизвестному персонажу, Сумману; возмож-

но, и он просто еще одна разновидность Юпитера, а его имя

(sub, mane) ясно указывает на время его действия13. Это со-

ответственно подводит к предположению, что Дий Фидий, в сво-

ем имени несущий свет, занимается дневной молнией, техниче-

ское название которой Dium fulgur, так как, по свидетельству

Веррия Флакка (Paul, с. 66 0 = с. 187 L2), ее «putabant Jouis,

ut nocturnum Summani» (ее считали Юпитеровой, а ночную —

Суммановой). Из этих двух черт, единственных осколков, ве-

роятно, более богатой теологии, первая в одинаковой степени

варуническая и митраическая, поскольку за выполнением обя-

зательств следят оба ведийских бога; вторая же, противопо-

ставляющая дневное ночному, является митраической в чистом

виде. Вот два соображения в пользу этой интерпретации.

1. В то время как Юпитер всегда был самым великим бо-

гом, не смешивающимся и не соприкасающимся с человеком,

Дия Фидия некоторые теологи считали своего рода полубогом^,

соотнося его, несомненно ошибочно, с сабинским, в свою оче-

редь тождественным греко-италийскому полубогу Гераклу14;

эта разница в статусе, в свойствах возвращает нас mutatis mutandis

к наиболее общему противопоставлению Варуны и Мит-

ры — «дальше от человека», «ближе к человеку».

2. В то время как храм Юпитера О. М. (Optimus Maximus)

находится на Капитолии, святилище Дия Фидия (основанное,

как говорили, в 466 г., с датой 5 июня для dies natalis) рас-

положено на соседнем холме, Квиринале,— aedes Dii Fidii

in colle, за которым в разных, в частности теологических,

формах была закреплена третья функция, функция плодоро-

дия, богатства, народной массы, чей покровитель, Квирин,

был также, хотя и на других основаниях, отнесен к человеку.

Можно думать, что Дий Фидий, не образуя равноправной

пары с Юпитером, сначала был при гораздо более емком Юпи-

тере воплощением только митраической половины Верховности;

при этом сохраняется возможность, хотя и менее вероятная,

что он всегда представлял собой один аспект Юпитера в целом,

Юпитера — наследника как той, так и другой половины.Как

бы то ни было, Дий Фидий, возможно, очень рано был оттес-

нен с первого плана персонифицированной абстракцией, имя

которой выражает область его основной обязанности — Фидес.

Древность культа Фидес подтверждается ежегодной церемонней,

когда три фламина — Юпитера, Марса и Квирина15 — на

одной колеснице направлялись к своему святилищу совершать.

общее жертвоприношение (яркий символ гармонии — ср. Митра

yätaydjjana,— которая должна царить на трех функциональных

уровнях, чтобы общество жило правильно). В историческую

эпоху неизвестны случаи, чтобы один из великих фламинов был

облечен новой должностью, новым ритуалом; более того, как

столь архаичная церемония (ритуал закутанной правой руки) 16,

требующая участия не одного, но в виде исключения всех трех

главных фламинов вместе, могла быть позже прибавлена к их.

изначальному статусу?

Таким образом, в истоках римской религии можно усмот-

реть ведийский тип раздвоения Верховности, почти стертой еще

в доисторическое время и приуроченной к представителю ее

наиболее престижной и динамичной стороны — к Юпитеру.

В эпоху расцвета римляне не имеют своей мифологии, и

Дионисий Галикарнасский хвалит их за такую скромность во-

ображения, которая защищает от святотатств и позволяет свя-

зать ритуалы с чистой и лишенной прикрас теологией. Но мы-

то теперь знаем, что первичное состояние было не таким, и сле-

дует говорить, что у «классических» римлян уже не было ми-

уфологии 17, точнее, божественной мифологии, поскольку предки

сохранили для них целый ряд прекрасных преданий, с помощью

которых к середине IV в. до н. э. эрудиты, озабоченные созда-

нием городу славного прошлого, принялись составлять «историю

от его основания», предания, которые на уровне человека не-

редко соответствуют тому, что в Индии и Скандинавии расска-

зывается о богах. Короче говоря, «римская история от основа-

ния города» заменяла мифологию людям, для которых все цен-

ности определялись их городом, и ни окружающий его мир, ни

времена, которые ему предшествовали, не представляли особо-

го интереса; не является ли iüs тем понятием, которое в систе-

ме римского мышления занимает место индо-иранских rtä и